Маша Трауб - Глазами ребенка

Папа вцепился в меня так, будто я могла в любую минуту исчезнуть. За край конверта меня держал Вася.

– Что у нее с глазками? – спросил папа, когда сел в машину.

Один глаз у меня заплыл и не открывался. Поэтому я смотрела на всех одним глазом.

– Папа, она красавица, – обиженно сказал Вася. – А глаза у нее вырастут.

Дома Вася взял меня на руки.

– Придерживай ей головку, – предупредила мама.

– Хорошо, – согласился Вася и взял меня за голову, отпустив ноги. – А голова у нее тяжелее, чем ноги.

– Правильно, – кивнула мама, – поэтому нужно следить, чтобы она не упала. Падать она будет головой вниз, а это очень опасно, у нее еще родничок открыт.

– Всем головой вниз падать опасно, – заметил Вася. – Не только младенцам. А что такое родничок?

Мама взяла Васину руку и положила на мою голову.

– Чувствуешь? Пульсирует.

– Чувствую. – Вася держал руку и даже боялся дышать. – Это как сердце, только быстрее стучит.

Одну руку он держал на моей голове, а вторую положил себе на грудь. Мне кажется, в этот момент я его и полюбила. Мы стучали одновременно. А еще Вася очень ласково погладил меня по голове.

Я тогда ничего не понимала, но все чувствовала. Когда меня брал на руки папа, я знала, что он меня немножко боится и не знает, что со мной делать. То есть знает, конечно, но все равно боится. Папа у нас вообще нервный.

Когда на руки меня брала мама, я успокаивалась – она ничего никогда не боится и все про меня понимает. И про Васю тоже. А даже если не понимает, то чувствует, как и что нужно сделать. По ее рукам я почувствовала, что с ней лучше не спорить. Она только с виду беззащитная и хрупкая, а на самом деле совсем не такая. Женщины вообще не такие, какими кажутся.

А с Васей весело. С ним можно поиграть и посмеяться, потому что он тоже ребенок, хоть и большой.

Ваня меня на руки не брал, поэтому я не знаю, что он чувствовал. Он только смотрел на меня очень внимательно и иногда тихонько трогал меня за пятку. Поэтому я решила, что он похож на папу и на Васю одновременно.

Мама решила, что мне полезно плавать в ванне, а чтобы я не утонула – купила специальную шапочку с пенопластом. Шапочка называлась «Русалочка», но я в ней больше была похожа на игрока в водное поло.

– Не надо, – просил папа, глядя, как мама таскает меня за завязки от шапочки по ванне. – Осторожно, пожалуйста. Она воды нахлебается. Ей не нравится.

– А мне кажется, нравится, – отвечала мама и делала волну.

Я еще не умела изобразить на лице эмоции, а мама с папой не научились определять, хорошо мне или плохо, поэтому ошибались. На самом деле мне было страшно. Я ведь еще не умела ни сидеть, ни стоять, ни даже плавать. Шапочка была велика, а одна завязка почти оторвалась. К тому же папа делал все время горячую воду, а мама – холодную. Мне хотелось им сказать: попробуйте сами так поплавать – с пенопластом на голове. Но я не могла.

У взрослых бывают навязчивые идеи.

Вот, папа, например, на всех игрушках показывает мне глазки.

– Покажи, где у мишки глазки? А у киски где глазки? А у Симы где глазки? – каждый день просит он.

Эти глазки мне уже порядком надоели. Он же и сам знает, где у кого глаза. Зачем показывать? К тому же у меня еще не все в порядке с координацией движений, и я просто боюсь ткнуть себе пальцем в глаз.

– Отстань от нее, – приходит мне на выручку мама.

– Хорошо, – вздыхает папа, молчит целую минуту, а потом порывисто начинает спрашивать: – А где у мишки носик? А у Симы где носик?

– Скажи «Вася», ну скажи «Ва-ся», – требует брат.

– Сима, пожалуйста, веди себя прилично, не плюйся, – внушает мама.

Я, конечно, не могу сказать «Вася» и не перестаю плеваться.

А еще мама учила со мной «сороку-сороку». Ну, кто сказал, что эта веселая потешка для детей, от которой они должны быть в восторге? Мне она совсем не нравится, потому что очень жалко того сорокиного ребенка, который остался без каши.

Но даже не в этом дело. Во-первых, когда мама водит пальцем по моей ладошке, это щекотно. И она так трясет мизинец, что может его оторвать.

Да, еще про пальцы вспомнила. Знаете, почему все дети не любят, когда им стригут ногти? Почему они вырываются и кричат? Потому что мамы так сдавливают руку и насильно выпрямляют пальцы, что становится больно. Я вырываюсь, а мама сдавливает еще сильнее. Зажимает мою руку в своей, как в тисках.

Все родители немножко сумасшедшие. Не без странностей. Вот мама, например, иногда забывает, кто я.

– Кто это к нам пришел? Что за девочка такая? – спрашивает она, когда папа приводит меня на кухню завтракать.

Она что, до сих пор не может запомнить, что я ее дочь?

Или вот другая странность.

У меня есть любимый плед – с лосями. Я все время с ним хожу. Иногда прячусь – накидываю его на голову, но ноги видны. Однако мама каждый раз ахает:

– Где Сима? Где наша девочка? Куда пропала?

Я выбираюсь из-под пледа, чтобы она меня увидела.

– Вот Сима! – радуется мама, а я прячусь снова, и снова мама спрашивает: – Где Сима? Куда опять пропала?

И так раз двадцать. Мама никак не может понять, что я сижу под пледом и никуда не пропадаю. Но она так радуется, когда меня «находит», что я играю с ней в прятки.

Еще они с папой никак не могут отличить голос девочки от голоса мальчика. Я их зову из комнаты, чтобы они дали мне попить, а мама каждый раз спрашивает:

– Это Сима или Вася зовет?

– Сима, наверное, – отвечает папа.

А однажды они меня даже напугали. Я тогда еще ела растворимую смесь из пачки. Мама достала из шкафа одну пачку и поставила на стол. Пачка покачнулась и упала на пол. Мама подняла ее с пола и опять поставила. Пачка несколько раз подпрыгнула на столе и замерла.

– А-а-а-а! – закричала мама.

На крик прибежал папа:

– Что случилось?

– Пачка прыгает, – с ужасом проговорила мама.

Папа посмотрел на лежащую неподвижно на столе пачку.

– Ты до нее дотронься, – предложила мама.

Папа дотронулся, и пачка опять подпрыгнула.

– Там мышь! – закричала мама.

Папа подхватил пачку и выбросил ее на балкон.

– Откуда у нас мыши? Я из шкафа достала. Она закрытая, – сказала мама.

– Может, она еще на складе в пачку залезла, – предположил папа.

– Надо ее выбросить на улицу, – решила мама.

– Выбрось, – согласился папа.

– Нет, лучше ты, я мышей боюсь.

– Я тоже.

Пачка лежала на балконе. Больше не прыгала.

Мама подождала еще несколько минут и на совке занесла ее на кухню. Пачка как пачка. Обычная детская смесь.

– Может, мне показалось? – неуверенно произнесла мама.

– И мне тоже показалось? – поинтересовался папа.

– Должно же быть какое-то логическое объяснение. Если бы это была мышь, она бы прогрызла упаковку и съела всю крупу в шкафу. А пачка закрыта, и срок годности еще не истек.