Дарьяна Антипова - Козулька

Но Яна сразу поняла, что той девушки здесь нет. Она разочарованно оглянулась назад.

— Она сегодня не работает?

— Она вчера уволилась. — Девушка откинула назад свои крашеные-перекрашеные кудри, которые выглядели очень безжизненно, и поднялась со стула.

— А… А как ее можно найти? — Яна почувствовала разочарование. — Дело в том, что мама попросила меня кое-что ей вернуть.

— Я не знаю! — резко произнесла девушка и сложила на груди руки. У нее были отвратительно-длинные ногти с ядовито-красным лаком. — Она где-то учится и у нас только подрабатывала по вечерам. А живет она в каком-то старом доме на горе, у них еще в подвале вчера канализационную трубу прорвало. Вот отстой.

— Спасибо, — пробормотала Яна и выскочила обратно на мороз.

— Эй, ты! — услышала она сзади за собой крик. — Вчера за ней брат заходил! Может, твоя мама его знает?

«Брат…» — как во сне прошептала Янка. Значит, все не так уж плохо складывается в этом мире. У Димы есть сестра и несколько друзей. И пока ни одной девушки рядом. Кроме Иры, разумеется.

Довольная, Яна соскочила с крыльца прямо в сугроб и в полете увидела перед собой Руслана.

От неожиданности она не удержалась на ногах и упала в снег.

— Ты чего? Следишь за мной? — вдруг закричала она, а хорошее настроение испарилось.

— У тебя из сумки кое-что выпало, — сердито произнес Руслан, отдал Яне ее любимый блокнот с записями и пошел обратно к школе.

Яне стало стыдно. Она засунула блокнот поглубже в сумку и подбежала к человеку, который еще несколько дней назад был ее другом.

— Прости меня, у меня просто дни какие-то дурные идут. Вопросы, вопросы, вопросы. Понимаешь, темная полоса в жизни… — быстро заговорила она, пытаясь заглянуть Руслану в глаза. — Разве у тебя такого не бывает?

Руслан шел так быстро, что Яна удивленно подумала о том, что он никогда так быстро еще с ней рядом не ходил.

— Я завалила конкурс, мне дали кучу заданий в школе. Надежда Васильевна не говорила тебе о телевизионном проекте?

Она попала в точку. Руслан обратил на нее внимание.

— Мы вместе будем писать сценарии для молодежной передачи. Давай не будем друг на друга обижаться по пустякам?

Руслан хмыкнул и поправил за плечами рюкзак с книжками.

— Так ты сейчас в редакцию?

— Нет, — опустила голову Яна. — Мне заниматься надо. Я в музыкальную школу поеду.

— Я тебя провожу? — Руслан спросил таким тоном, что Яна поняла, что не сможет отказаться.

Янка сидела за фортепиано и смотрела в ноты, расползающиеся по высокой тетради. Это был ее приговор на ближайший месяц. До академического экзамена в декабре. Она слишком поздно приступила к обязательной программе, и у нее практически не оставалось времени для того, чтобы отлично ее выучить. Сонет, ноктюрн и этюд. И все из-за этого джазового конкурса. Если бы она только победила в нем… Тогда академический экзамен ей бы перезачли за то, что она принесла в их музыкальную школу награды. Но все учителя и замдиректора смотрели на нее с осуждением. Как будто она халтурила и поэтому не выиграла. Будто от тренировок зависит все в жизни. Если бы все в жизни зависело только от старательности…

Но Янка сегодня вечером плохо соображала. И играла еще хуже.

— А теперь мы послушаем тишину… — сказала ее учительница, Нина Николаевна. Нина Николаевна была очень доброй женщиной, но она знала, как будет Яне сложно за несколько недель выучить новую программу.

— И ра-а-аз!!! И два-а-а! — взревело за стенкой. Полурычание с шумными вздохами. Яне сразу представились закатившиеся глаза Любови Дмитриевны, ее открытый мощный рот. Подбородок, нависший над бледным ребенком, над его дрожащими пальцами, вылупленным в ноты личиком.

Янка вздрогнула, перестала играть. Мягко положила тонкие руки на колени в пятнистых колготках и испуганно посмотрела на Нину Николаевну.

— Я не могу так…

Ну, что она еще могла сказать?

Казалось, что даже фортепиано фирмы «Прелюдия» вжималось от крика в стенку. Нина Николаевна ласково закрыла ноты.

Неловко как-то стало. За таких учителей, как Любовь Дмитриевна в соседнем классе? Нина Николаевна ее не нанимала, и вообще, от них с Яной здесь ничего не зависело, даже класс директор хотел отдать ей. Конечно, у нее муж — замдиректора какой-то фирмы и дарит дорогие подарки для их школы.

— Можно я пойду?

Яна уже топталась у ободранной двери кабинета и скидывала в пакет ноты. Домой идти не хотелось. А хотелось под уважительным предлогом прогуляться с Ниной Николаевной по замерзшим улицам и неспешно смотреть, как люди спешат после работы по домам.

— Выучи этюд, хорошо, а то академ через…

— Можно я с вами до дома пойду? — Янка открыла дверь и резко ее отпустила. Дверь с нудным визгом закрылась.

— И ра-а-аз!!! Болван! У меня уже рука устала ритм на плече отбивать!

Даже Яна почувствовала, как ей на плечо падает огромная рука с золотым кольцом. Все падает и падает. И она, как в детстве, боится споткнуться, промахнуться клавишей и дать себя смять… За стенкой грохнуло — ЭлДе свалилась на стул.

— Я устала! Болван…

Противно было слушать дальше. Нина Николаевна тоже начала собираться домой. За темным окном под фонарями отсветами падал снег.

— Можно я у вас дома порепетирую? У меня родители придут поздно, а ключи я забыла…

Нина Николаевна, подумав, кивнула и села на стул, чтобы переобуться.

Как часто бывает в Сибири, погода мгновенно сменилась. И если весь день было очень холодно, то к вечеру потеплело и повалил снег.

Яна и Нина Николаевна шли по улице, обходя новые сугробы. Яна любила снег. Он обычно снимал с нее озлобленность на мир и укутывал каким-то пустым безразличием к окружающему пространству. В такие мгновения она переставала волноваться о том, что ничего не успевает.

Ничего не ждешь, ничего не понимаешь, ничего не слышишь. Идешь до дому пять километров мимо проезжающих автобусов и улыбаешься контролерам, презрительно и удивленно поглядывающим на тебя из-за грязных стекол.

Поднялись по крутым и заплеванным ступенькам на шестой этаж кирпичной девятиэтажки. Янка была здесь впервые. Нина Николаевна долго открывала дверь, будто решая в последний момент, пускать ученицу к себе в дом или нет.

Дениска радостно бросился Нине Николаевне на шею, потом без спроса чмокнул в мокрую щеку Яну. Грустно и очень щекотно стало от его юных усиков. Посмотрел в пустые глаза Нины Николаевны и сказал:

— Мамочка, давай послушаем сегодня тишину.

— Давай, — Нина Николаевна стягивала мокрые от снега демисезонные сапоги. Яна давно заметила, что у ее преподавательницы нет теплых сапог. — Что ты здесь делаешь так рано?

— Тетя Аля меня привела домой.