Евгений Попов - Арбайт. Широкое полотно

— Любопытно, не переименовали ль по случаю демократии мыс Розы Люксембург на острове Комсомолец? И другие острова Северной Земли — Октябрьской Революции, Большевик?

— Пролив Красной Армии, мыс Сталина, острова Октябренок, Пионер, Большевик — все осталось до настоящего времени. Впрочем, вру. Архипелаг Каменева переименовали в архипелаг Седова, когда Каменева Сталин шлепнул как врага народа.

— Мне в детстве очень нравился эпизод из книги про полярников «Седовцы». Как они, затертые во льдах, голосовали за сталинскую конституцию, с утра принарядились, побрились и очень волновались, какими окажутся результаты выборов.

— Может, по делу волновались, если судить по случаю с тов. Каменевым?

— Израиль, построенный на идее сионизма, — идеократическое государство, и в силу этого, конечно, будет привлекать русских, в которых немного поскреби и обнаружишь мессию. Еще до революции были кружки русских сионистов, сочувствовавших Жаботинскому, и за это, между прочим, их даже сажали и выгоняли с работы.

— В противоположность автору, а заодно Л.Н.Толстому смею утверждать, что нет никакой несчастной любви, а все любящие счастливы, но «каждая семья — по-своему».

— Счастье — это когда любовь есть. Любовь, исчезая, автоматически становится несчастной.

— Все эти «комсомольские» дела — от поблядушек до Deep Purple, от дискотеки восьмидесятых до попытки строительства фаллоса-кукурузины напротив чудесного Смольного собора Растрелли — все это как раз проявления габитуса господствующего класса. А габитус — это не система взглядов, не мироощущение, но целая система «практик». И я не вижу сколь-нибудь существенной разницы между бывшим питерским шпанистым Путиным и курортным мальчиком Немцовым, «ботаником» Кириенко и наследником Явлинского Митрохиным. И уже новые такие же подрастают — «наши», «местные», «несогласные»…

— Торжество классового мира внутри нынешней элиты и цена этого мира прекрасно изображены в фильме Вадима Абдрашитова «Магнитные бури». Иллюстрируется это и стихотворением поэта Юрия Кузнецова про маркитантов, «людей нашего круга». Интеллигенция же, как всегда, «тростник, ветром колеблемый» или нечто менее поэтическое в проруби.

— Наша «новая эра» характеризуется размытостью и смешением всяческих, порою диаметрально противоположных понятий. Романтик, циник, идеалист, прагматик — всё теперь «в одном стакане». Благородный подлец или быдлоджентльмен нынче уже отнюдь не экзотика.

— Недавно моя бывшая однокурсница, русская женщина солидного возраста, прожившая всю жизнь матерью-одиночкой в России, нашла свое семейное счастье именно в Израиле. Причем для того, чтобы зарегистрировать брак с евреем, «молодоженам» пришлось съездить на Кипр, так как в Израиле их не регистрировали.

— В больнице в одной палате со мной лежал таксист, пятьдесят шесть лет, совсем не глупый малый. Мы с ним вместе ходили курить. Он, искренне гордясь и хвастаясь, все время рассказывал мне про свою дочь-красавицу. Она работает моделью и постоянно побеждает на кастингах. Но особо таксист гордился своей дочкой, когда говорил, что ее «олигархи» возили в Куршевель.

— Мне лет тридцать назад так же хвастался успехами своей дочки сотрудник «Литературной газеты», бывший официант Р., которому удалось пристроить свою дочку в школу низших чинов КГБ. Он с энтузиазмом живописал ее счастливое будущее и обеспеченную старость в качестве секретарши какого-нибудь гэбэшного туза.

— Люди не думают о своей репутации. Не стыдятся разоблачений их лжи, все для них божья роса. И так до самых верхов. Эти люди ведут себя как ворюга на допросе у следователя.

— Ах, не судите, да не судимы будете! Все мы ворюги на допросе у Господа нашего.

— Лесков убедительно доказывает, что страсть сидеть по уши в дерьме является генетическим и даже имманентным свойством русского народа. Грустно всё это.

— Не об этом писал Лесков, и неча его записывать в русофобы. Он писал лишь о том, что русские — другие. Как другим для Левши является английский полшкипер, хоть и такой же пьяница, как и он сам. А дерьмо — оно везде дерьмо, и желать в нем сидеть может только душевнобольной. Другое дело, когда некто (или вся страна) в этом дерьме с завидной периодичностью оказывается, мечтая о чем-то совершенно ином.

1. Вызывающе ли ведут себя современные женщины?

2. Правда ли, что Злата была молдаванкой, а не сербиянкой, цыганкой, египтянкой, болгаркой, венгеркой или еврейкой? Не хочется ль отдельному читателю воскликнуть, прочитав главу XIII: «Осторожно! Пошлость!»

3. Почему Гдов именует тяжелыми бутылки «Вермута крепкого» и портвейна «Кавказ»?

4. Исчезла ль окончательно старинная и почтенная женская профессия машинистки? Или, может быть, трансформировалась в нечто другое? Мог ли при советской власти мужик работать машинисткой?

5. Что есть истина? Существует ли она? Или нынче все относительно в этом грешном мире?

— Увы, современные женщины ведут себя крайне вызывающе в том смысле, что очень часто отличаются чрезвычайно высокими запросами и, соответственно, самооценкой. Хотя иногда и оценивать там нечего ни в каком смысле. Молдаванками же и казачками у нас в школе именовали евреек (конец семидесятых, Зеленоград). Пошлости здесь никакой нет, дело житейское, а машинистки трансформировались в наборщиц текстов на компьютере.

— Тот факт, что главную казачку страны Аксинью из «Тихого Дона» играла Элина Быстрицкая, делает школьное прозвище юных иудеек по крайней мере осмысленным.

— Истина как-то незаметно возникает, когда трудишься, а не груши околачиваешь.

— Раньше постоянно появлялись личности, утверждавшие, что именно они ведают истину. Сейчас количество таких истиноведов убавилось. Не знаю, хорошо это или плохо.

— 70 % современных женщин ведут себя вызывающе, а 30 % скромно, при этом часто жалея, что не могут вести себя вызывающе.

— Молдаванка — это не обозначение этнической принадлежности, а намек на темперамент.

— Ну да. Как в советской эротической песне, где «цыганка-молдаванка собирала виноград».

— Целая огромная сфера культурной жизнедеятельности канула вместе с пишущими машинками: продавцы, спекулянты, мастера-ремонтники. Машинки изымали при обысках. Я был поражен, когда мне возвращали изъятую прежде пишмашинку: в одной из комнат прокуратуры на Новокузнецкой улице их оказался целый склад — с полу до потолка. А моему приятелю после многочасовых поисков его машинки какой-то их служивый тип сказал в отчаянии: да бери любую, вот эту, например, ее хозяин давно в Израиле.