Эрик Сигал - Сильнодействующее средство

Другие известные ученые, коллеги Рейвена по научным изысканиям, высказываются более уважительно.

«Открытие Сэнди следует признать самым важным прорывом в науке последнего десятилетия в борьбе со злокачественными опухолями, — говорит его большой почитатель и бывший тесть, профессор Массачусетского технологического института Грегори Моргенштерн. — На фоне его работ меркнут все мои научные достижения. Он в полной мере заслуживает всех мыслимых почестей и славы — а также денег, которые, я уверен, он в конце концов получит».

— Господи, пап, ты видел конец этой статьи?! — бушевал Сэнди.

— Видел, мой мальчик, — смущенно проворчал старик. — Но согласись, нет ничего удивительного в том, что они порылись в твоем прошлом и вытащили все, что могли, причем из всех, кто тебя когда-либо знал. В конце концов, Моргенштерн лауреат Нобелевской! Откуда им знать его подноготную? Вообще-то, ты сам должен был им рассказать.

— И что? Это помогло бы? А кроме того, мне иногда кажется, что было бы лучше, если бы они кое до чего докопались без посторонней помощи. Но, наверное, даже пресса не всесильна.

— Послушай, все могло быть намного хуже.

— Да? Это как же?

— Взгляни на вещи с другой стороны, мой мальчик. Радуйся, что они не упомянули о Рошель.

— Да уж, — согласился Сэнди. — За это действительно надо благодарить господа.

В начале третьей недели показатели крови во второй группе мышек, которых лечили по стэнфордской методике, внезапно резко улучшились.

Макс с Адамом не спешили делиться этой новостью — положительный результат мог оказаться неустойчивым. Но по прошествии двух суток стало ясно: иммунная система животных справилась с недугом.

Человеческая раковая опухоль оказалась побеждена в организме подопытных мышей, сыгравших роль суррогатных «пациентов».

Теперь у них появилась твердая уверенность в эффективности средства и в отношении самого пациента. Конечно, какой-то элемент сомнения сохранялся, поскольку полного цикла клинических испытаний, предусмотренных процедурами ФДА, этот препарат не проходил.

Зато у них имелось разрешение Белого дома.

Со всем великодушием, какое он всегда проявлял в отношении Адама, Макс Рудольф предоставил ему почетное право лично доставить в Вашингтон полученную сыворотку. Конечно, в вопросах научного знания и опыта Макс был непревзойден, но он счел, что возложение курьерских обязанностей на его лучшего ученика может сыграть психотерапевтическую роль.

От всех других учеников профессора Рудольфа Адама Куперсмита отличала необычайная сострадательность и почти истовое желание исцелять. Одной встречи с ним и сочувственного взгляда серо-зеленых глаз оказывалось достаточно, чтобы немедленно вселить в пациента надежду.

— Но, Макс, — попытался отбиться Адам, — разве нельзя отослать ее с тем же курьером, который привез нам кровь?

— Можно, — проворчал старик. — Только самая лучшая курьерская служба не в состоянии заметить в неиспытанном препарате признаков начинающейся токсической реакции.

— Тогда почему ты не сделаешь это сам?

— Я старый, измученный жизнью человек и не хочу оставлять Лиз одну, — ответил тот. — Скажи правду, ты боишься предстать пред очи власть имущих?

— Если честно — да.

— Ну, так тем более ты должен поехать. Ты быстро убедишься, что они мало чем отличаются от обычных людей. — И с хитрой усмешкой добавил: — А некоторые им даже уступают.

Шагнув навстречу Адаму, сошедшему с трапа самолета в Национальном аэропорту Вашингтона, адмирал не скрывал своего удивления.

Долговязый гарвардский доктор нес в одной руке дорожную сумку, а в другой — нечто похожее на квадратный абажур с ручкой.

— Что это у вас?

— Сюрприз для больного, — застенчиво улыбнулся Адам. — Думаю, вы его тоже оцените.

— Еще какой-нибудь багаж у вас есть?

— Нет, я обычно путешествую налегке.

Пенроуз нагнул голову и проводил коллегу из Бостона к лимузину, дожидающемуся их на летном поле.

Ехали молча. Спустя несколько минут Адам бросил взгляд в окно и вдруг понял, что они находятся за городом: городские огни погасли.

— Послушайте, — смущенно проговорил он, — что происходит? Мы что, едем в Кэмп-Дэвид?

— Нет, — ответил адмирал, — больной находится в Вирджинии. — И после паузы добавил: — И это — не президент.

— Что вы говорите? Кто же еще имеет такую власть, чтобы заполучить три еще не разрешенных к использованию препарата?

— Когда я вам отвечу, доктор Куперсмит, вы поймете, что в нашей стране короля играет свита. И она обладает куда большим могуществом. Наш пациент — Томас Дили Хартнелл.

Адам разинул рот.

— Тот, кого называют Боссом? Бывший посол при дворе Ее Величества? Советник всех президентов, и правых, и левых?

Пенроуз кивнул.

— Человек, которому можно сказать «нет» только с большим риском для себя. Надеюсь, вы простите мне мои уловки, но мне почему-то казалось, что патриотизм доктора Рудольфа простирается не дальше Овального кабинета.

«Как и мой», — с беспокойством подумал Адам. Новость его ошарашила, и по мере того, как лимузин все дальше ехал по узким и темным дорогам, на душе у него делалось все тревожнее. Что, если Пенроуз опять сказал неправду? Вдруг это вообще какой-нибудь «крестный отец»?

Адмирал, по-видимому, прочел его мысли и снова заговорил.

— Позвольте вас заверить, доктор Куперсмит, — серьезным тоном произнес он, — Томас Хартнелл — в высшей степени достойный человек. И немало послужил нашей стране. У вас не должно быть ни малейших угрызений совести.

Через несколько минут они подъехали к внушительным воротам Клифтон-хауса, которые тут же распахнулись перед гостем, явившимся, чтобы спасти жизнь хозяину имения.

Адам молча стоял в спальне и смотрел, как Пенроуз внутримышечно вводит Хартнеллу сыворотку. Затем они вдвоем повернули высокого сановника на спину, и Адам, дождавшись, когда старик устроится поудобнее, жестом иллюзиониста сорвал белый платок с предмета, который принес.

— Вуаля, мистер Хартнелл, — объявил он. — Подарок от лаборатории иммунологии номер 808 и в особенности от ее заведующего, Макса Рудольфа.

— Мышь?

— Да, но не совсем обычная — у нее такой же состав крови, как у вас, и мы подумали, если вы увидите, как шустро она скачет, то поймете, каким вы станете через пару недель.

— Лучше скажите, — повелительно произнес Босс, — когда мне ждать улучшения?

— На этот вопрос, сэр, я не могу вам ответить, — признался Адам. — Вы ведь не мышь.

Дождавшись, когда пациент заснет, Пенроуз отвел гостя в роскошную гостиную. Здесь собрался небольшой кружок особо приближенных к больному лиц. Все с нетерпением ждали новостей. Адмирал не стал мешкать.