Алтай 2009-01

Эти пыльные села албанцев,
Этот мусорный ветер и стыд!..
Нищету, что готова взорваться,
Нам Господь никогда не простит.

Джентльмены таланта и лоска,
Что стоят у беды за спиной,
Отольется вам девичья слезка,
Детский страх и торговля войной.

Я жену потерял в Кандагаре,
Когда миной накрыло санчасть.
С той поры только в пьяном угаре
Мог на ласки девчат отвечать.

А увидел Айн и в окруженье
Своих скалоподобных бойцов
И забыл о войне, о служенье
И о прошлом, в конце-то концов!

Как рыдала она, как хотела
Умереть, мусульманка Айни,
И тряслась, и глазами блестела,
Как боялась отца и родни.

Мы в рюкзак ей продукты набили,
Я в конвой отрядил четверых,
И когда они в хату ступили,
У семьи переклинило дых -

Каждый был чуть поменьше медведя
И с базукою наперевес.
Я просил передать: вы в ответе
За девчонку — братья и отец.

Если с нею беда приключится,
Не сойдет вам пластит задарма,
Если вздумает кто сволочиться —
Всем мужчинам кердык и тюрьма.

И смутились они, и поникли,
А старик все аяты читал,
И склонялся в любви и молитве
В пояс русских солдат — аксакал…

А в Генштабе решили: не худо
Чужедальний поход завершить,
Потому — если ты не Иуда,
Неча вместе с иудами жить.

Нам три месяца дали на сборы,
Чтоб следы замести и забыть.
Ой, вы горы, скалистые горы!
Как же вас не хвалить,
не любить?!

Ой, вы горы, скалистые горы,
Где шпалеры лозы золотой!
Где за божьего сада просторы
Мир готов заплатить кровь — рудой.

Адриатики синяя бездна
И зеленые стены долин!..
И пока никому не известна
Оконцовка новейших былин.

Что там будет — позор или слава?
Кто напишет поэму про нас?
Прощевай же, Европа-шалава,
Так похожая здесь на Кавказ!

Нет, не поздно, родимые други,
Изваять золотую скрижаль,
Ту, где память любви и поруки,
За которую жизни не жаль…

А в итоге? Что было в итоге
Знает только сверчок-домосед.
Истекали балканские сроки,
И пора было топать отсед.

Но случились мои именины
И тайком забродил батальон,
Как умеют армейцы-мужчины —
Заговорщики с давних времен.

Перед штабом все роты построив,
Под оркестра удар духовой,
На крыльцо меня вызвали трое,
Образуя почетный конвой.

И в громовом «Ура!» коридоре,
Шаг чеканя, как перед Кремлем,
Мне бойцы, словно грозное море,
Тайный дар поднесли кораблем:

Это судно библейского сада
Все увитое свежей лозой,
В грузных гроздьях ядра-винограда,
Полных солнца и счастья слезой,

Та корзина плодов побережья,
В розах, лилиях — только взгляни!
Только где же я, Господи, где ж я?
В той корзине сидела Айни…

Это был батальона подарок,
Мне в ауле купили жену,
И купили считай что задаром —
Двести баксов за душу одну.

Я растаял… но принял за шутку,
Мол, отдайте девчонку отцу.
А друзья мне: «Комбат, на минутку,
Эта слава тебе не к лицу.

Как семья была рада калыму,
Как за внучку радел аксакал,
Эту пьесу, аля пантомиму,
И Шекспир никогда не слагал.

Нет в исламе дороги обратной,
Нам ее не вернуть, командир,
Для расправы отцовой и братней
Можешь гнать, но — позоря мундир.

Ты для них выше графа и князя.
Ты прославишь их землю и род,
Дар Аллаха прими, помоляся,
И с женою в Россию — вперед!

Мы же видим — мила и желанна,
Да и жизни еще не конец,
Завтра крестим ее, станет Анна,
И, еще помолясь, — под венец».

Ах, Балканы, седые Балканы!
Где от века — война да война… —
Что ж, по новой наполним, стаканы.
За тебя, дорогая жена!

Усилием сердца
Измерю громады,
На крыльях орла
Соскользну с высоты…
Привет и поклон вам,
Ручьи, водопады,
Библейские кедры
И вечные льды!

Где истина правит
Безумием духа,
Где лики на камне
И скифский узор,
Камлает шаман
И вторгается глухо
Его старый бубен
В гармонию гор.

Хранитель видений,
Твое дарованье,
Как сполох огня
В беспросветной ночи.
Не ветер ли носит
Топшура [4] Топшур — струнный музыкальный инструмент ( алт.). звучанье,
Легенды, сказания,
Песни кайчи [5] Кайчи - народный певец (алт.). ?

Скажи, для чего,
Сняв покровы столетий,
Былое являешь
Из небытия:
Кочевье горящее…
Запахи смерти…
Натяг тетивы…
Хищный отблеск копья…

Кто это с глазами
Раскосыми рыси
Аркан приготовил,
Угрюм и свиреп?
Кто, скалясь зубами,
Срывает монисто
И пленницу тащит
За волосы в степь?

Веков глубина
Аккурат под ногами…
Невольно затронешь —
Досыта хлебнешь,
Поскольку истории
Ветхий пергамент
В зарубках кровавых,
В отметинах сплошь.

Но полноте, звезды
Затеплил Всевышний!
Почувствовав исподволь
Времени бег,
Я вижу, как тени,
Клубясь над кострищем,
Смиренным дымком
Устремляются вверх…

Венчается ночь
С тишиною в распадке,
Стреножены кони
И спать бы пора,
Но кажется чудом
Роса на палатке,
Все прочее — проза
И жизни игра.

Слова как дыхание… Ропщет
О чем-то душа…
Не поймешь!
Вдохну неприкаянность рощи
И выдохну знобкую дрожь.

Потерей былой отзовется
Жемчужная сырость полей.
И сердце не раз встрепенется
Под нудную скрипку дождей.

Скользишь, задыхаясь от бега…
Второе дыхание — вздор!
Томящейся плотью кумекай,
Быть может, стихи — приговор.

И этой напастью отравлен,
Бумагой во тьме шелестя,
Куда бы ты взгляд не направил,
Очнешься в застенках дождя.

Свалившийся лучик, ты — самоубийца!
Накинутся тучи, снега вперехлест…
Недаром мгновение голосом птицы,
Ранимостью веток пронижет насквозь.

Трудней притворяться, что в спешке забыто
Понятие счастья за кружевом дней;
Что время в своих пируэтах, кульбитах
Казнит и возносит случайных людей.