Филип Дик - На территории Мильтона Ламки

Он закрыл глаза и ничего не говорил.

— Я буду спать в другой комнате, — сказала она, собрала свою одежду, бутылки с туалетного столика и вышла из спальни. Потом вернулась и спросила: — А чем это у тебя машина забита? Ты что, упаковал все свои вещи и съехал? Умираю от любопытства. — Она топталась у кровати, ожидая ответа. — Если собираешься здесь спать, то лучше скажи мне все как есть. По-моему, это противозаконно, разве нет? Ты же теперь женат. Сьюзан в поисках тебя сюда не заявится?

— Нет, — сказал он.

— Не засыпай, — весело прощебетала она. — Я хочу с тобой поговорить. — Она включила лампу у кровати. — Я тебя никогда таким не видела. Выглядишь так, словно месяц не брился. Ты что, был в запое?

Он ничего не ответил. В конце концов Пег выключила свет и вышла Из спальни.

— Спокойной ночи, — сказала она уже из коридора. — Завтра мне надо Рано вставать и ехать на работу, так что я, наверное, тебя не увижу. В холодильнике есть яйца и свиная колбаса. Запри дом, когда будешь уезжать. Ты ведь уедешь, правда? — Она снова над ним нависала.

— Да, — сказал он.

Она закрыла дверь, и он наконец смог уснуть.

Около полудня он вылез из постели, принял ванну, побрился, оделся, позавтракал на кухне Пег, а потом поехал обратно в Бойсе.

Сьюзан он застал в офисе «Копировальных услуг» — она сидела за одним из столов, положив перед собой огромную кипу бумаг. Увидев его, сразу же отложила сигарету и тихим голосом сказала:

— Привет.

— Привет, — отозвался он.

— Мне так жаль, что мы поссорились, — сказала Сьюзан. Она сидела, подпирая руками подбородок, потирая лоб и глядя вниз ничего не выражающими глазами. — Брюс, — сказала она, — этому заведению конец. Я лишь надеюсь, что это не конец для нас с тобой.

— Я тоже на это надеюсь, — сказал он, подходя и подтаскивая стул, чтобы сесть рядом. Он обнял ее и поцеловал; губы у нее оказались сухими и едва ему ответили.

Она сказала:

— Если ты хочешь одурачить кого-то еще, заставив его купить эти машинки… — Ее глаза наполнились слезами. — Это мой промах. Я несу за это ответственность.

— Почему? — спросил он.

Под глазами у нее набрякли темные мешки, а горло, заметил он, сморщилось от отчаяния.

— В конце концов, — сказала она неровным голосом, — я ведь была твоей учительницей. Помогала тебе формировать нравственный облик.

При этих словах он не смог сдержать улыбку.

— Это что, такое нравственное падение? — сказал он. — Что ты делаешь, когда кто-нибудь всучивает тебе фальшивую купюру? Разве ты не передаешь ее кому-то следующему?

— Нет, — сказала она.

— В самом деле? — Ему представилось, что она говорит так только для вида. — Все их передают дальше, — сказал он.

— Разве ты не понимаешь? — сказала она. — Вот в чем между нами разница. Ты думаешь, что я тебя разыгрываю.

— Я не думаю, что ты меня разыгрываешь, — сказал он. — Но я думаю, что на практике…

Он передумал продолжать.

— Теория — это одно, — сказал он. — Мы должны от них избавиться. Разве не так? Мы не можем покрыть убыток. В большом заведении, вроде БПЗ, могут не то что покрыть этот убыток, но даже его и не заметить. Они ежегодно несут определенный процент убытков: там заключают сомнительные сделки и предвидят это. Там заключают тысячи сделок в год, и, по закону распределения, некоторые из них просто не могут не пойти наперекосяк.

Она кивала, внимательно его слушая.

— Но с нами, — сказал он, — все совсем по-другому.

— В мире бизнеса все чувствуют так же, как ты, — сказала она. — Не так ли? Для меня, Брюс, это просто другой мир. Это не имеет никакого отношения к добру или злу; я просто знаю, что не могу сделать чего-то такое. То ли мы застрянем с этими машинками, то ли кто-то другой сможет с ними что-нибудь сделать, но тебе придется сказать им, что они получают. Я серьезно. Если ты поедешь в Рино, я позвоню ему; я помню, как его зовут. Эд фан Шарф или фон Шарф.

Она показала ему записную книжку. На одной из страниц значилось имя его бывшего босса и телефон дисконтного дома.

— Можно мне сегодня переночевать в доме? — спросил он чуть погодя.

— Конечно, можно, — сказала она, поглаживая его по руке и плечу и напряженно на него глядя, как будто, подумалось ему, в поисках какого-то знака. Какого-нибудь указания, что делать. — И прошлой ночью можно было. Не надо было никуда уезжать. Где ты был?

— Спал в машине, — сказал он.

— Никогда не надо так делать. Я больше не ложилась, так и просидела до утра в раздумьях. Не надо было мне упрекать тебя в том, что ты работал в дисконтном доме. Но это правда, Брюс. У нас с тобой разное воспитание и мировоззрение. Я звонила Фанкорту, и он приедет сюда к шести. Хочу обрисовать ему ситуацию. Я знаю, что он ничем не сможет помочь, но хочу в этом убедиться.

— Это хорошая мысль, — одобрил он, хотя не видел в этом никакого смысла.

— А потом я избавлюсь от этого заведения, — сказала она. — То, что случилось, послужило мне уроком. Из трех тысяч ровно половину мы должны. Этого хватит, чтобы с легкостью оплатить заем, и еще много останется. Может даже случиться, что Зоя захочет выкупить фирму. Я думаю запросить за нее около пяти тысяч. Просто хочу сбыть ее с рук и убраться отсюда. А потом, когда с этим будет покончено, посмотрим, чем нам захочется заниматься. — Она улыбнулась ему с надеждой во взгляде.

— Ты не хочешь разок попытаться избавиться от этих машинок?

— Я… я не думаю, что нам это удастся, — колеблясь, сказала она.

— Еще как удастся, — заверил он.

— Мы не знаем этого, Брюс.

Поднимаясь на ноги, он сказал:

— Я поеду домой и заберу те десять штук, что ты проверяла.

— А потом?

— Даже если ты продашь контору, — сказал он, — нам все равно придется что-то делать с этими машинками.

— Ты собираешься ехать в Рино?

— Да, — сказал он. — Если не подвернется что-то еще.

— Надеюсь, когда ты вернешься, я уже продам это заведение. — Она Произнесла это таким тоном, что он ей поверил. Она говорила всерьез. Если сможет, то непременно так и сделает. Но, подумал он, так быстро Не получится. Потребуется какое-то время. И усилия.

— Могу я одолжить пятьдесят баксов на расходы? — спросил он. Деньги у него кончились.

— Думаю, да. — Она заглянула в кассу, после чего дала ему двадцать пять долларов из своего кошелька и две десятки из кассы, в завершение добавив к этому кучу десятицентовых монет. — Почти пятьдесят, — сказала она.

— Этого хватит, — сказал он. — Бензин буду покупать по карточке.

— Ты не поверил мне, когда я сказала, что позвоню твоему старому боссу?

— Поживем — увидим, — сказал он. Он не верил, что, когда до этого дойдет, она подвергнет сделку опасности. Оба они понимали ситуацию и не могли позволить себе удовольствие рассказывать кому-либо о клавиатуре. Возможно, Барановский сам не обнаружил этого, пока еще не купил четырехсот машинок…