Грэм Грин - Человек внутри

Двое адвокатов говорили друг с другом, не обращая внимания на Эндрю.

— А Паркин? — спросил мистер Фарн. — Что вы думаете о Паркине?

— Это самый лучший судья, который только мог достаться заключенным. Это самодовольный болтун, который любит слушать звуки собственного голоса. Если среди присяжных и найдется честный человек, Паркин отпугнет его своим снобизмом или запутает своим длинным резюме. Фарн, вам надо идти спать. У вас впереди длинный день, да и большая часть вечера, насколько я знаю Паркина. Он будет сидеть, пока не сгорят свечи.

— А вы, сэр Генри? — с оттенком беспокойства спросил мистер Фарн.

— Я? Я еще немного поработаю. Мне нужно меньше времени на сон. Я старше. Фарн, мы добьемся обвинительного приговора?

— Нет, пока вы немного не поспите, сэр Генри.

— Я не понимаю, почему вы все так беспокоитесь, вы и Люси. Фарн, придет ли когда-нибудь время, когда присяжным можно будет доверить вынести приговор, согласно свидетельским показаниям в случае контрабанды? От всего этого так устаешь. Хочется не правосудия, а военного положения.

— Не говорите так, сэр Генри. Правосудие есть правосудие. А с ним что делать, сэр Генри? Он вам еще сегодня понадобится?

«Опять они обращаются со мной, как с лакеем», — подумал Эндрю, но не успел он рассердиться, как усталый вежливый тон Мерримана охладил его.

— Официант проводит вас в вашу комнату, мистер Эндрю, — сказал он. — Выспитесь хорошенько. Завтра в бой. — Он провел рукой по лицу, как будто пытался вспомнить, чем еще может утешить человека, для которого работа не была самым большим и самым подлинным наслаждением. — Если вас мучит жажда, мистер Эндрю, — сказал он, — заказывайте, что хотите.

Мистер Фарн неодобрительно заворчал и открыл дверь, ожидая, пока Эндрю пройдет.

— Мой вам совет, больше не пейте сегодня, — сказал он, когда они стояли в темном проходе. — Спокойной ночи.

Эндрю смотрел, как его маленькая ладная фигурка в темной одежде удаляется по коридору, вот она повернула за угол и исчезла из виду. «Завтра в бой…». Он не ожидал, что его вызовут так скоро. Панический ужас столкнулся в его душе с покорностью судьбе.

«Я мог бы ночью выскользнуть из гостиницы, но что потом? Бесконечное повторение прошлой недели? А если остаться? Опасность будет, по крайней мере, очевидной и передо мной», — подумал он, и все же страх сжал ему горло. Рот и губы пересохли. Было бы легче решить, что делать, за стаканчиком. Он направился к лестнице и вдруг заметил пламя свечи, которое поднималось ему навстречу. Он увидел не само пламя, а его отражение в большом зеркале на крутом повороте лестницы под ним. Свеча проплыла, и в зеркале показалась подруга сэра Генри. Очертания ее тела были неясны благодаря темно-синему бархату платья, которое ниспадало почти до маленьких ступней, а затем уходило шлейфом в темноту позади нее. Белое лицо с яркими, красными губами с тревогой смотрело из зеркала. Свеча в руке, затянутой в длинную перчатку, была слегка опущена и освещала прелестные, изысканно покатые плечи и ямку меж юных грудей. Лицо наклонилось вперед и настороженно смотрело из зеркала на что-то невидимое перед собой. Девушка была, должно быть, так близко, что, хотя Эндрю и не видел ее из-за поворота лестницы, пар от ее дыхания затуманивал изображение.

Появилась рука и смахнула его осторожным и таинственным движением. Эндрю сделал шаг вниз по лестнице, и испуганное изображение отпрянуло от зеркала, а за углом он столкнулся с живым человеком.

— Разглядываешь себя? — спросил он с натянутым и смущенным смехом.

— Да вот, смотрю, хороша или нет, — с вызовом ответила она.

— Тебе это ни к чему, — сказал он.

— А ты что — знаток? — спросила она.

— Я знал многих женщин, — хвастливо заявил Эндрю, — но ты красивее их всех… лицом, — добавил он, неожиданно сохранив верность Элизабет.

— А телом? — спросила она, освещая себя свечой с головы до ног.

— Телом — нет, — неохотно сказал он.

— Но тогда ты слишком молод. — Она придвинулась к нему поближе. — Мужчина постарше считал бы иначе.

Эндрю подумал о мужчине, который все работал, работал, работал над его головой.

— Ты любишь этого старика? — спросил он.

Она оперлась о перила.

— Откуда мне знать? — пробормотала она. — Он был добр ко мне. Я прожила с ним три года. Но он все больше и больше уходит в работу. Я думаю, он меня скоро разлюбит. Нет, я не люблю его, но после трех лет любая женщина как-то привязывается к мужчине.

— Тебе, должно быть, скучно так жить, — сказал Эндрю.

— Ты хочешь сказать, что не прочь переспать со мной? — Она засмеялась. Она осмотрела его с головы до ног сквозь прищуренные веки. — Было бы скучно, если бы я старалась хранить верность. Ты остаешься в гостинице, не так ли? Мы действительно должны найти тебе чистую одежду.

Эндрю отвел взгляд.

— Я бы не стал беспокоиться, — сказал он и начал спускаться по лестнице.

Она пристально и внимательно посмотрела на него, а затем преградила ему дорогу.

— Куда ты? — спросила она.

— Да так, выпить.

— Разве ты не джентльмен и не пригласишь меня присоединиться? — В ее голосе сливались насмешка и недоверие.

— Хорошо, пойдем, — сказал он. Он не глядел на нее, пока они спускались по ступенькам, но снова и снова говорил себе, что его положение слишком серьезно, чтобы думать о развлечениях, что он должен принять решение уходить или оставаться независимо от беспокойных уколов желания, которое росло в нем с каждым шагом.

Она привела его в залу, где огонь все еще выпускал беспорядочные языки пламени через удлиняющиеся промежутки времени. Там никого не было. Остальные посетители разошлись по своим комнатам. Люси позвонила официанту и сделала заказ, он вернулся со стаканом портвейна и стаканом виски.

Эндрю смотрел, как она потягивает портвейн.

— У тебя прелестного цвета губы, — сказал он.

— Замечательно, — рассмеялась она и, повернувшись к камину, пошевелила носком угли так, что тени ожили и заплясали на ее лице. — Скажи мне, почему ты предал этих людей?

— Ты не поймешь, — с уверенностью ответил он. — Это была зависть к умершему, а еще потому, что они презирали меня.

— Не вижу в этом никакого смысла, — сказала она. — Но я полагаю, ты что-то за это получил?

— Страх.

— И все? Я бы определенно получила что-нибудь получше. А то, что Генри посадит тебя завтра в свидетельскую ложу? Я приду посмотреть. Не надо там быть таким скрытным, как со мной. — Она пристально посмотрела на него. — Ты ведь пойдешь туда, не так ли? — спросила она.

— Конечно, — рассеянно ответил он.

Все еще со стаканом в руке она отошла от огня и приблизилась вплотную к Эндрю, так что он кожей ощутил прикосновение ее бедра и его очертания под бархатом платья. Его рассудок уступил неожиданному приступу желания. Он схватил ее и стал целовать в губы, шею, грудь, и так как она уступала ему, с пассивностью женщин, которых он встречал в дешевых барах, его желание росло, его руки блуждали по ее телу, пока он наконец не отшатнулся в сторону, тяжело дыша и чуть не плача.