Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее

— Здравствуйте, — отвечаю я.

Оркестр начинает другую песню, и доктор Флинн ведет меня в танце. Он гораздо моложе, чем я думала, хотя и не вижу его лица. Его маска походит на маску Кристиана. Он высокий, но не выше Кристиана и не обладает такой же непринужденной грацией.

О чем мне с ним говорить? Спросить, почему у Кристиана такой неровный характер? А еще почему Флинн делал ставку на меня? Это единственное, что мне хочется узнать от него, но отчего-то этот вопрос кажется грубым.

— Я рад, что наконец познакомился с вами лично, Анастейша. Вам здесь нравится?

— Нравилось, — шепчу я.

— О-о, надеюсь, я не виноват в такой перемене вашего настроения. — Он тепло улыбается, и я немного расслабляю душевные мышцы.

— Доктор Флинн, вы психиатр. И вы мне это говорите.

Он усмехается.

— В этом проблема, не так ли? Что я психиатр?

Я хихикаю.

— Я беспокоюсь, что вы разглядите во мне что-нибудь нехорошее, вот немного и смущаюсь. А вообще-то я хочу спросить вас о Кристиане.

— Во-первых, я не на работе, а на благотворительном празднике, — с улыбкой шепчет он. — Во-вторых, я действительно не могу говорить с вами о Кристиане. Кроме того, — дразнит он меня, — еще нужно дожить до Рождества.

Я в ужасе ахаю.

— Это наша профессиональная шутка, Анастейша.

Я смущаюсь и краснею, потом чувствую легкую неприязнь. Он отпускает шутки в адрес Кристиана.

— Вы только что подтвердили то, что я говорила Кристиану… что вы дорогостоящий шарлатан.

Доктор Флинн хохочет.

— Пожалуй, вы отчасти угадали.

— Вы англичанин?

— Да. Родился в Лондоне.

— Как вы попали сюда?

— Счастливое стечение обстоятельств.

— Вы не склонны рассказывать о себе, верно?

— Мне особенно нечего рассказать. Я самый обычный, заурядный человек.

— Какое самоуничижение.

— Это британская черта. Особенность нашего национального характера.

— А-а.

— Я могу обвинить вас в том же самом, Анастейша.

— Что я тоже обычная, заурядная особа, доктор Флинн?

Он фыркает.

— Нет, Анастейша. Что вы не склонны раскрываться.

— Мне особенно нечего показывать, — улыбаюсь я.

— Я откровенно в этом сомневаюсь. — Неожиданно он хмурится.

Я краснею, но музыка заканчивается, и рядом со мной возникает Кристиан. Доктор Флинн отпускает меня.

— Рад был с вами познакомиться, Анастейша.

Он снова тепло улыбается, и я чувствую, что прошла какой-то скрытый тест.

— Джон. — Кристиан кивает ему.

— Кристиан. — Доктор Флинн отвечает на его кивок, поворачивается и исчезает в толпе.

Кристиан обнимает меня за плечи и ведет на следующий танец.

— Он гораздо моложе, чем я думала, — бормочу я ему. — И ужасно несдержанный.

Кристиан удивленно наклоняет голову набок.

— Несдержанный?

— Да, он все мне рассказал, — шучу я.

Кристиан напрягается.

— Ну, в таком случае можешь собирать чемодан. Я уверен, что ты больше не захочешь иметь со мной дело, — тихо говорит он.

Я замираю на месте.

— Да ничего он мне не сказал! — В моем голосе слышна паника.

Кристиан растерянно моргает, потом его лицо светлеет. Он снова держит меня в объятьях.

— Тогда будем наслаждаться танцем. — Он радостно улыбается, потом кружит меня.

Почему он подумал, что я захочу его бросить? Непонятно.

Мы остаемся на площадке еще два танца, и я понимаю, что мне нужно в туалет.

— Я сейчас.

По дороге я вспоминаю, что оставила свою сумочку на банкетном столе, и иду к шатру. В нем еще горят канделябры, но уже пусто, только в другом конце сидит какая-то пара. Я беру сумочку.

— Анастейша?

Нежный голос поражает меня. Я оглядываюсь и вижу женщину в длинном облегающем платье из черного бархата. Ее изысканная, отделанная золотой нитью маска не походит на остальные. Она закрывает верхнюю часть ее лица и все волосы.

— Я так рада, что вы тут одна, — тихо говорит она. — Весь вечер я искала возможности поговорить с вами.

— Простите, я не знаю, кто вы.

Она снимает маску с лица и волос.

Черт! Это миссис Робинсон.

— Простите, я вас испугала.

Я смотрю на нее, разинув рот. Черт, какого хрена нужно от меня этой женщине?

Не знаю, как полагается себя вести, беседуя с известной растлительницей малолетних. Она мило улыбается и жестом приглашает меня присесть за стол. Поскольку я лишена референтной среды и обалдела от неожиданности, то из вежливости делаю все, что она говорит. Только радуюсь, что на мне маска.

— Я буду лаконична, Анастейша. Мне известно, что вы думаете обо мне… Кристиан мне сказал.

Я бесстрастно слушаю ее, но довольна тем, что она знает об этом. Это избавляет меня от необходимости высказывать собственное мнение. Кроме того, в глубине души мне любопытно, что она скажет.

Она замолкает и куда-то смотрит через мое плечо.

— Тейлор наблюдает за нами.

Я оглядываюсь и вижу, как он стоит у входа в шатер. С ним Сойер. Они смотрят куда угодно, только не на нас.

— Ладно, мы быстро, — торопливо говорит она. — Вам, должно быть, ясно, что Кристиан в вас влюблен. Я никогда еще не видела его таким, никогда. — Она подчеркивает последнее слово.

Что? Любит меня?.. Нет. Зачем она говорит мне об этом? Чтобы убедить меня? Не понимаю.

— Он не скажет вам этого, потому что, возможно, сам не сознает, хотя я говорила ему об этом. Но это Кристиан. Он не очень держится за те позитивные чувства и эмоции, которые у него возникают. Гораздо крепче он цепляется за негативные. Вероятно, вы и сами поняли это. Он не считает себя достойным позитива.

Я сижу в растерянности. Кристиан любит меня?.. Он ничего не говорил мне про любовь, а эта женщина сообщила ему, что он ее чувствует? Как все странно.

Сотни мыслей пляшут в моем сознании: айпад, полет на вертолете, чтобы повидаться со мной, все его действия, его ревность, сто тысяч за танец. Это любовь?

Слышать о его любви от этой женщины, честно говоря, неприятно. Я предпочла бы услышать это от него самого.

Мое сердце сжимается. Он чувствует себя недостойным? Почему?

— Я никогда еще не видела его таким счастливым, и мне очевидно, что вы тоже испытываете к нему какие-то чувства. — Мимолетная улыбка появляется на ее губах. — Это замечательно, и я желаю вам обоим всего наилучшего. Но вот что я хотела сказать: если вы опять его обидите, я найду вас, леди, и вам не поздоровится.

Она смотрит на меня; голубые льдинки глаз впиваются в мой мозг, пытаются проникнуть под маску. Ее угроза настолько удивительна и неожиданна, что у меня невольно вырывается недоверчивый смех. Я ожидала от нее чего угодно, но только не этого.

— Вы думаете, это смешно? — сердится она. — Вы не видели его в минувшую субботу — что с ним творилось.

Мое лицо мрачнеет. Мне неприятна мысль о несчастном Кристиане, ведь в минувшую субботу я от него ушла. Вероятно, он поехал к ней. Мне стало противно. Зачем я сижу здесь с ней и выслушиваю всякую чушь? Я медленно встаю, не сводя с нее глаз.