Альфред Дёблин - Горы моря и гиганты

С. 563. …Медный город… Мотив из «Сказок тысяча и одной ночи». Там (в «Повести о медном городе») описывается город, над которым никогда не восходит солнце, наполненный несметными богатствами, но где остались одни мертвецы. Многие алчные путешественники, взобравшись на стену города, видят его богатства и, прыгнув со стены, разбиваются насмерть. У Дёблина Медный город упоминается уже в самых ранних набросках романа, где описывается как район увеселений в Берлине (Бернау). В одном из ранних вариантов говорится (немецкое издание 2006 г., стр. 660): «Священники всех вероисповеданий обличали Медный город. Они его называли Молохом».

С. 564. …поединки с быками и львами. Этот обычай определенно является продолжением цирковых представлений в Древнем Риме.

С. 565. …молодой женщиной, Лапони… Лапони ( Laponie) по-французски означает «Лапландия».

С. 566. …как кобольд… Кобольдами в германской мифологии называются духи, живущие под землей и охраняющие сокровища.

С. 567. …танцевальное бешенство… Психическая эпидемия, характерная для средневековой Европы (особенно свирепствовавшая в 1021, 1278, 1375 и 1418 годах). Во время вспышек этой эпидемии тысячи людей, охваченные религиозным экстазом, танцевали, пока у них не показывалась на губах пена, не опухала нижняя часть тела. Они кочевали от одного места к другому, во время танцев им являлись видения. «Танцевальное бешенство» флагеллантов описал Генри Чарльз Ли в книге «История инквизиции в средние века» (немецкий перевод: 1909), которой Дёблин пользовался в 1921–1922 годах, во время работы над пьесой «Кемнадские монахини» (1923).

С. 571. …в округе Картагон… По мнению Габриэлы Зандер, аллюзия на Карфаген.

…Эткинсон… Возможно, аллюзия на Томаса Уитлама Эткинсона (1799–1861), английского рисовальщика и архитектора, путешествовавшего по Уралу и Монголии. Или — на английского живописца Джона Эткинсона Гримшоу (1836–1893), создателя сумеречных городских пейзажей.

Тель эль-Хабс (Холм Узилища)… Тель эль-Хабс упоминается в составленном Дёблином списке арабских племен; там же дается (правильный) перевод: «Холм Узилища».

С. 572. Трибор… Эта фамилия ( Tribord) в переводе с французского означает «триборт» (правый борт судна).

…человекосамке Кураггаре… У Швейнфурта («В сердце Африки») упоминается нубийская деревня Кураггера (sic!).

С. 573. …не на сам рубин, а на родственный ему корунд. Рубин — одна из разновидностей корунда. Обыкновенный корунд — непрозрачный, сероватого цвета. Из-за высокой твердости его используют как абразивный материал, из-за высокой температуры плавления — как огнеупорный. Дёблин пользовался книгой австрийского минералога Густава Чермака (1836–1927) «Учебник минералогии» (Вена, 1905).

С. 574. …заставляли изначальную силу… Выражение «изначальная сила» ( Urkraft) встречается в эссе немецкого естествоиспытателя Эрнста Геккеля (1834–1919) «Монизм как связь между религией и наукой» (1892):

Для нас становится все очевиднее, что все удивительные явления окружающей нас природы, как органической, так и неорганической, суть лишь различные производные одной и той же изначальной силы, различные комбинации одной и той же изначальной субстанции (Urstoff).

По мнению Габриэлы Зандер, между взглядами Дёблина и монизмом Эрнста Геккеля имеются важные точки соприкосновения, «не только терминологические».

…гранитный блок… Сведения о граните и других глубинных горных породах Дёблин черпал из «Геологии» Фердинанда Лёвла. См. примеч. к стр. 404–405.

…темной роговой обманки… Роговая обманка — породообразующий магматический минерал; сложный алюмосиликат кальция, магния и железа.

С. 578.. .набрал горсть камешков… <���…>…сжал в руке хрустнувшие камешки, прошептал: «Хочу помнить». Этот эпизод с Теном Кейром напоминает происшествие с самим Дёблином, которое, по его утверждению (см. «Заметки к „Горам морям и гигантам"», стр. 38 в настоящем издании), послужило первым толчком для написания романа:

И между тем в 1921 году увидал на балтийском побережье несколько камешков — обыкновенную гальку, — которые меня чем-то тронули. Камешки и песок я захватил с собой. Что-то тогда шевельнулось во мне, вокруг меня.

С. 580. …один младший офицер, Гуд Лак… В переводе с английского его имя означает «(добрая) удача».

С. 584. По Земле носятся, царапая и ощупывая ее кору, люди. Сходный образ встречается в «Заметках к „Горам морям и гигантам"»: «Итак: люди, не что иное как особый род бактерий на земной коре, благодаря своему интеллекту и своим разнообразным умениям обретают сверхмогущество» (стр. 43 настоящего издания). Подобные идеи высказывал Фридрих Ницше в «Так говорил Заратустра»: «Земля, сказал он, имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из этих болезней называется, например: „человек“» (Фридрих Ницше. Избранные произведения. СПб.: Азбука-классика, 2003, стр. 452; пер. Ю. М. Антоновского). И — Фриц Кан (о нем см. комментарии, к стр. 115, 122, 405–407): «Человечество на Земле — не венец Творения, но горстка существ-однодневок, которые угнездились на поверхности Земного шара, как водоросли — на какой-нибудь доске, гонимой волнами океана». У Дёблина, впрочем — как видно из этого же фрагмента, — такое представление уживается с любовным вниманием ко всем «существам-однодневкам», включая человека.

С. 588. Юный Идатто… В ранних вариантах романа этого персонажа зовут Фрундсберг («дружественная гора, гора друга»). Немец Георг фон Фрундсберг (1473–1528) был предводителем ландскнехтов на службе у императора Карла V Габсбурга.

С. 589. …Даматила… Это имя встречается в подготовительных материалах к роману, в списке негритянских имен.

С. 595. Идатто вскарабкался на старый бук. Обхватив расколовшийся ствол… См. комментарии к стр. 302 и 332. Все эти треснувшие деревья, видимо, символизируют нарушение изначальной целостности мира, как и треснувшее плечо матери Ионатана: «Плечо было с трещиной. Будто его распилили посередине. Или будто оно само распалось. Этого я не мог поправить. Как же я напрягался… Понадобились долгие часы, чтобы исцелить одно только плечо. Эту лакуну в нем. Прежде чем части соединились. Но они все же соединились!» (стр. 186). Мертвая мать потом превращается для Ионатана чуть ли не в воплощение самой матери-природы, гармоничного мира: она «становилась далеким зеленым ландшафтом, древесными кронами с ветвями и листьями, небом над ними. Все это вместе и было, с удовлетворением чувствовал Ионатан, его матерью» (стр. 231).