Кристофер Бакли - Они ведь едят щенков, правда?

— Мистер Макинтайр, давайте будем откровенны. На самом деле меня не интересуют «Пантихоокеанские решения».

— Вот как?

— Меня интересует «Гроуппинг-Спрант».

— Да?

— А именно — тот проект, который они разрабатывают для Пентагона.

— Да. Сделать Америку безопасной — значит сделать Америку сильной. Это написано на фирменном бланке. Прямо под орлом.

— Что вы можете рассказать мне о проекте «Телец»?

Жук заерзал на стуле.

— Телец? Телец. — Он постарался показать выражением лица: Так, значит, вам все об этом известно . — Телец. Ну, должен признаться… я поражен.

Тирни не сводил с него глаз.

— Полагаю, вам известно, что это чрезвычайно — чрезвычайно — секретная программа.

— Я это понимаю.

Жук подался вперед.

— Мистер Тирни, вы настроены поговорить по-деловому?

— Я настроен поговорить о «Тельце».

— Ну хорошо, поскольку я — скользкий вашингтонский лоббист, то позвольте вас спросить: а что я при этом выиграю?

— Ну, я могу написать статью о вашей забавной потемкинской деревне. И про Уорхола. А могу — про «Тельца». Я предпочел бы написать про «Тельца».

— Я лично тоже предпочел бы, чтобы вы написали про «Тельца». Но только… мне не слишком-то хочется подписывать себе смертный приговор.

— А что — это настолько… критично?

— Вы даже не представляете себе, сэр. Даже не представляете.

— Мне необязательно упоминать ваше имя. Но все будет зависеть от того, чтó вы мне расскажете.

— Мистер Тирни, — начал Жук, откинувшись на спинку стула, — что вам известно о мюонах?

— Ты рассказал ему — что? — выпалил Чик Девлин.

Жук почувствовал, что будет справедливо предупредить Чика о визите Тирни из «Таймс» и о тех — скажем так — телячьих обрезках, которые он скормил ему в обмен на обещание ничего не писать о «Пантихоокеанских решениях». Впрочем, Жуку показалось, что нет смысла перегружать голову Чика второй частью этой истории.

— Боже праведный, — простонал Чик. — Жучище, что ты наделал?

— Чик, он и так все знал! Нужно же было хоть что-то ему рассказать. Я подумал: почему бы нам не попробовать взять ситуацию под контроль, а?

— Мюоны, — проворчал Чик. — Мюоны! Объясни мне, при чем тут эти мюоны?

Ну вот, начинается , подумал Жук.

— Ну, это я просто выдумал. Когда Энджел расспрашивала меня о «Тельце», я сказал ей, что этот проект связан с мюонами.

— Но почему?

— Просто подумал, что это собьет ее со следа.

— Да откуда ты вообще взял эти мюоны?

— Ну, на самом деле — из одного своего романа.

— Господи, — сказал Чик, — ты что — хочешь сказать, что об этом написано в какой-то твоей книге?

— Ну да.

— Ну, и сколько времени, черт возьми, понадобится, по-твоему, этому журналисту, чтобы увязать одно с другим, а?

— Да эта книга еще не опубликована. Я… не тороплюсь с публикацией.

Чик саркастически сказал:

— Значит, теперь я могу спать спокойно. Единственное, чего мне теперь нужно опасаться, — так это того, что мне станет обрывать телефон какой-то репортер, желающий все знать о нашем сверхсекретном мюонном проекте? Вот спасибо. Ты поместил меня в десятый круг ада!

— Вообще-то их всего девять.

— Ну, и что теперь я должен ему отвечать?

— Что ты не вправе об этом говорить. Это ведь — чистая правда, разве не так? Это строжайшая тайна. Мне что — составить для тебя шпаргалку по пунктам?

— Не надо! У меня даже в груди закололо, Жук.

— Я действительно считаю, что мы можем лишь нажиться на этом мюонном сценарии.

У Жука имелся четкий план: самосохранение — вот самое чистое из всех побуждений. Если Тирни из «Таймс» вычислит, что ему попросту наврали с три короба, то Жук неизбежно станет героем «очередной скользкой истории из жизни вашингтонских лоббистов», и совершенно не важно, на какой странице газеты ее напечатают.

Он сказал Чику:

— Ну, что бы там ни стояло за названием «Телец» — ты все-таки хочешь, чтобы это оставалось тайной, или нет?

— Конечно, хочу, — ответил Чик.

— Ну, тогда и скорми ему эти мюоны в качестве обманки.

Молчание.

— Не знаю, — осторожно сказал Чик. — Такие вещи могут ударить по нам же самим.

— Давай я подскажу тебе заголовок: Гигант аэрокосмической промышленности «Гроуппинг-Спрант», по слухам, разрабатывает сверхсекретную программу… — Тут Жук умолк.

— Я слушаю.

— Сверхсекретную программу…

— Я по-прежнему слушаю.

— Для нейтрализации китайской опорной сети связи. Почему бы нет?

Наступило длительное молчание.

Наконец Чик сказал:

— Боже мой, Жук, это-то как тебе удалось узнать?

Ага, ага .

— Да я ничего и не узнавал, — ответил Жук в кои-то веки правдиво. — Так, значит, это оно самое и есть, да?

Молчание.

— Телец, — продолжал Жук. — Это же такое созвездие. И оно в форме буквы V, да? Ну, и какая-нибудь система спутников, тоже выстроенных наподобие…

— Жук, я не собираюсь об этом говорить. Хватит. Господи!

— Что ж, — сказал Жук, — могу только гордиться моей родной старой командой. А у Пекина еще мурашки по спине побегут! Вот это да!

— Жук! Я не могу допустить, чтобы ты кукарекал об этом на всех углах, будто задиристый петух.

— Да я и не собираюсь никому рассказывать. Но разве мне хоть минутку нельзя погордиться нашей замечательной компанией?

— Ладно, давай подумаем, как быть с этой закавыкой. С этим Тирни. Что нам делать?

— Ты отвечаешь на его телефонный звонок. Можешь поздравить его с последней Пулитцеровской премией. Он получил ее за… — Жук вдруг вспомнил, за что — за разоблачение компании, генеральный директор которой в итоге угодил за решетку. — В общем, поздравишь его, и все. Ты же знаешь этих писак. Они любят, чтобы их гладили по шерстке. Говори немного взволнованно.

— Уж это-то будет нетрудно изобразить.

— Даешь ему понять, что ты вовсе не хотел отвечать на его звонок, но я убедил тебя в том, что выбора нет. Это ключевой момент. Запомнишь?

— Да, да. А дальше что?

— Когда он произнесет слово «Телец», изобрази испуганный шумный выдох, а потом скажи: «Господи, об этом я не могу говорить». А когда он упомянет о мюонах, то ничего не говори в течение десяти секунд. Отсчитай про себя: «Один-один-тысяча, два-один-тысяча…» А потом скажи: «Сэр, я, правда, не могу об этом говорить». И после этого кладешь трубку.

Чик задумчиво проговорил:

— Не знаю, получится ли, Жук. Я ведь инженер.

— Ну-ну, не надо себя недооценивать. Я же не раз видел, как ты отлично врешь. Ты сумеешь это сделать. А через сто лет про тебя будут сочинять баллады. Чик Девлин, отец мюонной бомбы. «Сядьте, дети, все в кружок, и послушайте… про человека по имени Девлин, который…»

— Перестань!