Филип Дик - На территории Мильтона Ламки

Доносилось далекое дыхание из комнаты, которую он знал как спальню. Дверь туда не была закрыта. Трепеща от дурных предчувствий, он приблизился к ней шаг за шагом и просунул голову в дверную щель, чтобы заглянуть внутрь. Освещения там хватало ровно настолько, чтобы он мог разглядеть кровать, туалетный столик и лампу.

На кровати, забросив одну руку за голову и уставившись в потолок, лежала и курила сигарету Сьюзан Фейн. Сандалии она сбросила. В изножье кровати грудой лежали пиджаки и сумочки остальных гостей. Сразу же осознав его присутствие, она села и спросила:

— Что, уже вернулись?

— Нет, — пробормотал он.

Она вгляделась в него, потом сказала:

— Я думала, вы давным-давно уехали.

— Я забыл пиджак, — сказал он, чувствуя себя очень глупо.

— Он на вас.

— Теперь я его нашел, — сказал он и тут же спросил: — А куда они все подевались?

— Поехали купить еще чего-нибудь слабоалкогольного, — объяснила она.

— Я забрался через окно, — сообщил он. — Входная дверь была заперта.

— Так вот что это был за шум, — сказала она. — Я думала, это они толклись на крыльце, открывали дверь. И удивлялась, почему не слышно никаких разговоров. Я, должно быть, задремала. У меня, похоже, какая-то вирусная инфекция. Боюсь, я что-то подцепила в Мехико. С тех пор как я оттуда вернулась, меня постоянно тошнит. Не могу ничего выпить и удержать в себе — все тут же выходит наружу. И каждые несколько минут чувствую большую слабость и головокружение. Мне просто необходимо было прилечь.

— Вот как, — сказал он.

— Нас там предупреждали, чтобы мы не ели сырых овощей и фруктов и не пили некипяченой воды. Но когда приходишь в ресторан, то ведь не попросишь, чтобы тебе вскипятили стакан воды. Правильно? Невозможно же прокипятить все те блюда, что тебе подают.

— Может, это азиатский грипп? — спросил он.

— Возможно, — сказала она. — У меня как раз эти периодические рези в желудке… — Она давно расстегнула пояс и теперь потирала свой плоский живот в области талии. Потом опять села, вынула изо рта сигарету и встала с кровати. — Они вот-вот должны вернуться, — сказала она, всовывая ноги в сандалии. — Если только где-нибудь не застряли. Приготовлю-ка я себе чашечку кофе. Вы как, хотите?

Пройдя мимо него — движения ее были проворными, но в них все же чувствовалась слабость, — она вышла из спальни. Когда он снова ее увидел, она уже включила на кухне свет и, встав на цыпочки, заглядывала в шкаф над мойкой. Нашла там банку растворимого кофе.

— Мне не надо, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу в некоей нейтральной зоне возле кухонного стола.

— Когда мы однажды летом ездили в Мазатлан, то Уолт, мой муж, мой бывший муж, хочу я сказать, страшно боялся, что кто-нибудь из нас подцепит там амебную дизентерию. Это считается чем-то очень серьезным. Иногда и смертельным. Вы там когда-нибудь бывали?

— Нет, — признался он.

— Когда-нибудь обязательно съездите.

У него имелось свое представление о Мехико: он разговаривал с парой приятелей, которые ездили туда из Лос-Анджелеса, через границу у Тиахуаны. Их рассказы создали у него в уме картину Мехико — девицы в купальниках, стейки на Т-образных косточках, за 40 центов подаваемые в причудливых ресторанах, лучшие номера в отелях за 2 доллара в ночь, женская прислуга, безналоговый виски и удовольствия разного рода, получаемые прямо на улице. Бензин там стоил всего 20 центов за галлон, и это особенно его привлекало, потому что он слишком много сжигал топлива во время своих деловых поездок. А в одежных магазинах там продавались английские высококачественные шерстяные вещи по неприлично низкой цене.

Она, конечно, говорила правду: там надо следить за тем, что ешь, но если воздерживаться от местных продуктов — все будет в порядке.

Подойдя к плите, Сьюзан Фейн поставила на огонь кофеварку, собираясь приготовить кофе. Он, воспользовавшись случаем, заметил:

— Лучше поздно, чем никогда.

— Что именно? — спросили она.

— Кипятить воду, — пояснил он.

— Это для кофе, — сказала она серьезным голосом.

— Понимаю, — сказал он. — Я просто пошутил. Полагаю, не стоит шутить, если кто-то плохо себя чувствует.

Она уселась за стол, положила на него руки, а потом опустила на руки голову.

— Вы живете здесь, в городе? — спросила она.

— Нет, — сказал он. — Я приехал из Рино.

— А знаете, что я сделаю? — сказала она. — Добавлю себе в кофе немного коньяку. Я видела бутылку на верхней полке шкафа. Не достанете ли? Ее запихнули так, чтобы никто не смог ее найти, если просто заглянет.

Он, сама любезность, достал ей бутылку. Та была не открыта. Сьюзан долго ее рассматривала, читала надписи на этикетке, подносила бутылку к свету. Вода на плите закипела.

— С виду ничего, — сказала она. — Пег возражать не станет. Наверное, ей кто-то подарил. Хотя я все-таки сначала попробую.

Она отдала ему бутылку, и он понял, что должен ее открыть.

Бутылка оказалась закупоренной пробкой, и ему пришлось нелегко. Пришлось зажать бутылку между колен, сгорбиться, как какое-то животное, и, просунув нож в кольцо штопора, ухватиться так, чтобы тянуть изо всех сил. Пробка поднималась понемногу, а под конец выскочила из горлышка, сразу же расширившись. Что-то в этом показалось ему обидным, и он встал, держа только штопор и не притрагиваясь к пробке.

Сьюзан все это время критически за ним наблюдала. Потом, когда он вытащил пробку, она налила в чашку кипятку, размешала в нем ложку растворимого кофе и добавила немного коньяку.

— Попробуйте и вы, — сказала она.

— Нет уж, спасибо.

Ему не нравился коньяк, особенно французский. Повернувшись к ней боком, он поправлял рукава, которые измялись из-за дерганий.

— Вы что, слишком молоды?

— Вовсе нет, — проворчал он. — Просто на мой вкус он чересчур сладок. Я пью скотч.

Кивнув, она поставила перед собой свой café royal [3] Королевский кофе (фр.). . После первого же глотка, содрогнувшись, отодвинула его в сторону.

— Не могу такое пить, — сказала она.

— Вам надо показаться доктору, — сказал он. — Выяснить, насколько это серьезно.

— Терпеть не могу докторов, — заявила она. — И так знаю, что это несерьезно. Просто что-то психосоматическое. Потому что я беспокоюсь, тревожусь из-за распада моего брака. Я стала такой зависимой от Уолта. Я с ним была как ребенок: предоставляла ему принимать все решения, а это неправильно. Если что-то шло не так, я во всем винила его. Это был порочный круг. Потом мы наконец оба поняли, что мне надо освободиться и снова попробовать жить самостоятельно. По-моему, я не была готова к замужеству. Чтобы стать к нему готовой, необходимо достичь определенной стадии. А я ее не достигла. Просто думала, что уже готова.