Сесилия Ахерн - Сто имен

— Что это? — заверещала Китти, распахивая газету, спеша добраться до статьи. Внутри целых две страницы занимал эксклюзив: фотография Колина Мерфи и его жены в тот момент, когда они выходили из зала суда, и фотография Донала, Пола и Китти, покидающих тот же зал суда в сопровождении адвокатов, — мафиозная семейка, да и только, злодеи с телевидения, хищники, опаснейшие люди. Бо́льшую часть страницы занимала фотография Китти — схвачен тот момент, когда было вынесено решение в пользу Колина Мерфи, лицо Китти сморщено, глаза сощурены, словно в глаза ей ударил яркий свет. Ее подловили в тот миг, когда она сморгнула, веки опустились — видок, словно сидит на успокоительных, ничего общего с тем, как она себя чувствовала, ни печали, ни раскаяния, ни отвращения к себе. Для контраста на противоположной странице разместили другое фото, с телестудии, на котором Китти казалась милой, прелестной, невинной, честной и заслуживающей доверия молодой женщиной. Та девушка еще ни о чем не догадывалась. Она и два дня тому назад не догадывалась, не подозревала, что университетский приятель вот так предаст ее. Взгляд Китти прыгал со строчки на строчку, она не в силах была дочитать до конца ни единого предложения, скакала от заголовка к заголовку, по всем этим броским эпитетам: «ошеломленная», «шокированная», а под конец — маленькая фотография журналиста, раздобывшего сенсацию. Самодовольный и в точности такой же противный, как ей запомнилось поутру, когда она сочла обнаженное тело Ричарда отталкивающим. Ричард Дейли.

Вероятно, за нападениями, которым подвергается Кэтрин, стоят приверженцы Колина Мерфи. Жертва кампании запугивания, Кэтрин, которую друзья привыкли называть «Китти», отстранена от работы на канале, по сути дела, уволена как раз в тот момент, когда острее всего нуждается в поддержке.

Еще одна симпатичная фотография Китти с подписью «Козел отпущения».

Она также отстранена от работы в журнале «Etcetera», хотя с удебное дело никак не затрагивает журнал: на рекламодателей оказывается давление, ве роятно, опять-таки сторонниками Мерфи, и они отказывают журналу, приютившему такого безответственного сотрудника, в своей финансовой поддержке, что подвергает издание понятным трудностям в наши и без того непростые времена.

Тем не менее Логан утверждает, будто работает над «самым увлекательным проектом в своей жизни», отказываясь, однако, пояснить, в чем он состоит, и те, кто хорошо с ней знаком, гадают, существует ли на самом деле такой проект.

Под статьей приводились данные общественного опроса: на вопрос, заслужила ли Кэтрин Логан такое наказание, 72 % ответили положительно, 18 % отрицательно, 10 % не определились.

Прищурившись, Китти всматривалась в наглую рожу Ричи, и ей хотелось сотворить с ним такое, что она сама испугалась своих мыслей.

— Книгу он пишет, гнида, — проговорила она вслух и только тут вспомнила, что не одна. Подняла глаза и увидела, как супруги следят за ней, недовольные и ее манерой выражать свои мысли, и затянувшимся присутствием в их доме. Бросив газету на стол, Китти, ничего больше не объясняя, ушла.

— Это, что ли, она? — услышала она голос Элис прежде, чем успела закрыть за собой дверь.

И тут наконец случилось что-то хорошее. Первое хорошее событие за тот день, единственное хорошее событие, но порой достаточно одного-единственного, чтобы все исправить.

Позвонил Арчи Гамильтон.

Они встретились в кафе «Брик Эли» в Темпл-баре, в том очаровательном кафе на Эссекс-стрит, которое, кажется, осталось единственным в столице не пабом, не спорт-баром, свободным и от трилистников на вывеске, и от лепрекона, ирландского ведьмака, некогда заманивавшего детей, а теперь — туристов. Тихое заведение, приветливые официанты. Арчи сидел в одиночестве в глубине зала: он пришел первым и сумел занять отдельный столик. Чуть позже хлынут завсегдатаи, и всех попросят собраться за большими деревянными столами. При виде Китти Арчи поднял глаза, чему-то, кажется, удивился, но вновь уткнулся в газету. Выглядел он еще более измученным, чем накануне, как будто почти не спал, но Китти и думать не хотелось, как выглядит после двух бессонных ночей она сама. После шестнадцати безответных звонков на номер Ричи Китти рывком схватила трубку, едва ее телефон зазвонил, — и ей повезло, это был Арчи.

Теперь она присела рядом с ним на высокий стул у барной стойки — деревянной скамьи, закрепленной на стене. Над стойкой тянулась доска с дневным меню, а поверх надпись: «У каждого столика своя история». У их столика, несомненно, имеется история. Вот только поделится ли ею Арчи?

— Привет, — сказала Китти.

Арчи сидел за столом боком, опираясь локтем на стойку, чтобы видеть весь зал. Вероятно, в тюрьме складывается такая привычка — не поворачиваться спиной к помещению. А Китти почему так села? Любопытная, всех ей надо видеть.

— Я только что заказал себе завтрак, — буркнул Арчи, не убирая от лица газету. — Возьмете что-нибудь?

Тот самый воскресный таблоид с той самой статьей. Значит, Арчи прочел и именно поэтому позвонил, хотя понять его резоны Китти пока не могла. Вроде бы не склонен к злорадству. Придется подождать, пока он сам объяснит, в чем дело.

— Спасибо, я не голодна.

— Надо поесть, — сказал он, все так же не глядя на нее.

— Нет! — Ее тошнило от статьи Ричи, от того, как он лгал ей, как ее использовал, от того, что она с ним переспала. Подло, унизительно, она же никогда больше никому не сможет довериться, и есть она тоже не будет.

— Поддержать силы, — настаивал Арчи, — а то против этих засранцев не выстоять.

— Слишком поздно, — вздохнула Китти и сама услышала, как дрожит ее голос. Услышал и Арчи, поднял глаза от газеты. К счастью, в этот момент ему принесли еду — правда, от запахов Китти замутило. Большая тарелка с помидорами, яйцами, сосисками, грибами, белым и черным пудингом, а тостов — хоть крышу ими перекрывай. Официантка поставила блюдо перед Арчи, и тот наконец отложил газету в сторону и сосредоточился на еде.

— Заказывать будете? — поинтересовалась официантка.

— Спасибо, я не голодна.

— Кофе, чай?

— Воды без газа.

— И тарелку фруктов, — добавил Арчи, разделываясь с сосиской. — Принесите ей тарелку фруктов. Уж фруктов-то она поест.

— Спасибо, — поблагодарила Китти. Трогательная забота. — Вижу, вы в этом разбираетесь.

Он кивнул — так мотает головой лошадь, отгоняя мух.

— О чем вы хотели поговорить?

Арчи не ответил, он знай себе сгребал в рот еду, огромные куски, от которых раздувались щеки, но он лишь пару раз двигал челюстями, прежде чем проглотить. Потом он ответил вопросом на вопрос:

— Вы были знакомы с тем парнем?