Филип Дик - Прозябая на клочке земли

— Нет, — ответил он.

— Это что-то вроде кости, и если войти правильно, то оно сразу же возбуждается. Его можно рукой достать. Если женщина, особенно молодая, незамужняя, хочет поласкать себя, то обычно делает это таким способом. И оно находится снаружи. Многие мужчины не знают этого, но это так. Иногда, когда все уже кончено, после оргазма, женщине невыносимо, чтобы к нему прикасались. Как же оно называется? Начинается на «с» или на «к». Ну, не важно, если к нему прикоснуться, женщина закричит. Но у женщины (у большинства женщин) бывает много оргазмов, один за другим — у мужчин все по-другому. Так что, когда мужчина слишком быстро кончает, это несправедливо по отношению к женщине. У него уже все, а она едва успела начать. Поэтому женщина очень редко получает удовольствие от полового акта, если вообще получает.

— И что? — спросил он.

— А то, что обычно все это только для мужчины. Наслаждается только он. Женщина как бы подчиняется, чтобы сделать ему приятно. Но это неправильно. Женщина не должна этим заниматься, если самой ей это ничего не дает. Не согласен? Если она понимает, что не получает ничего, даже если хочет. Очень часто она просто не может этого. Это не ее вина. Чаще всего виноват мужчина. Все зависит от того, как он действует, и если он недостаточно бережен с ней, она, конечно же, ничего хорошего не чувствует.

На углу Лиз свернула на боковую улицу. Он держал ее за руку — она позволила ему это.

— Какое яркое солнце, — сказала она. — Нужно было взять темные очки.

Из двора на них затявкал толстенький шпиц, и Лиз, протянув руку, пошла к нему.

— Обожаю собак, — сказала она, наклоняясь. — Как тебя зовут, малыш?

— Осторожно, — предостерег ее Роджер.

Присев, она погладила собаку по бокам.

— Он меня не укусит. Видишь?

У шпица был высунут язык — маленький, красный, как у кошки, а уши стояли торчком. Лиз потрепала их.

— Он прелесть, — сказала Лиз, а Роджер пошел дальше.

На другой стороне улицы, во дворе за забором внимание Лиз привлек огромный кактусовый георгин с махровыми цветками, желтыми, густыми, размером с тарелку. Он не успел ее остановить, и она пошла через улицу. Когда он нагнал ее, она уже протянула руку через ограду и оторвала один цветок от стебля. Подметавшая дорожку у дома дородная старуха в ситцевом платье увидела кражу и побежала к ним.

— Это еще что такое? — воскликнула она. — Сейчас полицию вызову, пусть вас заберут! Это кто вам позволил цветы с чужих дворов таскать?

Лиз держала в руке георгин.

— Дай ей доллар, что ли, — попросила она Роджера, как будто не замечая старуху. — Хочу оставить его себе. — И сказала старухе: — Он все равно уже скоро осыплется. И, послушайте, у вас их так много — целый куст.

Смущенный тем, что они привлекли внимание, Роджер заплатил старухе за цветок. Та молча схватила деньги и снова принялась мести дорожку. От ее метлы клубами поднималась пыль.

Они пошли дальше. Лиз воткнула стебель цветка под пояс.

— Ну как смотрится? — спросила она.

— Довольно мерзко так поступать, — сказал он.

— Он у нее не последний.

— Нельзя было без этого обойтись?

Лиз фыркнула, издав глубокий горловой звук. И вдруг сорвалась и побежала прочь от него.

Это у нее не получится, подумал он и бросился за ней, но она вырвалась и припустила дальше, мотая головой и молотя руками по воздуху и… упала — с криком покатилась по земле в распахнувшемся пальто, хватаясь пальцами за асфальт, упавшая сумочка раскрылась, и из нее в разные стороны разлетелись зеркальце, губная помада, документы, карандаши. Она все катилась, когда он настиг и остановил ее, прижал к тротуару. Какая нелепость! Ужасно и нелепо — как это могло произойти? Он поднял ее, крепко прижал к себе. Лицо ее было поцарапано. На щеке сверкала капелька крови, она смахнула ее — и размазала. Глаза у нее остекленели.

— Ничего, ничего, — сказал он.

Несколько прохожих остановились и глазели на них. Он яростно махнул рукой, прогоняя их. Они ушли, но продолжали оглядываться.

Сидя на тротуаре, Роджер крепко держал ее. Она неровно дышала. Когда Лиз, наконец, подняла на него взгляд, он увидел, что лицо ее смертельно побледнело, даже царапины.

— Все будет хорошо, — произнес он и стал собирать то, что высыпалось из сумочки — кое-что отлетело довольно далеко.

Он помог ей встать и повел в ту сторону, откуда они пришли. Ее словно оглушило, он заметил, что она хромает. Наверно, сильно ушиблась, подумал он.

— Умыться бы, — сказала Лиз и, нагнувшись, дотронулась до ступни. — Кажется, каблук отлетел.

Она сняла туфлю и подняла ее. Каблука не было, и Роджер нигде его не видел. Наверно, улетел в сточную канаву.

— Сниму я их, — сказала она.

Опершись на Роджера, ухватившись за него пальцами, Лиз сняла обе туфли.

— А вон там не он? — показала она взглядом. — У стены.

Роджер поднял каблук — это действительно оказался он. А Лиз уже сняла и чулки и положила их в сумочку. И пошла босиком — медленно, оцепенело.

— Георгин, кажется, потеряла, — рассеянно заметила она.

Он вернулся с ней на торговую улицу, и они отыскали обувную мастерскую. Внутри, у станков, парень в синей форме пришивал подошву к полуботинку. В мастерской скрежетало и грохотало.

— Пару минут обождите, — сказал парень.

Лиз села на один из стульев с матерчатым сиденьем и хромированными ножками, поближе к пепельнице.

— У тебя есть сигарета? — спросила она у Роджера дрожащим, усталым голосом.

Он прикурил сигарету и вложил ей в руку.

— Странно, да? — помолчав, сказала она.

— Что? — спросил он, раздражаясь.

— То, как мы нашли друг друга. Ты привез своего мальчика, чтобы устроить его в школу… Там оказались мы с Чиком, смотрели, как они играют в футбол. Никогда прежде друг о друге не слышали… А теперь — не разлей вода. Нас ничто не разделяет и не может разлучить. А еще месяц назад мы и знать друг друга не знали.

Роджер промолчал. Что он мог на это ответить? Дура она, подумал он. Да, в этом нет сомнений.

— Как ты думаешь, что нас свело? — спросила Лиз.

Он услышал свой голос как бы со стороны:

— Ничто нас не сводило. Мы сами встретились.

— Тебе не кажется, что за нами наблюдает какая-то Сила?

— Да нет. С чего бы это ей наблюдать за нами?

Поразмыслив, она опять спросила:

— Ты веришь в то, что в мире существует всего одна душа?

— Нет.

Парень выключил свой станок и бодро поспешил к ним.

— Извините, что заставил ждать. А вы, женщина, уже и туфли сняли, приготовили. — Он взял у Лиз туфлю со сломанным каблуком и осмотрел. — В решетку попали? На днях одна женщина в решетку на тротуаре каблуком угодила. Могу прямо сейчас починить, семьдесят пять центов будет стоить.

Не дожидаясь ответа, он скрылся у себя за прилавком и принялся стучать молотком, забивая мелкие гвозди.