Виталий Безруков - Есенин

Услышав эти строки, все словно по команде поглядели на Миклашевскую, и она от смущения закрыла лицо руками. А Соколов закончил, молитвенно сложив перед собой руки:

Он низко поклонился Есенину в наступившей тишине. Есенин был растроган до слез. Он встал, подошел к артисту, крепко пожал ему руку и обнял.

— Здорово, признаться, не ожидал!.. Ты даже лучше, чем я, читаешь его. У меня рифма все-таки превалирует, а ты… Молодец! Читай с эстрады Есенина: даю «добро»! — он дружески хлопнул Соколова по плечу.

— Друзья, а что, если мы замахнемся на «Пугачева»? Вон у нас какие таланты! — подошел к ним Николай Павлович. — Я уже вижу, как это будет здорово, просто гениально, в чтецком варианте! Под музыкальное сопровождение четырех баянов… — загорелся режиссер. — Вы как, не против, Сергей Александрович?

— Мейерхольд от «Пугачева» отказался: он Маяковского ставит… Если у вас есть желание… Только там женских ролей нет, — улыбнулся он, поворачиваясь к Миклашевской.

Все радостно заговорили, обсуждая предложение режиссера, а Есенин, отозвав к окну Миклашевскую, закурил и, выдохнув в сторону дым, спросил, подозрительно глядя ей в глаза:

— Гутя, я слышал от Мариенгофа, что ты встречалась с Маяковским?

— Встречалась?! — вспыхнула Августа. — Надо же, этот мерзавец прилизанный все может оболгать…

От выпитого вина она побледнела и стала еще неотразимей.

— С Маяковским я «встречалась», — засмеялась она, — раза три, мельком… Один раз выступала на эстраде, не помню где… и он стоял и грустно смотрел на меня. Я почувствовала, что ему жалко меня, мой номер… чуть со стыда не сгорела. Другой раз — у нас дома. Я сидела, что-то шила сынишке, а у соседей гости шумят. Потом в дверь постучали, и вошел Маяковский, видимо, он в гостях был…

— И что, этот жеребец стихи тебе стал читать? — помрачнел Есенин. Августа радостно засмеялась, увидев, что он ревнует ее к Маяковскому.

— Глупый ты! — Она осуждающе посмотрела на него влюбленными глазами. — Он попросил разрешения позвонить, а потом вдруг: «Вы — Миклашевская?» — «Я». — «Встаньте, я хочу на вас посмотреть!» Он сказал это так просто и серьезно, что я спокойно встала. «Да!» — сказал он.

— И все? — допытывался Есенин.

— Поговорили немного о театре, и он ушел, не прикоснувшись к телефону.

— Непонятно, — отвернулся Есенин, затянувшись папиросой.

— Чего непонятно, Сережа? Я заинтересовала его только потому, что мое имя часто связывают с твоим… Еще раз совсем недавно он увидел меня в антракте на каком-то спектакле, подошел, поздоровался и сказал: «Дома вы гораздо интереснее. А так я мог пройти и не заметить вас». Вот и все мои «встречи» с Маяковским. Не знаю уж, как там преподнес их тебе Мариенгоф, но чувствую, что он хочет вбить клин в наши отношения! — сказала она, ласково взяв Есенина за руку.

В дверь постучали. Вошел высокий импозантный мужчина.

— Привет честной компании! Коля! — обратился он к режиссеру приятным баритоном. — Хотя не был на спектакле, но уже слышал много лестного!

— Очень рад, что ты зашел, Всеволод! Проходи, присаживайся! — пригласил его Николай Павлович.

Мужчина подошел к стоящим вдвоем Есенину с Миклашевской и бесцеремонно, по-хозяйски поцеловал ее в щеку.

— Поздравляю, Гутя! — сказал он, глядя скептически на Есенина. Миклашевская, смутившись, покраснела.

— Знакомьтесь. Миклашевский! — представила она бывшего своего мужа и добавила: — Отец моего ребенка… А это Сергей Есенин! — виновато глянула она на Сергея.

— И этим все сказано! — Миклашевский протянул Есенину руку. — Миклашевский! Как Гутя сказала: отец ее ребенка, — сострил он, высокомерно глядя на Есенина.

— И этим все сказано! — осадил его Есенин, с силой сдавив ему руку. Миклашевский сморщился от боли.

— Сева, иди сюда! — позвал Николай Павлович, пытаясь разрядить обстановку и избежать скандала, который неминуемо состоялся бы, будь Есенин пьян. — Давай выпьем за успех твоей… за успех нашей… — поправился он, увидев подходящего к столу Есенина, — нашей несравненной Августы Леонидовны! Ура!

Есенин сам налил себе полный стакан вина.

— За вас, мадам Миклашевская! — поднял он бокал и выпил. Вытерев белым платком губы и отыскав взглядом артиста Соколова, крикнул: — Эй, Соколов! Ты вот это с эстрады читай, разрешаю! — И громко, глядя на Миклашевскую, прочел:

Есенин всегда хорошо читал свои стихи, но в этот раз всем присутствующим стало страшно. Он читал с таким откровением, будто никого не было вокруг — только он и она, его любовь, его заметавшийся «пожар голубой»!

В наступившей тишине Есенин стоял одинокий, неприкаянный и горящим взглядом звал любимую с собой «хоть в свои, хоть в чужие дали». Августа видела, как ему плохо, трудно, и ей казалось, что она сможет, забыв про все на свете, пойти за ним… Но прошла минута томительного ожидания, а она не двинулась с места, просто не смогла этого сделать. Что-то в ее душе было сломано навсегда!

Есенин понял это. Он оглядел всех с грустной улыбкой, словно извиняясь за свою несдержанность, и, виновато опустив голову, молча вышел.

Анна Абрамовна Берзинь, высокая, сухощавая миловидная женщина лет тридцати пяти, занимала высокий пост в Госиздате.

Часто встречаясь по литературным делам с Есениным, она, как и многие другие женщины, окружавшие его, не избежала есенинских чар. С пылкой страстью одинокой женщины, изголодавшейся по мужской ласке, она отдалась ему, когда он проводил ее домой после какой-то вечеринки. Но эта близость не переросла у Есенина в настоящее чувство, чего нельзя было сказать про Берзинь. Под внешним деловым видом партийного работника таилась простая баба со всеми ее инстинктами. На правах друга она принимала активное участие в его жизни: помогала ему в издательских делах и по мере возможности уберегала от скандалов. В глубине души она надеялась, что когда-нибудь у них сложатся серьезные отношения, хотя бы в знак благодарности. Бениславскую она в расчет не брала. Анна была твердо уверена: Есенин хотя и жил у Галины и был с ней близок, но она ему не пара! Но узнав, что Есенин сделал предложение не ей, как она ожидала, а Софье Толстой, внучке самого Льва Толстого, Берзинь, побросав все свои важные дела, примчалась на квартиру к Бениславской, где праздновалась «помолвка». Поднявшись на лифте на нужный этаж, она подошла к двери и услышала прямо-таки органный рев баянов.