Марк Леви - Первый день

— Вероятно, текст па геэзе нас именно туда и отсылает. Спрятанные пирамиды… В Центральную Америку, Боснию или Китай! Я голосую за самую высокую из них, давай заключим пари, ведь в любом случае это один шанс из трех, а для исследователя это очень много. Кроме всего прочего, я доверяю своей интуиции.

Мне трудно было понять эту внезапную перемену в поведении Кейры. Еще недавно она при каждом удобном случае твердила, как скучает по Эфиопии. Я знал, что она несколько раз порывалась звонить своему коллеге Эрику, заменившему ее на посту руководителя раскопок, но так и не позвонила. Шли дни, и я все больше боялся той минуты, когда она сообщит мне, что собирается уезжать, так как положение в долине Омо нормализовалось. И вдруг она предлагает ехать в страну, еще больше, чем Англия, удаленную от ее любимой Африки и драгоценных раскопок.

Наверное, я должен был обрадоваться, когда она предложила вместе отправиться в это удивительное путешествие, должен был, как и она, почувствовать душевный подъем, однако эта поездка тревожила меня, причем по многим причинам.

— Признай хотя бы, что мы собираемся искать иголку в стоге сена, — сказал я ей. — И этот стог находится в Китае!

— Что с тобой, Эдриен? Ты не обязан ехать, хочешь учить своих милых студентов — оставайся в Лондоне, я пойму! По крайней мере, у тебя здесь есть твоя жизнь.

— Что это значит — «у тебя здесь твоя жизнь»?

— А вот что. Вчера я звонила Эрику, он сказал, что эфиопская полиция наведалась к нам в лагерь, и теперь, вернувшись туда, я должна буду немедленно предстать перед судьей и дать показания. Получается, что из-за поездки на озеро Туркана, куда я сдуру потащилась вместе с тобой, я вынуждена бросить раскопки, и это происходит со мной второй раз за один год! Итак, я лишилась работы, мне негде жить, а через несколько месяцев мне предстоит отчитаться перед Фондом Уолша — они же отвалили мне кучу денег! И что ты мне можешь предложить как альтернативу? Остаться в Лондоне, вести домашнее хозяйство и каждый вечер ждать тебя с работы?

— В Париже вскрыли твою квартиру, в Германии перевернули вверх дном наш номер, здесь, в Лондоне, на наших глазах застрелили священника. И не говори мне, что смерть старика вождя не вызывает у тебя никаких подозрений. Тебе не кажется, что у нас возникло слишком много проблем с тех пор, как мы заинтересовались твоим проклятым кулоном? А если бы нуля убийцы попала в тебя? А если бы в Небре тому негодяю за рулем удалось нас задавить? Ты так же неразумна, как Уолтер!

— В моей профессии многое зависит от случая, мы постоянно подвергаемся риску.

Думаешь, у тех археологов, которые нашли скелет Люси, имелись и план древнего кладбища, и спутниковые координаты захоронения? Конечно нет! — вспылила она. — Всех первооткрывателей отличает одно — инстинкт, а еще они, как все великие сыщики, обладают тонким нюхом.

— Кейра, но ты ведь не сыщик.

— Поступай как знаешь, Эдриен, если ты струсил, я поеду одна. А вдруг мы сумеем доказать, что моему кулону действительно четыреста миллионов лет. Ты представляешь себе масштаб этого открытия? Ты отдаешь себе отчет, что за этим может последовать? Какие случатся потрясения? Да я перерою все стога на Земле, если только мне позволят! Между прочим, ты сам предлагал мне доказать, что человечеству на триста восемьдесят пять миллионов лет больше, чем я предполагаю, ты помнишь? А теперь хочешь, чтобы я опустила руки? Сам ты разве отказался бы увидеть первый миг существования Вселенной только потому, что до телескопа слишком трудно добраться? Ты ведь чуть не окочурился там, на высоте пяти тысяч метров, только потому, что хотел получше разглядеть звезды. Оставайся со своими дождями, в своей размеренной жизни, ты имеешь па это право. У меня к тебе лишь одна просьба — оказать мне помощь: у меня нет денег на путешествие, одолжи мне, пожалуйста, нужную сумму, обещаю, я тебе все верну.

Я ничего ей не ответил, потому что злился на себя — за то, что втянул ее в эту историю, за то, что она потеряла работу, а я виню в этом себя, за то, что я не в силах оградить ее от всех грядущих опасностей. Я без конца возвращался к этому неприятному спору, сто раз вспоминал ту минуту, когда испугался, решив, что потеряю ее, если разочарую. А сегодня я зол на себя еще больше — за то, что тогда проявил малодушие.

Я отправился к Уолтеру как к другу, ища у него поддержки. Я-то не сумел отговорить Кейру от этого путешествия, может, ему удастся найти нужные слова и веские аргументы. Но на сей раз он не стал мне помогать. Он даже вроде бы обрадовался нашему отъезду из Лондона. По крайней мере, никто не додумается искать нас в Китае, сказал он. И еще добавил, что точка зрения Кейры вполне обоснованна. Он поддразнил меня, заметив, что сам я, видимо, потерял вкус к приключениям, хотя еще недавно рисковал жизнью, работая на плато Атакама. Он тоже был против меня!

— Да, но тогда подвергался риску только я — не она!

— Какой же вы сердобольный, Эдриен! Перестаньте, Кейра взрослая девочка, прежде чем встретиться с вами, она долго жила в Африке, совсем одна, в окружении львов, тигров, леопардов и еще бог знает каких неуживчивых соседей. И представьте себе, ее никто пока не сожрал! В общем, роль человека, который обо всем беспокоится, больше подходит вашей матушке, она не для парня вашего возраста, вы, как бы это сказать, еще до нее не доросли!

Я купил билеты. В турагентстве, порекомендованном Уолтером, том самом, где занимались его поездкой в Грецию, нас предупредили, что визу в Китай нам дадут не ранее чем через десять дней. Я надеялся, что эта отсрочка позволит мне отговорить Кейру ехать. Однако нам позвонили на второй день и сообщили, что нам повезло: в китайском посольстве уже рассмотрели наши документы, и мы можем получить паспорта с визами. Вот так везение!

Лондон

Трапеза подходила к концу. Вакерс, пообедав в Париже в приятной компании старого друга, ужинал теперь со своим коллегой, терзаясь мыслью, не погрешил ли он против хорошего вкуса, пригласив его в китайский ресторан. Впрочем, этот лондонский ресторан пользовался превосходной репутацией, Пекин, кажется, от души наслаждался едой.

Мы будем неотступно следить за ними, наблюдая полную скрытность, — заверил он Вакерса. — И пусть остальные ни о чем не беспокоятся, мы сделаем все как надо.

В этом Вакерс ни секунды не сомневался. молодости ему довелось несколько лет поработать на бирманской границе, поэтому знал, что прославленное умение китайцев действовать скрытно — отнюдь не сказка. Когда их отряды специального назначения совершали рейд на чужую территорию, никто никогда не слышал, как они переходили рубеж и как возвращались обратно, — только тела их жертв свидетельствовали о том, что они недавно нанесли визит своим соседям.