Том Рэкман - Халтурщики

Анника стучится в дверь мастерской. «Иду!» — кричит Мензис. Он застает Аннику на лестничной клетке, она стоит, прислонившись к стене, и морщится от боли. У нее что-то случилось со спиной, так что какое-то время она не сможет ходить на йогу.

В последующие несколько недель она сидит дома, пьет чай на травах и смотрит итальянские эстрадные концерты. Она раздражается, потом извиняется перед Мензисом. Когда спина проходит, Анника продолжает снимать граффити, но на йогу не возвращается.

Как-то после обеда Мензис сидит в офисе и переделывает кривой заголовок. Он пробует несколько вариантов, останавливаясь в конце концов на самом простом — он вообще склонен к простоте. Он пишет: «В ходе бомбежки в Багдаде погибло 76 человек».

К нему подходит Артур Гопал. Он единственный человек в редакции, с которым Мензис дружит. Они время от времени обедают вместе в «Кореи», шумной траттории на Виа-дель-Джезу. И Мензису каждый раз хочется спросить, как Артуру живется без Византы и Пикл; а Артуру интересно узнать побольше об Аннике. Но задавать такие личные вопросы не отваживается ни один из них. Вместо этого они болтают о работе, правда, говорит в основном Артур. Поедая фасолевый суп, он поносит коллег («Кэтлин как-то не догоняет», «Клинт Окли даже простенького некролога написать не может», «Герман как будто из прошлого века») и разглагольствует о своих амбициях («Этот редактор, старый друг моего отца, говорит, что мне лучше переехать в Нью-Йорк и работать на них»). Высказав все, Артур делает очень недовольное лицо и начинает водить ложкой в тарелке супа, как будто пытается найти уроненную туда запонку.

Но сегодня Артур выглядит как-то странно.

— Ты почту смотрел? — спрашивает он.

— В последнее время нет. А что? Надо?

— Тебе пришло письмо от человека с ником jojo98 , настоятельно рекомендую тебе его прочесть.

Мензис распечатывает сообщение. Но оно написано по-итальянски, а он этот язык не особо хорошо понимает. В письме говорится об Аннике, и к нему прикреплен файл. Мензис кликает на фотку, и она раскрывается во весь экран. Картинка некачественная, похоже, снимали на телефон. На снимке изображена Анника — которая, очевидно, не замечает, что ее фотографируют — она, обнаженная, сидит на их кровати и смотрит в сторону. На переднем плане видна волосатая мужская нога, очевидно, самого фотографа. Мензис поспешно выключает монитор.

— Что это за херня?

— Понятия не имею. Но это разослали всем.

Мензис таращится на черный экран.

— Боже.

— Прости, что новость пришла от меня, — говорит Артур.

— Что мне делать? Позвонить ей?

— Наверное, следует поговорить с глазу на глаз.

— Но я не могу уйти с работы.

— Можешь.

Мензис летит вниз по лестнице, потом через Кампо-де-Фьори, через гетто, по узкой дорожке, идущей вдоль Тибра. Он то идет, то пускается бежать, глядя вниз, на неровную дорожку, на Виа Мармората он поднимает глаза на светофор и спешит к высоким металлическим воротам, за которыми находится их дом.

Вот он уже пришел, хотя ему хотелось бы оказаться где-нибудь подальше.

Мензис не может заставить себя подняться. А вдруг в спальне кто-то есть. Он идет в мастерскую и достает распечатку. С помощью итальяно-английского словаря он разбирает предложение за предложением. В письме говорится, что Анника занимается сексом с другим, пока Мензис работает. И что она хочет от него уйти, потому что они с этим любовником покупают квартиру. «Ночью ты спишь на простынях, запачканных его спермой», — написано там.

Его коллеги (при мысли о том, что все они получили то же самое письмо, Мензис закрывает глаза) ждут, что он ворвется в квартиру, размахивая письмом, и, крича во всю глотку, потребует объяснений: «Что за урод это послал и что, блядь, происходит?»

Но он не может этого сделать. Он стоит перед верстаком, уперев руки в бедра.

Поздно вечером Мензис поднимается в квартиру. В подвале не было сигнала, и когда он выходит, его телефон возвращается к жизни. Было много звонков от Кэтлин и три сообщения от Анники — она интересовалась, когда он вернется домой, сообщала, что проголодалась и спрашивала, все ли в порядке.

— Привет, — говорит она, открывая дверь. — Что случилось?

— Да, привет. Ничего, просто неразбериха какая-то. Прости, — отвечает он. — Как прошел день, нормально?

— Отлично. Но погоди, не уходи. Я все еще… — Анника оттягивает майку, — не совсем понимаю. Тебе раз сто звонили из офиса.

— Ничего страшного. — Обычно, заходя домой, Мензис целует Аннику. Сегодня он этого не сделал, и они оба обратили на это внимание. — Они чересчур от меня зависят. — Он идет в ванную, уныло смотрит на собственное отражение в зеркале и возвращается на арену действий.

Анника не может поднять на него глаза.

— Он послал тебе письмо, да? — спрашивает она. — Не могу поверить, что… — Анника называет его по имени.

— Погоди, погоди, — перебивает Мензис, — не говори, как его зовут, пожалуйста. Не хочу этого знать. Если можно.

— Ладно, но кое-что я должна сказать. — Анника бледнеет. — Чтобы потом не приходилось к этому возвращаться. Я себя чувствую… — она качает головой. — Мне так плохо. Мне очень, очень жаль. Правда. Но я должна это сказать. Паоло послал это… прости, я не должна была называть его по имени. — Анника колеблется, подбирая слова. — Это гребаное поганое полное злобы письмо, потому что я отказалась… Ты не против, если я закурю? — Она роется в кухонном ящике в поисках пачки «Кэмела» — обычно она курит, только когда встречается со своими друзьями с йоги. Дома она раньше никогда этого себе не позволяла. Но теперь она затягивается и выпускает дым, качая головой. — Он пытается заставить меня кое-что сделать. Вот в чем дело.

— Ты расстроена.

— Ну да. — Анника щиплет себя за руку. — Более чем. Я более чем расстроена. Мне впервые в жизни хочется нанести человеку физический ущерб. Я хочу, чтобы он страдал. Испытывал физическую боль. Чтобы его машина переехала. Понимаешь? — Анника всем телом тянется к Мензису, словно чтобы уловить его мысли. — Понимаешь?

Он смотрит на собственные руки.

— Ладно.

— Но ты понимаешь?

— Думаю, да.

— Он послал это, чтобы поссорить нас, — говорит она.

— Чтобы ты была с ним.

Анника снова затягивается.

— В общем, — она выпускает дым, — да. — И тушит сигарету.

— Давай не будем об этом говорить. Мне это кажется… — Мензис не заканчивает предложение. Он берет пульт от телевизора. — Не знаешь, ничего не случилось? — В поисках ответа на свой вопрос он включает «Си-эн-эн».

Когда он приходит на работу на следующий день, с минуту он просто сидит и тупо смотрит на свой термос. «Что-нибудь произошло?» — интересуется он у загружающегося компьютера.