Кэрол Берч - Зверинец Джемрака

За спиной тяжело и прерывисто дышал Габриэль.

Я открыл глаза. Улыбающееся лицо Тима. Он заговорил. Промеж губ тянулась полоска слюны цвета яичного белка.

— Недолго осталось.

Струя воды.

Во рту все горит и жжет, горло слипается.

— Не могу , — решительно произнес Габриэль.

— Можешь, — заверил его Дэн.

Капитанская шлюпка вернулась. При ее приближении нас закачало. Скип принюхался и шумно сглотнул.

— Костер развели, — пробормотал Дэн.

— Все хорошо, Джаф. — Тим улыбался.

Темнело. Дым приятно щекотал ноздри. На борту мерцал приветливый огонек.

Тим поднес кружку к моим губам.

— Глотни разок.

Густеющая сытная кровь.

Я приподнял голову, выпил, откинулся обратно и, широко раскрыв глаза, уставился в неожиданное ночное небо. В воздухе разлился запах горячего жареного мяса, и под языком вдруг невыносимо заболело. Звезды опустились совсем низко. Когда мы жили в Бермондси, меня часто одолевал голод. Я ходил по берегу в Саутуорк, чтобы понюхать, как готовят ужин в «Якоре». Можно было постоять на улице, втягивая носом густые, сочные ароматы кухни, и это заменяло мне еду. В Саутуорке волны бились о речной откос. Милый, серый Саутуорк — там, за морями, за континентами, так же далеко от меня, как эти торжественные звезды.

— Это всего лишь мясо, — настаивал Дэн, но Габриэль упрямо мотал головой.

Он сидел, устремив взгляд своих больших глаз далеко вперед, а из глубины его глотки доносилось низкое гудение. Поесть ему в конце концов все-таки пришлось. Кто бы мог отказаться? Здоровяк Габриэль превратился в тонкий стебелек. Ел он отчаянно, сосредоточенно, тяжело дыша. Дэн передал мне толстый кусок мяса, обуглившийся по краям, но мягкий, розовый и сочный внутри. Я начал сосать его, и рот переполнился слюной, которая стекала по подбородку, как у младенца.

— Слюнявчика не хватает, — сказал я, и остальные засмеялись.

Мы все сидели и пускали слюни, а в животах у нас урчало и бурлило.

Каждый съел свою порцию, и капитан распорядился выдать каждому дополнительную кружку воды. Он сказал, что завтра получим еще; они с Прайдом сложили оставшиеся куски мяса в ящики из-под сухарей — на какое-то время должно хватить. Костер потушили, и мы улеглись спать. Перед глазами у меня все время стояло лицо Джона Коппера.

После сытного ужина спалось крепко, в лодке раздавался дружный храп. Наутро, когда я проснулся, лицо Джона так и не исчезло, а в животе по-прежнему извивалась змея. В горле стояла желчь. Голод никуда не исчез.

— На, попей. — Дэн протянул мне кружку.

Солнце уже стояло высоко. Саймон разводил костер из щепок и туго смотанных обрывков парусины.

— Надо быстро приготовить то, что осталось, а то испортится, — объяснил он.

Мясо уже начинало понемногу гнить. Капитан склонился над кучей негодных кусков, уже успевших покрыться зеленым налетом.

— Что скажешь? — обратился он к Саймону.

— За борт его надо.

Так и сделали.

— Сколько еще может гореть? — Капитан показал на огонь.

Саймон сделал кислую мину:

— Минут десять. Можно и подольше, но…

— Что?

— Зависит от того, сколько еще дней.

Уилсон почувствовал недомогание и лег, накрыв голову мокрой тряпкой. Его темно-коричневая кожа блестела от пота. Даг тихонько пристроился на корме и все время трогал свои припухшие веки. Лицо его по-прежнему напоминало жутковатый, обтянутый кожей череп, но руки и ноги превратились в толстые розовые окорока, покрытые россыпью набухших красных фурункулов. У меня тоже были фурункулы — большие, воспаленные, болезненные — один под коленкой, один в паху и самый противный — сзади на шее.

— Странно. Я теперь еще больше есть хочу, — сказал Тим.

— Я тоже.

— Так всегда бывает, — успокоил нас Дэн. — Не волнуйтесь, дней на десять хватит.

На завтрак каждый получил по полоске мяса к сухарю. Я растянул свою порцию надолго. Дэн устроился на носу, свесил руки за борт и напевал себе под нос какую-то мелодию. Когда я перехватил его взгляд, он подмигнул:

— Все отлично, Джаф. Все шикарно.

Капитан и Дэн продолжали время от времени тихо совещаться, как будто что-то еще можно было сделать, но в отношении навигации ничего нового я не заметил. Скип скалил зубы, что-то мямлил и иногда устало смеялся. Тим изрыгал потоки ругани. Габриэль шептал молитвы — ритмичное тоскливое бормотание у меня за спиной не смолкало. Саймон просто был где-то в другом месте. Телом он, естественно, оставался с нами, но на скрипке играть перестал, почти ничего не говорил и двигался только в случае крайней необходимости. Когда за нами какое-то время плыла акула, он даже не взглянул на нее, не заметил ни раскатов грома, донесшихся с запада, ни беззвучной молнии, прорезавшей пустынное небо. Даг продолжал жевать собственные ногти, от которых уже почти ничего не осталось. Я вспомнил, как ужасно выглядели руки у Ишбель. Бедная Ишбель! Какой же голод она должна была испытывать, чтобы так себя грызть! Больно ведь, наверное. В этот момент я увидел ее совсем ясно, и меня вновь настигло яркое воспоминание о доме: Рэтклифф-хайвей, доки, она, я и Тим, кругом снуют уличные торговцы.

— Помнишь? — спросил я Тима.

— Спрашиваешь, — отвечал тот, будто умел читать мои мысли. Он наклонился, усмехнулся и взъерошил мне волосы: — Как там тебя называли? «Маленький ласкар»?

Жара сдавливала мне мозг, не давая думать.

— Слышите? — насторожился Скип.

— Что это?

Габриэль издал короткий смешок:

— Ну вот, мы все и спятили. — И он снова принялся бормотать свои молитвы.

— Слушайте.

Это был даже не звук, скорее вибрация в ухе, когда на него давят тысячи миль пустоты. Как будто стихии решили поставить нас на положенное место.

— Туда смотрите, — сказал Дэн и положил руки нам с Тимом на плечи. — Мальчики, — продолжал он, и из почерневших уголков его печальных маленьких глаз катились слезы, — мальчики мои, я доставлю вас домой целыми и невредимыми. Чего бы мне это ни стоило. Разве я не обещал старику Джемраку, что верну вас домой?

За бортом творилось что-то непонятное. Море менялось. Нечто похожее на сумерки или бурю накрывало землю.

— Дети мои, — прошептал Дэн Раймер. Слезы застряли у него в складках морщин.

— Сколько тебе лет, Дэн? — спросил я.

— Шестьдесят два было, когда последний раз проверял, — усмехнулся он.

— Какой ты старый! — удивился Тим.

Дэн рассмеялся:

— Морской старик!

Но морю было плевать На нас. Мы — ничто.

— Что там? — спросил Даг.

— Тсс! — Капитан прикрыл глаза.

— Держитесь за руки, мальчики, — сказал Дэн. — Встретим эту штуку вместе.

Он раскинул руки, и мы прижались к нему, спрятались, как птенцы под крыло. Сверху, из-за туч, донесся звук, голос или целый хор голосов — различить невозможно: то ли человеческие, то ли звериные крики, многозвучные, похожие на отчаянный плач младенца. Отчаяннее не бывает.