Дарья Орлова - Все пиарщики делают это!

Атмосфера предвыборного штаба служит верным барометром: если пиарщики появляются в офисе после обеда, если они говорят о чем угодно, кроме политики, если им даже лень материться – значит, кампания давно и успешно «сливается». Исход выборов либо уже известен, либо никого не волнует. Можно расслабиться и получать удовольствие.

Парадокс в том, что пиарщики при этом сразу теряют интерес к жизни. По привычке они гуляют в кабаках, но уже без энтузиазма. От скуки привозят с родины жен с детьми и даже решают материальные проблемы друзей-коллег.

– Алле, Леха, ты сейчас в смысле работы что делаешь? Ничего? А хочешь ничего не делать и получать за это деньги? Приезжай сюда, пристроим тебя к кормушке!

В нашем предвыборном штабе наступило затишье. Петров жил сам по себе, мы не видели и не слышали кандидата, только рассылали в СМИ поздравления от его имени со всеми возможными праздниками и печатали новые календари с улыбающейся петровской физиономией.

Гарик изредка звонил то из Москвы, то из Владивостока, то из соседнего кабинета, чтобы создать видимость контроля.

Виолетта, оставшись без шефа, ушла с головой в шоппинг.

Андрес рассекал где-то на своем огромном байке.

Николай методично обзванивал все эскорт-агентства в поисках изощренного разврата.

Капышинский объявил, что в его жизни наступил важнейший период: они с Ларисой решили зачать ребенка именно в этом месяце, а потому работать он будет на дому.

Митя по обыкновению пропал без вести.

И только мы с Васькой, как одинокие старые девы, продолжали каждый день приходить в штаб. Читали новости в Интернете, пили чай с начальником службы безопасности, и Семен Семеныч развлекал нас занимательными историями из своего чекистского прошлого.

– Я чувствую, как покрываюсь плесенью, – сообщила Васька, закончив наконец красить ногти.

– Да, нам нужна свежая кровь, – согласилась я и начала листать телефонную книжку в мобильнике. – Кстати, давненько мы не видели мсье Одиносика. Может, он знает какие-нибудь сплетни? Опять не берет трубку, параноик...

– Дохлый номер, – отозвался Семен Семеныч с другого конца комнаты. Вот уже целый час он обстоятельно сидел с газетой в руках и разгадывал кроссворд. Из угла иногда доносилось: «Девочки, ну-ка – итальянский режиссер двадцатого века, семь букв?», «Индийский учебник секса? Начинается на К».

– А что с Одинаковым? – хором удивились мы с Васькой. Пресс-секретарь северского губернатора в последнее время действительно не подавал признаков жизни. Раньше его нелепая фигурка постоянно мелькала в нашем офисе: он бегал, договаривался о совместных рекламных акциях Петрова с губером, шушукался о чем-то со своим протеже, горе-журналистом Юрием Пеночкиным, а однажды даже отважился пригласить меня на ужин и весь вечер извинялся за свое поведение на шашлыках. Помнится, я долго смеялась и в знак прощения чмокнула его в стареющую щечку.

– «Поплыл» ваш Одинаков. – Семеныч выразительно покрутил пальцем у виска. – Дашенька, ты только не волнуйся... Тут такое дело – и смех, и грех...

В этот момент дверь с шумом распахнулась, и нам предстал сияющий Митя. В последний раз мы его видели на конкурсе модельеров в обнимку с замглавы города. Неукротимый шоу-менеджер заорал с порога:

– Общий привет! Семеныч! Василиса! Дашка, поздравляю – о тебе говорит вся губернаторская администрация! Для них ты отныне и навсегда шпион, лоббируешь интересы кремлевской группировки, подкупаешь людей губернатора... Ну, что скажешь?

– Митя, ты пьян?

– Да ты что?! То есть было, конечно, с утра немножко. Но не в этом суть. Догадайся, кто растрезвонил по всей области, что ты «копаешь» под губернатора и этого губернахера скоро снимут? Одинаков собственной персоной!

– Что?!!

– Я как раз собирался рассказать, – невозмутимо заметил Семеныч.

Митя предположил, что на почве долгого сексуального воздержания у Одиносика обострилась паранойя. Мол, пресс-секретарь неверно расценил мой невинный поцелуй в ресторане, он решил, что мое задание – затащить его в постель и выведать секретную информацию насчет губернатора, который давно «мозолил» глаза кремлевским интриганам, чтобы предоставить компромат Курочкину и Перцелю, которые в свою очередь все донесут в президентскую администрацию.

Дальше – больше. После того, как на него снизошло «озарение», он посчитал своим долгом предупредить всех о моей двуличной сущности. Митя был в восторге – все-таки разнообразие серых будней – и радостно заявил, что у нас появился собственный сумасшедший. Мне вдруг захотелось все бросить и уехать куда-нибудь к морю, сидеть на берегу в одиночестве и смотреть, как волна сменяет волну... Васька начала как-то странно хихикать, и вскоре стало очевидно, что это истерическое. Мы бросились отпаивать ее водой.

Когда мы наконец закончили обсуждать историю с Одинаковым и поставили ему неутешительный диагноз, опустилась ночь. Лежа на массажной кушетке в самой дорогой сауне Северска, я пыталась примириться с действительностью. Руки массажистки колдовали над моим распаренным телом, в голове тоже становилось тепло и туманно. Василиса сидела рядом и расчесывала волосы с видом утомленной русалки. Через минуту она решила отправить смс-ку ненаглядному Перцелю и ушла за телефоном. Вернулась Васька озадаченная.

– Даш, пока мы тут расслаблялись, мне позвонило семнадцать человек. Мой Егор, Славка, Митя, Андрес, Гарик, Тимур...

Мы переглянулись – дело пахло неожиданной и очень большой проблемой. Массажистку сразу же попросили за дверь. Я неохотно сходила к своей сумке, выудила мобильник. Так и есть. Хренова туча пропущенных вызовов. В ту же секунду оба наших телефона задрожали в припадке вибрации, пришлось отвечать...

– Дарья, где тебя носит? – услышала я голос нашего московского друга журналиста Славки. – Час назад разбился самолет Погодина! Все в шоке! Отрабатывается версия конкурентной борьбы!

– Когда похороны? – деловито уточнила я. В моей голове мигом побежали начальные строчки прощальной речи, которую Петров произнесет над могилой бывшего «соперника» – что-нибудь о вечности и неизбежности. Естественно, море журналистов, наш кандидат направо и налево дает комментарии, его показывают в прайм-тайм на всех федеральных каналах...

– Какие похороны?! Он выжил!

Тоже неплохо, решила я. Больничная палата, Петров первый с букетом роз приходит навестить Погодина, который забинтован по самые уши. Можно сыграть на контрасте: здоровый, румяный Петров и его конкурент – больной и жалкий. Смирившийся Погодин бормочет через бинты, желательно что-нибудь неразборчивое, учитывая его взрывной характер. Они братаются на виду у всех журналистов, репортаж попадает в выпуски последних новостей...