Владимир Кунин - ИнтерКыся. Дорога к «звездам»

Воспоминания об абердинской стоянке в Англии вливали в меня силы и воспаляли воображение.

Тщательно умываясь и прилизываясь, я огляделся.

Наш «Академик Абрам...» стоял у специального контейнерного причала, по которому были проложены обычные железнодорожные рельсы, а по рельсам туда-сюда катались самые обычные железнодорожные платформы.

Подъемные краны уже снимали с нашей палубы абердинские контейнеры, предназначенные для Канады, и аккуратненько устанавливали их на платформы.

Итак, я — в Канаде!..

Хотя, глядя на причал, на воду, на портовые строения и краны, на поразительно тоскливую одинаковость, наверное, всех непассажирских морских портов мира, я с успехом мог бы утверждать, что сейчас нахожусь в Петербурге, в Киле, в Гамбурге, в Абердине или еще где-нибудь...

Разница была только в языке, на котором матерились служащие порта, и в надписях на автопогрузчиках и портальных кранах. Даже «настенная живопись» граффити, про которую мне много объяснял еще Шура Плоткин в Петербурге, и то была одинакова! Те же гигантские мужские половые члены с яйцами и без, те же женские эти самые органы — мохнатые, отвратительные и совершенно не сексуальные, те же, иногда очень забавные и небесталанные, сочетания цветов и фигур.

И глядя сейчас на длиннющую стену пакгауза, всю размалеванную этими цветными пульверизаторами, я подумал, что Мир повсюду одинаков...

... Уже пробегая через все судно, здороваясь со всеми встречными и поперечными, я почувствовал слабый запашок «Джека Дэниельса». Когда же я подлетел к капитанской каюте, запах виски усилился до состояния, когда уже хочется закусить! Шурина хохмочка.

Дверь была плотно прикрыта, но я мявкнул своим хриплым и достаточно хамским голосом, и Мастер тут же открыл. Впуская меня в каюту, усмехнулся и сказал:

— Мог бы и не вопить под дверью. Я и так чувствую, когда ты подходишь.

«Елки-палки, как я мог забыть, что он — вылитый Котяра!» — подумал я и увидел в каюте высокого пожилого мужика в теплой меховой куртке с капюшоном.

Мастер и этот мужик держали в руках по широкому квадратному стакану с «Джеком Дэниельсом», а на столе для гостей между ними стояла тарелка с маленькими бутербродиками, которые умеет делать только Люся.

— Мой друг Мартын, — по-английски представил меня Мастер мужику в куртке.

— Привет, Мартин, — тоже по-английски сказал мне мужик и приподнял стакан с виски в мою честь.

— А это мой старый друг, представитель сент-джонского порта мистер Чивер, — сказал Мастер. — Извини, Мартын, он по-нашему — ни слова. Я буду говорить по-английски. Потом тебе переведу...

— Можете говорить хоть по-китайски, — спокойненько поведал я Мастеру. — Мне это, как говорят, без разницы. У меня языковых барьеров и преград не существует.

— Ох, Мартын! Ты для меня непрочитанная книга. Что ни день, то новая страница. Ну, будь здоров!

Мастер прикоснулся краем стакана к моему носу и предложил Чиверу за меня выпить.

Чивер тоже чокнулся с моим носом. Они выпили. А я от этого запаха виски так захотел жрать, что ничуть не удивился, когда через минуту в каюту вошла Люся с МОЕЙ плошкой, полной прекрасной жратвы!

— Алексей Иванович, можно Мартынчика здесь покормить? А то у нас там на камбузе аврал... Ну, в смысле — приборка.

Неожиданно Мастер ответил Люсе таким тоном и таким голосом, которого я у него ни разу не слышал! Я даже и не подозревал, что Мастер способен на такие интонации!..

— Конечно, Люсенька, конечно, лапочка... — И, обняв Люсю за плечи, сказал Чиверу по-английски: — А это Люся. Женщина, к которой я очень нежно отношусь и очень высоко ценю ее отношение ко мне.

Люся потрясенно посмотрела на Мастера. Наверное, она тоже никогда не слышала от Мастера таких слов и таких интонаций.

Чивер встал и поклонился Люсе.

— Посиди с нами, — попросил ее Мастер. — Я тебе твоего любимого кампари со льдом сделаю...

— Что вы, что вы, Алексей Иванович!.. — застеснялась Люся. — У нас там с Шефом еще столько работы... Спасибо, спасибо большое!

И я понял, что сейчас Люся благодарит Мастера не за приглашение посидеть с ним и Чивером, а совсем совсем за другое.

Может быть, действительно время от времени людям необходимо ощутить близкую возможность Небытия, хоть одним глазом заглянуть в ту Черную Пучину, из которой не бывает возврата, — для того чтобы потом хоть чуточку изменить отношение к оставшейся тебе Жизни?...

— Кушай, Мартынчик, кушай, — погладила меня Люся и вышла из каюты.

Я не стал выдрючиваться и кочевряжиться перед посторонним Человеком и тут же набросился на жратву, краем уха прислушиваясь к тому, о чем говорили Чивер и Мастер.

— Так у вас действительно ничего не произошло на подходе? — спросил Чивер, прихлебывая из стакана.

— Ничего, — твердо ответил Мастер.

— А у нас тут — прямо цирк «Барнума и Бейли»! Из Монреаля, из Оттавы звонят — тревога!!! Русский «Академик Абрам Ф. Иоффе» сейчас врежется в утопленный айсберг!.. Поднять все спасательные службы! Для работы в открытом океане военные пригнали специальные вертолеты... Все гадают — что могло произойти?! Только два варианта — или отказал эхолот, или — извините, Мастер, — капитан полный болван. Запросили регистр Ллойда — кто капитан на «Академике Иоффе»? Называют вашу фамилию, Мастер. Все немного успокоились — вас знают. Но информация-то поступила из Германии!.. А вы молчите...

— Какая-то дурацкая ошибка, — смеется Мастер. — Будьте здоровы, мистер Чивер!

Раздается стук в дверь каюты. Мастер неторопливо допивает свой «Джек Дэниельс» и открывает дверь. На пороге стоит второй помощник с полиэтиленовым пакетом в руке.

— Разрешите войти, Алексей Иванович?

— Входи, входи. — Мастер переходит на русский язык. — Чего вы там чухались?! Он мне уже все мозги проеб — что произошло да как произошло? Полчаса отбиваюсь, как лев...

— Да матрешки эти сраные куда-то задевались. Искали всем скопом.

— Что вы там ему приготовили?

— Как обычно — пузырь «Московской», две хохломские ложки и эту гребаную матрешку.

Мастер берет у второго помощника полиэтиленовый пакет и спрашивает сквозь зубы:

— Ничего оригинальнее не придумали? Опять ложки-матрешки?!

— Традиция... — разводит руками второй помощник, — Разрешите идти?

— Иди. И чтоб к отходу все было в порядке! Нашли, в чем дело?

— Нашли. Там наши спецы сейчас на мостике как раз колдуют.

— Глаза бы мои вас не видели, колдуны херовы! Иди.

Мастер с улыбкой протягивает пакет Чиверу:

— Маленький русский презент в благодарность за сотрудничество.

Чивер берет пакет, заглядывает в него и говорит Мастеру:

— Уйду на пенсию — открою лавку русских деревянных ложек и матрешек. И умру богатым человеком. Спасибо, Мастер.