Кристофер Бакли - Они ведь едят щенков, правда?

Миссис Аль-Хазим изумленно уставилась на него.

— Но, знаете, — продолжал Жук, — они не такие уж плохие ребята. К ним нужно только привыкнуть.

— Я говорила о нью-йоркских уличных пробках, — высокомерно отчеканила миссис Аль-Хазим и повернулась вправо на сорок пять градусов, за весь вечер она не сказала Жуку ни слова больше.

Жук, воспользовавшись неожиданно обретенной свободой, еще раз сходил к бару за шестой — или седьмой — порцией водки с тоником.

Гарри с Минди и все остальные смеялись и болтали. До Жука наконец-то дошло, что на ужине отсутствует нынешняя миссис Бринкерхофф. И только потом он вспомнил, что она вот-вот должна стать бывшей , а не нынешней миссис Бринкерхофф.

Разговор зашел о том, как назвать лошадей. Похоже, Минди предоставила Гарри право дать имена своим двум новым лошадкам. Почему бы и нет? Великодушно настроенный Гарри пригласил всех выдвигать свои предложения.

— Раппанаханнок!

— Бегунья!

— Терпсихора!

— Да, мы можем! [35] «Yes We Can!» — предвыборный лозунг Барака Обамы в 2008 году.

Жук постучал вилкой по стакану.

— Ка-ак-на-назывался тот ф-фильм…

Оказывается, его язык превратился в неповоротливую тряпку и совершенно не слушался команд, поступающих от мозга. Минди бросила на него взгляд, полный ледяного ужаса.

— Ну, помните, — продолжал заплетающимся языком Жук, — тот фильм, где этот чокнутый мальчишка ослепляет лошадей, а потом поджигает сарай? И все они горят заживо. Я т-так люблю этот фильм!

Общий разговор, заскрежетав тормозами, остановился. Все потрясенно смотрели на Жука. А Жук, нисколько не смущаясь, продолжал:

— Классный фильм. Хэнк, ты смотрел этот фильм? Ты же такой любитель лошадей. Погодите-ка, молчите все, — сейчас, тпру! Вспомнил. «Эквуш»! [36] «Эквус» — фильм С. Люмета в жанре мистической драмы (1977).

— Я еще никогда — никогда в своей жизни — не испытывала такого унижения, — говорила Минди, ведя машину и смертельной хваткой вцепившись в руль.

— Ш-шовершенно классная кличка, — отвечал ей Жук, занимавший горизонтальное положение на заднем сиденье. — «Эквуш»!

— От тебя разит водкой.

Жук принялся напевать увертюру к опере «Вильгельм Телль»:

— Та-та-там, та-та-там, та-та-там-там-та-а-а-ам…

— Уолтер! Прекрати! Прекрати немедленно, говорю тебе!

— Та-та-там, там-та-а-а-а-а-а-а-ам… та… там…

Жук проснулся на следующее утро. Он все еще лежал на заднем сиденье машины, в своем вчерашнем вечернем наряде. И у него болела голова. Ох, как же она болела!

Он прошагал на кухню, как зомби — заблудшая душа в поисках ибупрофена. Мин сидела за столом с чашкой кофе. Она отлично выглядела в блузе, штанах для верховой езды и сапогах.

— Доброе утро, — поздоровался Жук. Может, она всё забыла?

— Ты сказал мне «доброе утро», я не ослышалась?

Жук попытался сфокусировать взгляд на наручных часах.

— А что, разве уже вечер? Ого. Вот так вечеринка.

— Уолтер, у тебя проблемы с алкоголем. Я кое-что нашла для тебя. Сегодня в десять часов — в десять утра, имей в виду, — состоится встреча «Анонимных алкоголиков» — в Унитарной церкви в Даунерз-Корнер. Я тебе тут все записала на бумажке. Ты должен туда пойти — я ставлю это условием твоего дальнейшего пребывания в этом доме.

И она ушла. Стук сапог по кафелю, затем — звук хлопающей проволочной сетки на двери.

Бьюкс застал брата сидящим на крыльце — тот, все еще в вечернем наряде, прижимал ко лбу пакет с замороженным горошком.

— Хорошо выглядишь, старший братец.

— Угу, гм.

— Я и не знал, что вы, аристократы, любите кутить по полной. Знал бы — может, тоже присоединился бы.

— Сядь, — сказал Жук, — и да потекут из уст твоих мягкие, тихие речи.

— У вас с Мин сейчас нелады?

— Почему ты об этом спрашиваешь? — проговорил Жук, не раскрывая глаз.

— Да нипочему. Ну, просто мне показалось, что она только что попыталась меня переехать своей машиной.

— Бьюкс, — спросил Жук, — а что, у Мин роман на стороне?

Бьюкс пожал плечами.

— Не знаю, вряд ли. Похоже, она только и думает, что о своей верховой езде. Здорово, что она прошла в команду. Ты должен гордиться ею.

Жук застонал.

— Я не видел, чтобы из дома с черного входа на цыпочках, крадучись, выходили какие-нибудь инструкторы по йоге или еще кто-нибудь. Если ты об этом.

— Да ему и не пришлось бы красться на цыпочках. У него есть собственный самолет. Семьсот пятьдесят семь.

— Ну, если ей уж правда хочется переспать с кем-то на стороне, то почему бы не с владельцем семьсот пятьдесят седьмого?

— Он возит на нем своих лошадей. Его лошадям делают массаж.

— Ну, тогда я и сам был бы не прочь закрутить с ним роман.

Некоторое время братья посидели молча.

Потом Бьюкс сказал:

— Сочувствую тебе. Но, если уж она собралась убежать с этим парнем, то, скорее всего, тебе не придется выплачивать алименты.

— Ты никогда не задумывался о карьере утешителя страждущих? Ох, голова моя, голова…

Над полями в жарком летнем воздухе с гуденьем летали стрекозы. Из пруда неподалеку доносилось трубное кваканье лягушек-быков.

— А как поживает твоя Гражданская война? — поинтересовался Жук. — Продвигается понемногу?

— В прошлые выходные мы здорово подрались в Калпепере. Но горячие схватки еще впереди.

— Бьюкс, — сказал Жук, — только не сочти за критику, ладно? У тебя никогда не было соблазна послать это всё на фиг и найти себе нормальную работу, а?

— А! Да уже бывало такое, проходил. Слушай, а ты следишь за этой историей с Далай-ламой?

Жук слегка приоткрыл глаза.

— Ну, немного. А что?

— Я вчера вечером смотрел по телику передачу с этой Пенелопой Кент.

— С Пенелопой Кент? Бьюкс, у этой тетки крыша давно набок съехала.

— Да я знаю — но все равно, ее забавно послушать. Язык у нее — как у комодского дракона.

— Если бы я был комодским драконом и вдруг увидел, что ко мне направляется Пенелопа Кент, — сказал Жук, — я бы мигом побежал в противоположную сторону. Не могу поверить, что она и вправду была губернатором большого штата.

— Ну так вот, она заявляет, что это на сто процентов достоверный факт — что Далай-ламу заразили этим фемо-раком китайцы. Ну и гады же эти китайцы!

Жук искоса поглядел на брата. Он ощутил — как это называл Джойс? — agenbite of inwit : «укол совести» [37] Выражение (среднеангл.), которое Джойс использовал в «Улиссе». . Одно дело — врать всему миру, и совсем другое — врать родному младшему брату.

Жук сказал:

— Да откуда это может знать такая дурочка, как Пенелопа Кент?

— Не знаю. Она говорит, что у американского правительства есть все доказательства, но боится их озвучить, чтобы не рассердить китайцев. Иначе они перестанут давать нам деньги в долг.