Том Рэкман - Халтурщики

— Не пори чушь.

— Наверное, пора идти, — напоминает Эбби.

Оливер делает шаг к двери, но Кэтлин предостерегающе поднимает палец.

— Только собаку оставь.

— Ну, для моральной поддержки?

— Забудь. Имей хоть каплю уважения к людям.

Оливер привязывает поводок Шопенгауэра к ножке стола Кэтлин и спешно поглаживает пса. «Пожелай мне удачи». Он закрывает за собой дверь и следует за Кэтлин и Эбби.

Они выводят его в самый центр отдела новостей, а сами отходят на несколько шагов. Все выстраиваются перед Оливером. Он обращает внимание на то, до чего грязен ковер. В толпе раздается шепот. Он наливает себе воды из кулера.

— Наверное, пора начинать, — подгоняет Кэтлин.

Он вяло улыбается.

— Ты всех здесь знаешь? — спрашивает она.

— Некоторые лица кажутся знакомыми, — отвечает Оливер, так ни на кого и не взглянув. Он подается вперед, чтобы пожать собравшимся руки, и бормочет:

— Спасибо… спасибо… привет… спасибо, что пришли.

Почти все из присутствующих проработали в газете несколько лет. Вступая в брак, они рассчитывали на определенный уровень дохода, брали ипотеку, потому что были уверены в своем рабочем месте, полагались на то, что смогут обеспечить детям достойное будущее. Если газета загнется, загнутся и они. Все эти годы они проклинали свою работу, но теперь снова страшно в нее влюблены.

— Все собрались? — начинает Оливер. С минуту он импровизирует, а потом не выдерживает и берет в руки копию конфиденциального отчета совета директоров «Отт Групп», касающегося их газеты, и поспешно просматривает его, бросая на Кэтлин полные мольбы взгляды. Она отворачивается. Он откашливается, находит нужный абзац. Он зачитывает его вслух, добавляя: — Так решил совет директоров. — И снова откашливается. — Мне очень жаль.

Тишина.

— Я не знаю, что тут еще добавить.

Тишину разрезает вопрос, звучащий откуда-то с галерки. Все поворачиваются назад и расступаются. Это выступил главный технический специалист, широкоплечий американец, который сегодня кажется еще выше, потому что приехал на роликах.

— Че за херня? Объясните нам нормальным английским языком.

Оливер, заикаясь, выдавливает несколько слов, но мужчина, задавший вопрос, перебивает его:

— Чувак, не гони.

— Я не гоню. Я пытался все прояснить. Я думаю, что…

Встревает Руби Зага:

— Так что, «Отт Групп» решили прикрыть лавочку? Вы это хотите сказать?

— Боюсь, именно это я и прочел, — отвечает Оливер. — Мне очень, очень жаль. Я понимаю, что меры неадекватные. Я действительно ужасно расстроен, если вас это хоть сколько-нибудь утешит.

— Вообще-то нет, — возмущается технолог. — И какого черта говорить «я это прочел»? Что прочел? Вы, чуваки, это и написали. Так что не надо вот этого. Не надо.

— Я этого не писал. Это отчет совета директоров.

— Вы разве не член совета директоров?

— Член, но меня на этом собрании не было.

— Почему же?

Кто-то бормочет:

— Кто его вообще над нами назначил?

— В отчете говорится, — продолжает Оливер, — что… что дело все в бизнес-среде. Дело не только в нашей газете. Дело в СМИ вообще. Я думаю. Я считаю… Я знаю лишь то, что написано в отчете.

— Бредятина.

Оливер поворачивается к Кэтлин с Эбби.

— Секунду, — встревает Герман Коэн. — Давайте не будем терять голову раньше времени. Мы еще можем что-то сделать? Хотелось бы узнать, каково окончательное решение.

Главный технолог пропускает этот вопрос мимо ушей и подъезжает на роликах к Оливеру.

— Засранец ты, чувак.

Дело вот-вот дойдет до рукоприкладства.

Оливер отступает.

— Я… я не знаю, что сказать.

Разъяренный технолог вылетает из отдела, за ним следует с десяток его не менее озлобленных коллег.

— У меня дети в частной школе, — орет Клинт Окли, — и как я теперь ее оплачивать буду? Им-то что делать?

— Вариант продажи газеты «Отт Групп» рассматривает? — интересуется Харди Бенджамин.

— Не знаю, — отвечает Оливер.

— Не хочу показаться слишком грубым, — встревает Артур Гопал, — но зачем мы тут собрались, если вы ничего не знаете?

— Нельзя ли поговорить с кем-нибудь, кто мог бы разъяснить нам все поподробнее? — спрашивает Крейг Мензис. — Кэтлин? Эбби?

Эбби выступает вперед.

— Только мистер Отт уполномочен выступать от имени «Отт Групп». — И делает шаг обратно.

Недовольные крики не смолкают.

— И как давно вы об этом узнали?

— Только что, — отвечает Оливер.

Кто-то буквально воет от неспособности поверить в такое.

— Да мы только зря время теряем, — звучит чей-то голос.

Еще несколько человек уходят.

— Возможно, если бы «Отт Групп» попытались в какой-то момент вложить в газету денег, а не старательно загоняли ее в могилу, дела бы у нас сейчас были получше.

Оливер наклоняется к Кэтлин.

— Что мне делать? — шепчет он. — По-моему, ситуация выходит из-под контроля. Может, завершить собрание?

— Тебе решать.

Он снова поворачивается к толпе, хотя от нее уже мало что осталось — лишь несколько сотрудников. Кто-то кучкуется по углам, все сочувствуют друг другу, без спросу звонят в другие страны, некоторые одеваются, собираясь уходить.

— Мне невероятно жаль, — повторяет Оливер. — Заладил я одно и то же, но не знаю, что еще сказать. Я постараюсь узнать ответы на все ваши вопросы.

— А вы не можете пригласить сюда кого-нибудь, кто их уже знает?

— Да, — говорит он, кивая и глядя в пол. — Да. Я постараюсь привести к вам того, кто вам нужен.

Ушли уже даже Эбби с Кэтлин. Он остался один, перед лицом последних ошарашенных сотрудников.

— М-м-м, пока, — говорит он.

Какое-то время он стоит в растерянности, а потом неуверенной походкой направляется в кабинет Кэтлин. Но останавливается на полпути. Поворачивает голову, убирает закрывающие уши волосы.

Изнутри раздается какой-то шум.

Оливер вбегает в кабинет. Эбби с Кэтлин сидят на полу.

Между ними лежит Шопенгауэр, и смотрит он не на Оливера, а на стену, в том направлении, в котором ему свернули шею.

Пес тяжело дышит, издавая какой-то странный звук, челюсть безвольно повисла. Он, похоже, не может вдохнуть: в легкие набирается совсем немного воздуха, спазм, грудь опадает. Он все еще привязан к ножке стола, и Кэтлин дергает за поводок. «Черт!» Наконец она развязывает узел, но это не помогает: Шопенгауэр совсем перестал шевелиться. «Черт, — повторяет она и ударяет по ножке стола. — Черт».

— Что случилось? — спрашивает Оливер. — Не пойму, что случилось.

— Похоже, кто-то вошел, когда тут никого не было.

Но Оливер имел в виду не это, а то, что случилось только что: почему Шопенгауэр вдруг затих?

— Сумасшедший, — возмущается Эбби. — Просто сумасшедший. И это кто-то из наших. Вы не заметили, кто рано ушел?