Владимир Величко - Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают

И теперь представьте, коллеги: пока это дело тянулось, все это время мама с подругами без устали поливали грязью эксперта, то есть меня.

— А ты что же? — спросил Бурков. — Так и промолчал?

— А что я должен был делать? Тоже слухи распускать? Так это — не мое. Пустое! Знаешь же — собака лает… Да плевать!

Некоторое время все молчали. Потом Бурков сказал:

— Ну и что особенного в этом твоем пути? У каждого эксперта бывают такие взаимоотношения и с потерпевшими, и их родственниками. Всегда кто-то недоволен твоими заключениями. Подумаешь…

— А я думаю, — перебил того Михаил, — главное в рассказе еще впереди. Так ведь, Марк?

— Да, все еще было впереди, — начал было Марк, но тут дверь распахнулась, и на пороге появился доцент нашей кафедры Зорин Илья Александрович — высокий, слегка рыхловатый мужчина с вечно улыбающимся лицом.

— Коллеги, кто-нибудь угостит сигареткой бедного доцента?

С наслаждением затянувшись он спросил, медленно выдыхая дымок:

— Кто и о чем сказку сказывает на сей раз?

— Да вот Марк о своей кривой дорожке в специальности излагает.

— А-а-а… ну мы эту историю знаем! Слышали… обсуждали тогда всей кафедрой. Ты прав был тогда, Марк Михайлович. Давай, расскажи ребятам этот случай. Сие — поучительно. — И повернувшись — вышел из комнаты.

— Вот так хохма, Марк! Даже кафедральные работники знают о какой-то поучительной истории, что произошла с тобой, а мы до сих пор — нет. Давай колись, дядя, а то мы не посмотрим, что ты боксер, и так тебя… защекотим, — заржал Бурков, — что быстренько расскажешь всю правду.

— Правду, говорите? Правду рассказывать легко! И одновременно — сложно. Правда бывает многогранна, особенно в судебно-сутяжных делах. Как вам, коллеги, рассказать о дальнейших событиях, я не знаю. Но уж как получится. Слушайте.

После того случая Артем вроде успокоился. Участковый говорил, что пацан сидит в основном дома, по ночам не шляется, часто с какими-то книжками в город ездит. Ну а на День нашего городка, что отмечался в конце лета, Артем снова прогремел на весь город! А случилось вот что.

Летним, теплым августовским вечером по узкой и извилистой улочке нашего маленького городка ехал за рулем своей «семерки» со службы сержант милиции. Опытный, спокойный, не пьющий в принципе. Служака, в классическом понимании этого слова. Поперек улицы шла толпа подвыпившей молодежи, и в ней, как вы, должно быть, догадываетесь, был и мальчик Артемка. Сержант побибикал им — мол, дайте дорогу, — а молодежь как шла, так и идет. Он вылез их усовестить, но они оттащили его от машины и отделали так, что в реанимацию сержанта привезли в коме тяжелой степени. Там он без сознания пролежал трое суток. Дело, естественно, «раскрыли» по горячим следам. Несколько человек — жителей соседних домов — видели, как почти стокилограммовый мальчик Артемка прыгал на голове лежащего человека, как пинал его же по голове. Артемку повязали и на трое суток задержали. И наутро привезли ко мне на освидетельствование — зафиксировать имеющиеся повреждения либо их отсутствие. Во избежание, так сказать, различных спекуляций и инсинуаций в последующем.

Мальчик Артем на этот раз был совсем другим: вел себя дерзко, вызывающе, нагло, всем «тыкал» и предупреждал, что когда он «выйдет», то разберется со всеми. И нагло улыбаясь, смотрел на меня.

Ну а я начал осмотр. По правилам, любого подозреваемого, задержанного, а тем более арестованного полагается раздеть и осмотреть всего — невзирая на его возможное несогласие. Вот я и предложил Артему раздеться.

— А че смотреть-то хочешь? Небось, дядя Марк, молодыми мужиками интересуешься, поглядеть хочешь? А у меня есть на что посмотреть, — дерзко ответил он, похлопав себя по причинному месту.

Я к таким манерам давно привык и поэтому никак не среагировал, сказав только:

— На раздевание даю 3 минуты. Потом сержанты тебе помогут. Понимэ?

Сержанты — два широкоплечих мужика — радостно заулыбались, потирая руки, а один из них — тоже не хилый! — задумчиво стал разглядывать свой здоровенный, величиной со средний арбуз, кулак:

— Конечно, Михалыч, поможем, еще как поможем! С удовольствием поможем!

И только после этого Артем нехотя стал раздеваться. Я сначала осмотрел голову, шею, туловище, потом, когда он остался в плавках, — ноги. Все это время Артем презрительно улыбался, чего-то бубнил угрожающее. Затем, когда он стал стягивать свои плавки, я сделал отрицательный жест — мол, не надо, обойдемся.

— А че, дядя Марк, посмотри на моего дружка, тебе это полезно будет… Чтоб знал, каким красавцем я после зоны твоих дочек попотчую! Гы-гы-гы…

Дальше привожу выдержки из протоколов допросов. В частности, конвоира, что был в тот момент в комнате:

«…Марк Михайлович одну резиновую перчатку к тому моменту, когда задержанный сказал… ну… это… про его дочерей, снял. После этих его слов Марк Михайлович как-то неторопливо снова надел перчатку на руку и резко (я и не увидел — как) ударил, и задержанный повалился на пол и сильно закричал, держась за левую половину лица… От этого удара, как нам сказали потом, у задержанного сломалась нижняя челюсть…».

— Ты что, правда, так и сделал? — неверяще переспросил Михаил.

— Да, — коротко бросил Марк.

— Ну, ни фига себе! Это ж средняя тяжесть… Это ж уголовное дело… — несколько растерянно пробормотал Биттер, — или тебя как-то отмазали?

— Ну, да… отмажешь тут с такой мамой, — буркнул Марк. — Да я и не отмазывался.

Через месячишко состоялся суд, и мне по ст. 112 УК РФ «влепили» срок в 1 год и 2 месяца с отсрочкой исполнения приговора. Испытательный срок — так называется.

— А как же ты работал? Ведь судимые эксперты отстраняются от работы?

— Отстраняются — если правонарушение связано с профессиональной деятельностью. А у меня срок наказания и статья позволяли работать. И вот сижу я здесь и делюсь с вами жизненным опытом, — сказал Марк и улыбнулся. — А срок наказания истек еще полгода назад.

— …а что тут такого, — продолжил Марк после некоторого молчания. Я знаю нашего коллегу — женщину-эксперта, одинокую, с ребенком, которая была вынуждена по ряду причин работать в морге на одну ставку — а это копейки и помочь ей было некому. Вот она и вляпалась в торговлю наркотой. Попалась. Дали 3 года. Освободилась. И ее снова приняли на работу, правда, отправили работать в район.

— А интересно, что дальше с эти Артемом было, — с любопытством спросил Зенин. — Сколько ему дали?

А пустяк дали. Мама Артема и здесь проявила бешеную энергию. Она во всю ширь расправила свои любвеобильные крылышки, перья которых — как я сильно подозреваю! — почти полностью состояли из денежных купюр и… В общем, нашли разночтения и недочеты в медицинских документах, недочеты в заключении эксперта и в ходе судебного следствия тяжкий вред легким движением руки «независимого и достойно проплаченного эксперта — цельного кандидата наук» превратился во вред средней тяжести. Ну а «Ваша Честь» принял именно эту точку зрения. И получил мальчик Артемка 3 года колонии-поселения по той же статье, что и я. А сержант остался инвалидом. Как говорится: да здравствует наш самый гуманный в мире суд!