Эрик Сигал - Однокурсники

Через два часа Дьёрдь уже мог составить некоторое количество вполне сносных фраз для небольшого разговора. Он узнал, как можно польстить своим будущим соотечественникам. Сообщить им, что жизнь в Венгрии — тошниловка, а Соединенные Штаты — это надежда всего будущего человечества. Что касается более практического применения языка, то теперь он знал, как спросить, где находится мужской туалет.

Когда они перебрались через Дунай, то немного замедлили шаг. Оба вдруг осознали, что где-то на востоке, всего в нескольких сотнях километров отсюда, эта же река разделяет пополам их родной город.

— У вас остались родные в Будапеште? — спросил Дьёрдь.

Мики помедлил с ответом, слегка переменившись в лице.

— Теперь уже нет, — ответил он с загадочным видом. — А у тебя?

Дьёрдь пожалел о том, что вообще затронул эту тему, и ответил теми же словами:

— Теперь уже нет.

И опять, в который раз, попытался выкинуть из головы мысли об Анике.

Мики рассказал, что собирается узнать адреса наиболее крупных американских организаций, оказывающих помощь беженцам, и в каждой из них сообщить о том, что в Иллинойсе живут его сестра и зять. А еще что у него есть профессия. И кроме всего прочего, что Чарльз Ланкастер горит желанием стать его спонсором.

— А кто это такой — Чарльз Ланкастер? — спросил Дьёрдь.

— Мой зять, конечно.

— Ланкастер?

— Знаешь, Дьюри, если бы тебя звали Лукашем Кароли, неужели ты бы не поменял свое имя, чтобы оно звучало более привычно для американского уха?

Дьёрдь согласился. И мгновенно прикинул, как использовать данный урок в своем непростом случае.

— А как они станут произносить имя Дьюри Колошди?

— Они будут путаться и в жизни его не запомнят. Каждому американцу необходимо иметь американское имя.

— Хорошо, а вы что предлагаете?

— С именем Дьёрдь дело обстоит неплохо, — ответил Мики, не скрывая удовольствия от представившейся возможности дать новое имя взрослому человеку. — Просто назовешься Джорджем. Но «Колошди» надо бы заменить на что-то более вразумительное и четкое.

Дьёрдь покопался в памяти. По какой-то неизвестной причине на ум пришло название самой первой таверны, попавшейся ему на пути к свободе, — «Der Wiener Keller».

— А «Джордж Келлер» как будет звучать?

— Вполне достойно. Очень даже достойно.

К этому времени они уже давно могли бы сесть на поезд, но Дьёрдю не хотелось расставаться со своим новым другом.

— Как, по-вашему, их может заинтересовать обычный студент? То есть у меня же нет ни диплома, ни какой-нибудь степени.

— Значит, нужно хорошенько взвесить все, что могло бы их заинтересовать.

— Я изучал советское право. Разве это может пригодиться в Америке?

— Ага, ну вот видишь. Оказывается, у тебя всестороннее советско-партийное образование. Русским ты владеешь почти как родным. Скажешь им, мол, желаешь использовать свои знания в борьбе против мирового коммунизма. Скажешь, что хочешь поступить в университет, чтобы научиться этой борьбе.

— А в какой именно университет?

— В Америке самые лучшие университеты — это Гарвард и Йель. Но тебе лучше сказать, что ты хочешь учиться в Гарварде.

— А почему?

Мики улыбнулся.

— Потому что венгру сказать «Йель» — язык не повергнется.

И только на Ринг-штрассе они разошлись в разные стороны.

— Удачи тебе, Джордж.

— Мики, я никогда не забуду, что вы для меня сделали.

Некоторое время спустя Дьёрдь обнаружил у себя в кармане конверт. В него был вложен листок с будущим адресом Мики в Хайленд-парке, штат Иллинойс. И двадцать пять американских долларов.

Сведения об учебе, представленные Дьёрдем в американском комитете Красного Креста, похоже, произвели там должное впечатление. Правда, вместо билета на самолет он получил направление в один из бараков на окраине города. Это его совсем не устраивало.

Дьёрдь подошел к одному из служащих Красного Креста — цветущего вида юноше с биркой на груди, на которой значилось: «Альберт Реддинг: английский, немецкий, французский».

— Простите, мистер Реддинг, — вежливо обратился к нему Дьёрдь. — Я бы хотел учиться в Гарварде.

— А кто бы не хотел? — засмеялся молодой человек. — Меня туда не взяли. А ведь я был третьим по успеваемости среди выпускников нашей школы, к тому же редактором газеты. Да вы не волнуйтесь, у нас много университетов. Вы обязательно закончите свое образование, это я вам обещаю.

Но у Дьёрдя была в запасе козырная карта — одна из «ключевых американских фраз», которой его научил Мики во время их совместного марш-броска из Айзенштадта в Вену.

— Мистер Реддинг, — произнес он с легкой дрожью в голосе, — я хочу приехать в Америку… до Рождества.

И это подействовало! По выражению лица Реддинга Дьёрдь понял, что просьба, в которой заключалось единственное чаяние беженца, тронула сердце американца.

— А ведь ты отличный парень, знаешь об этом? — произнес он с искренней симпатией. — Назови-ка ты мне свое имя, и я посмотрю, что можно для тебя сделать.

И Дьёрдь Колошди впервые произнес вслух свое свежеиспеченное имя!

— Я — Келлер. Джордж Келлер.

— Ладно, Джордж, — сказал Альберт. — Не могу ничего обещать, но приходи сюда завтра утром и найди меня, хорошо?

— Хорошо.

— Ну а если тебе понадобится что-нибудь еще…

— Да, понадобится, — перебил его Дьёрдь, предупреждая эту ненавязчивую попытку от него избавиться. — Как я понимаю, у вас есть возможность передавать сообщения по радио «Голос Америки», да?

— Ну конечно. Правда, это не по моей части, но я могу передать куда следует.

Он достал из кармана куртки блокнот и карандаш, и Дьёрдь приготовился диктовать.

— Пожалуйста, мне бы хотелось, чтобы там сказали просто, что… «мистер Карл Маркс умер».

— И все?

— Да, пожалуйста.

Молодой человек поднял глаза на Дьёрдя и недоверчиво спросил:

— Слушай, неужели за железным занавесом не знают об этом?

— Некоторые, наверное, сильно удивятся, — ответил Дьёрдь. — В любом случае, мистер, спасибо. Я приду сюда снова завтра рано утром.

На следующее утро, в семь тридцать, Альберт Реддинг пребывал в состоянии сильного потрясения.

— Ну, я не знаю, — сообщил он Дьёрдю по секрету, помахивая телеграммой в левой руке. — Наверное, мне надо было родиться венгром.

— А что такое?

— Это такая удача, даже не верится, — повторил молодой человек в полном смятении. — Послушай, что здесь написано: «Руководителю американского комитета Красного Креста в Вене. Гарвардский университет создал комиссию для поиска и финансирования одного или двух компетентных студентов венгерских университетов из числа беженцев. Мы были бы признательны, если бы вы предоставляли нам исчерпывающую информацию обо всех потенциальных кандидатах. Пожалуйста, присылайте подробные отчеты». Подпись: Збигнев К. Бжезинский, профессор, советник правительства.