Маша Трауб - Пьяная стерлядь (сборник)

Рядом, стена к стене, было ателье с висящим над дверью колокольчиком. Здесь тетя Рая подшивала брюки, юбки и джинсы, а ее муж точил ножи. Ателье, не имевшее вывески, так и называлось у местных — «У тети Раи». При этом никто не знал, как звали ее мужа. А встык к ним примыкал салон красоты под вывеской «Анжелика». В просторечье оно звалось «У Арама» и было знаменито рекордно низкими ценами за мужскую стрижку. За сто рублей можно было обслужиться у Наташи, которая стригла быстро и коротко, рассказывая про своего сына, который сначала учился в Суворовском училище, а потом где-то служил. Наташа ничего не могла с собой поделать и, даже если просили «не снимать много», за разговором о любимом сыне оставляла уставной сантиметр, так, чтобы торчали уши. За сто пятьдесят рублей можно было попасть к Араму — мастеру-виртуозу. К нему приезжали стричься аж из центра города, а все успешные мужчины райончика записывались к нему заранее. Его переманивали в другие места, но он хранил верность своему салончику размером с кухоньку, со старой мойкой и стенами, нуждавшимися в покраске. Один бог знает почему. Наташа с Арамом сосуществовали мирно — Наташе доставались окрестные мальчишки, Араму — не мальчики, но мужи. При этом оба категорически отказывались стричь и укладывать женщин, хотя те и просили. Так что салон был чисто мужским, как цирюльня из XIX века, как пережиток прошлого, что произошло случайно, и никто не думал делать из этого событие и уж тем более рекламу и деньги. Никто не задумывался и над тем, чтобы переименовать салон, дав ему «мужское» имя.

Администратором работала девушка Анжела, по слухам, дочка хозяйки салона, в честь которой он и был назван. Анжела была глуповатой, но доброй, пытавшейся всем угодить девушкой. Она все путала, никогда не могла все правильно записать, рассчитать время и хоть что-то сделать толком. Каждый раз, когда клиент приходил в назначенное время, Анжела долго смотрела в журнал записи, ахала, бледнела и начинала судорожно оглядываться в поисках помощи и спасения. Иногда, в особо сложных случаях, у нее случался приступ панической атаки. Говоря проще, она начинала хватать воздух ртом, и в чувство ее могла привести только Наташа, умевшая вовремя дать затрещину и побрызгать из пульверизатора водой.

Местные жители быстро разобрались в обстановке и заскакивали в салон «на удачу». Если Арам был свободен, он стриг или говорил, когда подойти. А мальчишки, которых матери отправляли к Наташе, забегали за лавашом или смотрели, как муж тети Раи точит ножи.

Эти новостройки, несмотря на официальный статус района столицы, были маленьким местечковым колхозом, деревней, в которой все друг друга знали если не по имени, то хотя бы в лицо, старались уважать соседей и жить мирно.

Поэтому, когда в угловом доме, в самом крайнем от арки подъезде, долго стоявшем пустым с вывеской «сдается», расположилась стоматологическая клиника, местные жители были крайне возбуждены. Первыми возбудились пенсионеры, которым нужно было поменять мост или сделать новый протез. К ним присоединились люди посостоятельней — те, кто думал отбелить зубы. Ну и не обошлось без суматошных мамаш, которым нужно было поставить пломбы детям. В салоне, в ателье и даже в лавашной обсуждалось, какие цены выставит клиника — доступные или такие, что не подойдешь? А будут ли скидки для пенсионеров и детей? А врачи хорошие? Все-таки окраина, кто здесь работать-то будет?

Но руководство новой клиники было больше озабочено ремонтом, чем информированием населения. Перед входом в клинику появился бородатый длинноволосый мужчина, который лепил из гипса льва — с гривой и толстыми лапами. Мальчишки, да и девочки, собирались вокруг скульптора кружком и смотрели, как он работает. Добрая продавщица лаваша приносила скульптору на обед свежий хлеб. Тетя Рая не пожалела мужниных рабочих брюк. Арам подстриг его прямо во дворе, рядом со львом.

Он лепил льва долго, все лето. Дети, которых в новостройке было много, проложили новый маршрут прогулки — после детской площадки, качелей, каруселей, они шли ко льву, чтобы погладить ему гриву, ткнуть в глаз маленьким пальчиком или посидеть на спине. Молодежь назначала свидания «у льва». Про клинику, которая все никак не открывалась, говорить перестали, а лев уже стал местной достопримечательностью. Среди старших школьников и студентов распространилась верная примета — посидишь на спине у льва, подложив под себя зачетку или учебник, — сдашь экзамен.

И лишь владельцы не только квартир в новостройках, но и дачных участков недоумевали: зачем лепить льва, когда можно купить готового? Вон и статуи продаются, и женщины с веслом вместе с рассадой и садовыми гномами.

Наконец на всех подъездах появились объявления — открывается стоматологическая клиника. Пенсионерам и детям — скидки. Доступные цены. Над подъездом прибили красивую вывеску «Дантист», но местные жители ее проигнорировали. Клиника называлась в народе «Лева», «У Левы». Прошел слух, что владелец клиники — зубной врач по имени Лев.

— Еврей, значит, хороший доктор, — шептались старушки, прохаживаясь языком по старым, требующим замены протезам.

— Надо отвести туда Сашеньку, говорят, что главный врач — гений. Зовут Лев, — рассказывали друг другу мамаши.

Но главным врачом клиники оказалась симпатичная женщина, благодаря достижениям косметологии неопределенного возраста — Королева Илона Давидовна. Статная, с высокой грудью и крепкими ногами, сохранившая талию блондинка с тщательно убранными в стильную «дулю» волосами.

В районе решили, что Илона Давидовна — жена того самого гения Льва. В клинике работали и другие врачи, но все хотели попасть на прием именно к Илоне, потому как стоматологом она оказалась очень хорошим, внимательным — работала на совесть. Мужчины, приходившие к ней отбеливать зубы, любовались вырезом на ее халате — в меру глубоким, но оставлявшим простор для фантазии. Детям Илона дарила жвачку или зубную нитку. Мамашам терпеливо показывала на зубном протезе, как правильно чистить детям зубы.

Клиника быстро вписалась в местный колорит. Илону Давидовну полюбили в лавашной лавке, куда она заходила почти каждый вечер, чтобы купить домой горячий лаваш. Куривший на ступенях салона Арам провожал ее долгим страстным взглядом. Тете Рае Илона Давидовна поставила новый мост, и та, даже сидя за швейной машинкой, непроизвольно улыбалась.

Гипсовый лев, как уже было сказано, продолжал работать местной достопримечательностью — работники стоматологии присаживались на его спину, когда выходили покурить, а местные алкоголики выпивали со львом на двоих и вели долгие разговоры о смысле жизни. Спина его была всегда гладкой и чистой, отполированной многочисленными попами. И все было ничего, пока однажды у местного участкового Вадика не разболелся зуб. На самом деле его звали Вадим Сергеевич, но все его звали Вадик. Участковый был юн, активен и инициативен, лицо — как наливное яблочко, с румянцем во всю щеку и детскими, чуть припухлыми губами.