Владимир Величко - Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают

Посчитав, что после этакого афронта мое участие — к счастью! — в работе комиссии завершено, я со спокойной совестью пошел заниматься тем, чему меня учили — лечить больных. Тем более что в больнице на тот момент объявились сразу двое неотложных больных. Один из них сам прибежал с дикими криками в приемный покой и принялся убеждать медперсонал, что за ним по улице гонится… трамвай! Этот вид транспорта, как вы догадываетесь, в маленьком сибирском городке напрочь отсутствовал! Они ему сказали, что сейчас пришлют вагоновожатого, и он быстренько оказался в моих психиатрических ручках: фиксированный к коечке и с приличной дозой успокаивающего препарата в «мягком месте». Другой был посложнее. Он сначала тихонечко лежал себе на кроватке в хирургическом отделении, а потом вдруг старательно принялся обирать с себя «различных ядовитых насекомых», беспрестанно бормоча что-то себе под нос. Вплотную занявшись ими, я пару дней от них не отходил и поэтому дважды проигнорировал переданную мне персоналом информацию, что надо бы явиться в районную комиссию для продолжения работы. Кончилось это тем, что на третий день главный врач лично прибежал в палату и принялся громко и очень эмоционально, не обращая внимания на медперсонал и больных, говорить в мой адрес… много неприятных слов! Оказалось, что я сорвал уже два выезда, что я возмутительный критикан, что я такой и что я сякой, и что через 10 секунд — и не позднее! — мне следует быть в райкоме!

Поняв, что против лома — то есть главного врача — нет приема, я бросил моих славных и конкретных алкашиков — отправился бороться с абстрактными! В райкоме на меня еще немного пошипело районное начальство: мол, смотри, дождесси у меня! — и мы отправились на очередное предприятие. И это — как потом оказалось — было последним моим вкладом в дело борьбы с пьянством и алкоголизмом вообще и на посту психиатра в частности.

А случилось это так. На предприятии, которое мы проверяли в тот день, комиссию возглавлял недавно приехавший в наш город инженер и, соответственно, его совсем не знавший. Выяснив, что работа не ведется совершенно, что результаты равны нулю, представительница райкома пригласила главу комиссии на заседание райкома. И вот этот бедолага говорит ей, что он не здешний, а поэтому поясните, где райком находится? Эта представительница открыла было рот ответить, но тут черт дернул меня влезть со своим остроумием.

— О, это легко! В центре города, — говорю я, — стоит Ленин с протянутой рукой! Вот за его спиной, мол, райком и ютится! — Я, понятное дело, имел в виду памятник вождю мирового пролетариата В.И. Ленину, который, выбросив руку вперед, как бы говорил всем: верным путем идете, тав-а-и-ищи!

Так вот, при этих моих словах присутствовавшая здесь же инструктор того самого райкома партии чуть в обморок не упала: Ленин!.. с протянутой рукой!.. кощунство! И не успев вернуться в райком, она прямиком побежала к первому секретарю, где красочно — и конечно, совершенно непредвзято! — рассказала о происшедшем. Вот здесь-то они на мне и отыгрались. Припомнили и мою неуместную критику их работы, и срыв самой работы комиссии, и, главное, злобную клевету на вождя. Сказали, что это пахнет статьей, что я недостоин звания врача, что мне не место в их Советской больнице, что они отправят меня туда, куда Макар телят не гонял пасти. Все это словоизвержение сопровождалось мощными ударами секретарского кулака по столу, закатыванием в соответствующих моментах глаз инструкторши и тому подобное…

Когда я вернулся в больницу, на крыльце меня уже ждал главный врач с листком бумаги: мол, пиши заявление об увольнении по собственному желанию! Еще сказал, что я дурак, что сам напросился, что работать все равно не дадут, а ты — он осторожненько оглянулся по сторонам — переходи в судебную медицину! Наш эксперт увольняется — место свободное, так что не тяни резину, езжай в город, в Бюро…

С тех пор минуло несколько лет. Партию, приведшую страну в «коммунистический тупик», попросту отменили, обкомы и райкомы разбежались по сытным демократическим лавочкам. Оставшиеся попытались было организовать ЗАО «ГКЧП», но ввиду полной их неспособности к труду и творчеству (а любой заговор — это колоссальный творческий труд!) все вышло громким пшиком, а сами «заговорщики», получив по мордасам, быстренько оказались в узилищах, правда, весьма комфортабельных. По стране в это время гремели демократические митинги, и на один из них занесло и меня. Там как раз выступал бывший секретарь райкома — тот самый! Он, как вы понимаете, был уже закоренелым демократом, принародно сжегшим свой партийный билет. Увидев меня, он с энтузиазмом, горя насквозь фальшивым сочувствием, поволок на трибуну, крича, что я — жертва тоталитариз ь ма и вообще коммунистического режима, что я пострадал от произвола «коммуняк» и т. д. Я немного послушал его косноязычные вопли (говорить-то без бумажки он решительно не мог) и принародно, с трибуны, послал его… гораздо дальше того места, где в то время Макар пас телят, и со следственно-оперативной группой поехал осматривать очередное место происшествия.

— Хорошая история, Влад! Но сознайся честно — немножко приврал, да?

— Ну, разве что чуть-чуть! Просто слегка облагородил ситуацию.

— А вот интересно у других, каким был путь в профессию? — спросил Михаил.

В комнате к тому времени собралось уже человек двадцать, и при беглом опросе выяснилась интересная вещь. Оказалось, что порядка 90 % всех экспертов, работающих в краевых и областных центрах, пришли в нашу специальность сразу с институтской скамьи, прямиком из интернатуры. А вот 60 % тех, кто работал в районах, пришли в судебку из других врачебных специальностей. Правда, рассказывать о своем пути в судебную медицину никто больше не захотел. Мол, все как обычно. Тем, кто после интернатуры, по определению, нечего было сказать, а остальные легко и просто пришли на освободившиеся в своих районах места без каких-либо эксцессов.

После этого блиц-опроса все на некоторое время замолчали, сосредоточив внимание на содержимом кружек. Наконец, один из недавно зашедших в комнату экспертов, Марк Мормон — здоровенный детина под 190 см ростом, в прошлом мастер спорта по боксу — сказал:

— Ну, если вы не против… Давайте я расскажу вам, коллеги… сказочку о извилистом пути — нет-нет, не в судебную медицину — уже в ней самой. Не против? — И оглядев слушателей, начал:

— Назову эту историю я так: Сказка о маленьком мальчике и злом эксперте.

В одном небольшом сибирском городке жил мальчик. Жил он, естественно, не один, а с папой и мамой. Папа у мальчика был трудяга каких мало. Он работал инженером по монтажу и регулировке каких-то сложных электронных приборов на железной дороге. Дорога, вернее, обслуживаемый им участок был немаленьким, поэтому папа сутками пропадал в командировках. Мама же мальчика была просто мамой и нигде не работала, поэтому всю нерастраченную энергию, любовь и все свободное время отдавала дому и воспитанию сына. Она, как наседка, прикрывала крылышками своего сынулю, защищая того от любых житейских передряг. И не дай бог, если кто-то обидит его!!! Тут уж берегитесь и трепещите! Всем достанется: и обидчикам ее чада, и тем, кто просто в стороне стоял, и даже сидящим на ветвях дерева любопытным воронам.