Джейми Макгвайр - Мое прекрасное несчастье

Я повалилась на кресло, прокручивая в голове события минувшей недели. Шепли злился на меня, Америка мною разочарована, а Трэвис… Таким счастливым я его еще не видела, а теперь он казался столь обиженным, что даже не нашел слов. Я слишком разнервничалась и не могла пойти к нему в кровать, поэтому осталась сидеть в кресле, наблюдая за минутной стрелкой.

Через час Трэвис вышел из комнаты. Когда парень завернул за угол, я думала, он велит мне идти в кровать, но Трэвис оказался одетым, а в руках держал ключи от мотоцикла. Очки полностью скрывали его глаза. Он засунул в рот сигарету и взялся за дверную ручку.

— Уходишь? — сказала я, выпрямляясь. — Куда ты?

— Куда-нибудь, — ответил Трэвис, дернул за ручку и захлопнул за собой дверь.

Раздраженно вздохнув, я повалилась на кресло. Каким-то образом я превратилась в главного злодея, только сама не понимала, как это вышло.

Часы над телевизором показывали два часа ночи, и я все-таки поплелась в кровать. Без Трэвиса в постели стало одиноко, и я несколько раз подумывала позвонить ему. Когда я стала засыпать, то услышала, как подъехал мотоцикл. Через мгновение хлопнули дверцы машины, а на ступеньках послышались шаги нескольких пар ног. В замке заворочали ключом, дверь открылась. Трэвис засмеялся и что-то пробормотал, а затем я услышала не один, а два женских голоса. Девушки хихикали, а в перерывах доносились приглушенные звуки поцелуев и стоны.

Сердце мое оборвалось. Я разозлилась на себя за эти чувства. Когда одна из девиц завизжала, я крепко зажмурилась, а в следующую минуту, как мне показалось, все трое рухнули на диван.

Я хотела было попросить у Америки ключи от машины, но передумала. От комнаты Шепли хорошо просматривался диван, а я вряд ли вынесла бы сцену, происходящую под эти звуки в гостиной. Я зарылась головой под подушку и закрыла глаза. Вдруг отворилась дверь. В комнату вошел Трэвис, выдвинул верхний ящик, достал пару презервативов из вазы, захлопнул его и побежал по коридору.

Еще около получаса девушки не переставали хихикать, затем все стихло. Через несколько секунд послышались стоны и крики. В гостиной словно шли съемки порнографического фильма. Я закрыла лицо руками и покачала головой. Какие бы грани ни стерлись между нами за прошлую неделю, на их месте выросла непроницаемая каменная стена. Я отбросила в сторону свои нелепые эмоции, заставляя себя расслабиться. Трэвис есть Трэвис, а мы, без всяких сомнений, друзья. И только.

Крики и прочие тошнотворные звуки стихли примерно через час. За ними последовали жалобное хныканье и возмущение — девушек прогнали. Трэвис принял душ, рухнул на свою сторону кровати и повернулся ко мне спиной. Даже после душа от него ужасно несло виски. Казалось, он выпил столько, что можно было свалить с ног лошадь. Я ужасно разозлилась, что Трэвис в таком состоянии вел мотоцикл.

Когда неловкость испарилась, а злость поутихла, я по-прежнему не могла уснуть. Дыхание Трэвиса было ровным и глубоким. Я поднялась на кровати, глядя на часы. Рассвет совсем скоро. Я сбросила одеяло, прошла по коридору и взяла в шкафу покрывало. Единственное свидетельство секса втроем — два пустых пакетика от презервативов на полу. Я переступила через них, устроилась в кресле и закрыла глаза. Открыв их, я увидела Америку и Шепли. Ребята сидели на диване и смотрели телевизор с приглушенным звуком. Солнечные лучи осветили всю квартиру. При малейшем движении в спине возникала боль, и я поморщилась.

Америка бросилась ко мне.

— Эбби!.. — Она с беспокойством посмотрела на меня.

Подруга, видимо, ожидала вспышки гнева, слез или любого другого проявления эмоций.

Шепли выглядел ужасно подавленным.

— Эбби, прости за эту ночь. Все моя вина.

— Порядок, Шеп, — улыбнулась я. — Тебе не нужно извиняться.

Америка и Шепли обменялись взглядами, потом подруга сжала мою руку.

— Трэвис ушел в магазин. Он… не важно, что с ним. Я упаковала твои вещи и отвезу тебя в общагу до его возвращения, так что тебе не придется с ним пересекаться.

В этот самый момент мне захотелось разрыдаться. Меня выставляли за дверь.

Я с трудом заговорила ровным голосом:

— Я могу хотя бы принять душ?

Америка покачала головой.

— Эбби, давай просто уедем. Я не хочу, чтобы тебе пришлось встретиться с ним. Он не заслуживает…

Дверь распахнулась, вошел Трэвис с пакетами в руках. Он сразу же направился на кухню и принялся оживленно расставлять банки и коробки по шкафчикам.

— Когда Гулька проснется, дайте мне знать, ладно? — тихо произнес он. — Я купил спагетти, блинчики, клубнику и эту ужасную овсянку с шоколадом, а еще она любит хлопья «Фрути пебблз», так ведь, Мерик? — спросил парень, поворачиваясь.

Когда Трэвис увидел меня, то замер. После неловкой паузы его лицо смягчилось.

— Привет, Гулька, — сказал он ровным, нежным голосом.

Я будто проснулась в незнакомой стране, где царила полная неразбериха. Сначала я решила, что меня выселяют, как вдруг заявляется Трэвис с пакетами, полными моей любимой еды.

Он сделал несколько шагов в сторону гостиной, нервно ерзая руками в карманах.

— Гулька, ты голодна? Я приготовлю тебе блинчики. Или… есть овсянка. Я еще купил какой-то розовой пенистой ерунды, с которой бреются девчонки, фен и… Секундочку, он здесь, — сказал Трэвис и побежал в спальню.

Дверь открылась, захлопнулась, и парень завернул за угол. Вся краска сошла с его лица.

— Твои вещи упакованы.

— Знаю, — сказала я.

— Ты уходишь, — поверженным голосом произнес он.

Я посмотрела на Америку, которая метала гневные взгляды в сторону Трэвиса, будто собиралась убить его.

— А ты рассчитывал, что она останется?

— Детка!.. — тихо сказал ей Шепли.

— Шеп, не начинай, черт бы тебя побрал! Не смей защищать его передо мной, — закипела Америка.

Казалось, Трэвис в полном отчаянии.

— Гулька, прости меня. Я даже не знаю, что сказать.

— Эбби, идем, — позвала Америка, встала и потянула меня за руку.

Трэвис сделал шаг в мою сторону, но Америка направила на него указательный палец.

— Ей-богу, Трэвис!.. Если попытаешься остановить ее, я оболью тебя бензином и подожгу, пока ты спишь!

— Америка!.. — сказал Шепли, не менее отчаявшийся.

Я видела, как он разрывается между двоюродным братом и любимой женщиной, и мне стало жаль его. Случилось то, чего Шеп так боялся.

— Я в порядке! — сказала я, заводясь из-за напряжения, повисшего в комнате.

— В каком смысле? — с надеждой спросил Шепли.

— Трэвис притащил ночью девиц из бара, и что такого? — Я закатила глаза.

Америка взволнованно посмотрела на меня.

— Ну и ну, Эбби! Тебя не волнует, что произошло?

Я обвела всех взглядом.

— Трэвис может приводить домой кого угодно. Это все-таки его квартира.