Валерий Зеленогорский - Моя Ж в искусстве

Сергеев работал в Останкино 15 лет. Начинал осветителем и дослужился до продюсера канала ХТВ — очень развлекательного, с большим бюджетом. Развлекали на канале по-разному: то молодых людей запрут в одном доме на месяц и снимают, как они ногти стригут или моются в душе друг с дружкой, на радость миллионам, как иногда разговаривают между собой на собачьем языке и все время едят рекламную продукцию — спонсоров этих шоу. Сергееву его высоколобые друзья выговаривали: «Ну что ж ты делаешь, ты же православный!» А он им в ответ: «Населению нравится». А если совсем обнаглеет, то говорил: «Выключите или смотрите другое!» А что другое, если там такие же мастера?

Сам свое не смотрел — он был эстет, в машине слушал Лондонский симфонический оркестр, а при встрече с Агутиным говорил: «Ну ты дал в новом альбоме! Это бомба!»

Таких бомб и гранату него в эфире было полно, имелись в арсенале и шоу, где участникам нужно насрать другу в карман и на голосовании предать товарища, с которым они якобы дружили по сценарию, и выиграть приз — стиральную машину с фронтальной загрузкой.

Сергеев дело свое любил, ночами не спал, все продюсировал на радость миллионам: то звезды у него на воде, то на суше, то песни поют в паре с фигуристами на африканском побережье верхом на слонах и верблюдах.

Иссох весь: что бы еще придумать, чтобы рейтинг поднять и время отнять у людей хороших, которые ждут от власти ответ — что делать?

А ничего не надо делать — просто позвони на короткий номер 6666 и, стоя на голове, поддержи героя шоу, который ушами двигает паровоз, или за женщину проголосуй, которая поет дурным голосом песню о Родине.

Постоянно надо голосовать, целые сутки сплошная демократия. Пошли эсэмэс о главном или второстепенном. Так наголосуешься в ежедневном режиме, что когда придет время голос свой подать по-настоящему, то по инерции проголосуешь, как телевизор скажет.

Продюсер мечтал весь свет удивить каким-нибудь мегашоу, чтобы на века имя свое оставить в памяти народной, и придумал.

Решил он на необитаемом острове, ну, к примеру, на Кипре, собрать всех артистов и поселить всех в одном отеле и устроить шоу «По гамбургскому счету» — типа все по-честному, все друг перед другом выступают и голосуют каждый день: кто хуже, того высылают в Волгоград на утешительный заезд по деревням области.

Первый приз — миллион долларов и корона из яиц Фаберже, съемка в режиме реалити-шоу, включая джакузи и туалеты, — технику специально прикупили у силовых структур, которые еще прокуроров снимали в период отсутствия вертикали. Сейчас эта техника простаивала, народ во власти чище стал — все по домам моются.

Все поехали — и «Кривое зеркало», и «Комеди-клаб» — ну, в общем, все, кроме Примадонны и депутатов от искусства — им нарушать неприкосновенность нельзя.

А все остальные решили обойтись без охраны и стилистов: по гамбургскому — так по гамбургскому.

Уже на ресепшн скандалы начались: Аллегрова и Валерия отказались в общей спальне с «Фабриками» и «Блестящими» жить, ссылаясь на то, что у них вещи дорогие и драгоценности. Но их заставили в сейф все сдать и соблюдать правила. Лайма потребовала, как иностранка, отдельный номер, и ей предложили жить с Сердючкой, которая не сразу определилась, в какую ей спальню. Решили однозначно: селиться не по сценической ориентации, а по паспортам. После этого даже Витас перестал канючить, что будет жить только в джакузи, намекая на свое неземное происхождение.

В мужской спальне все было непросто: ветераны движения Газманов и Маршал стали прессовать Лазарева и Билана, у Баскова пропали трусы, он грешил на Колдуна, но тот клялся, что не брал. Трусы нашлись у одного заслуженного, и его опустили и положили у дверей — по понятиям.

Рокеры и рэпперы легли в один угол, попса тоже разделилась: акулы шоу-бизнесы легли ближе к окнам, а остальные вершки и корешки жались по углам, все встало на свои места.

В авторитете оказались звезды первых двух каналов, дециметровые и кабельные лежали тихо и не квакали, резиденты «Комеди» рассказывали анекдоты «Аншлагу» и «Кривому зеркалу», а те снисходительно смеялись, морща нос на «Бла-бла-шоу».

Вечером на ужине была жеребьевка: открывали конверты с номерами участников, охали те, кто начинал первыми, все вспомнили «И ПОСЛЕДНИЕ СТАНУТ ПЕРВЫМИ», но могло быть иначе: ведь артистов не любят боги, и они не сетуют, им хватает любви спонсоров и зрителей, и рай для них на земле.

Условием конкурса было петь вживую. Наняли звукорежиссера из спецподразделения ФСБ, который долго прослушивал и по голосам знал всех политиков и чиновников. Со звездами эстрады ему было сложнее — многие из них пели с чужого голоса, а конкурс требовал петь своим. Многие искали путь к сердцу специалиста, и он на время стал звездой без жесткой ротации и клипов.

Пресняков и Агутин не репетировали и смеялись — они могли спеть даже в душе. Остальные нервничали, учили свои хиты, многие из которых пели по двадцать лет, так и не выучив слова. Молодые слова знали, но путались в нотах, сбиваясь на интонации исполнителей, у которых их продюсеры украли песни. В женской спальне царило отчаяние — не хватало фенов, зеркал и помощниц, которые всегда одевали и раздевали. «Фабричные» стеснялись дешевых трусов, а звезды — своих задов и шрамов от круговых подтяжек. Все пылало и вихрилось, все готовились съесть любого, но аккуратно — камеры кругом, надо понимать, Сергей Зверев был нарасхват, он лежал в дамской и давал советы по основной специальности, понимая, что в пении ему равных нет, и не парился по этому поводу. У него был иммунитет до финала самой Ксюши, которая вместе с Малаховым на шесте должна была вести это шоу.

Матерые артисты стали проводить работу — как голосовать, кого в каком порядке надо бортануть, несмотря на открытое голосование, старшие подходили к младшим и на пальцах объясняли, кто в доме хозяин. Делали все аккуратно, у камер были мертвые зоны, и старшие знали, куда отвести товарищей по цеху и объяснить, кто лучше поет.

Рома Зверь и Серега старших слушали, но решили забить на них и голосовать как бог на душу положит, а Билан и «Корни» решили не борзеть — им обещали, что они переедут в спальне поближе к реальным мужикам и их песни еще услышит зритель, если они правильно подадут свои голоса. Те, кто не понял, надеялись, что проскочат между струй, но шансов у них было мало, им могли наступить на горло.

В юморе ситуация сложилась патовая: артисты, разрывающиеся между каналами, получали эсэмэс от хозяев противоположного содержания, по всем данным, должен был получить корону Галкин — он очень любил блестящее, — но были и другие силы, стоящие за Дроботенко — фаворита углеводородного лобби, они хотели своего и купили на корню блокирующий пакет голосов против Галкина. Все решали два голоса — Винокура и Степаненко. Винокуру все было по барабану, а Степаненко с подачи Петросяна требовала доли в Штокмановском месторождении, это решалось в Администрации на Старой площади, и у них был свой фаворит — Пал Палыч, лучший рассказчик анекдотов во всем Союзе Белоруссии и России.