Карин Альвтеген - Предательство

— Вот как, о чем же?

— Будет лучше, если мы с вами встретимся. Мне бы очень не хотелось говорить об этом по телефону.

Трубка замолчала. Он слышал, как где-то в доме зазвенела посуда и закрылась дверь. В одном из окон, с той стороны, где он стоял, зажегся свет.

— О чем, собственно, речь?

— Завтра я могу встретиться где угодно и когда угодно. Назовите время и место.

— Завтра я занят.

Я в курсе, кретин. Но можно успеть до парома.

— А во вторник?

— Тоже не могу. Я буду в отъезде.

Ждать так долго он не сможет, не выдержит. Нужно любой ценой добиться встречи, что ему сказать? Как же противно уговаривать эту скотину, но мысль о том, что он делает это ради нее, придала ему сил.

— Хенрик, для нас обоих будет лучше, если мы увидимся как можно скорее. — И не услышав ответа, он использовал последний аргумент: — Я не хочу больше действовать у вас за спиной.

Воцарившаяся тишина подтвердила, что наживку он заглотил.

Очень удачная формулировка. Откуда неверному мужу знать, кто и с кем действует за его спиной? В то время, когда сам он Действует за спиной у другой? Это должно заинтересовать его и привести на встречу.

Ага, откашливается.

— Мы можем встретиться завтра в девять утра. У главного входа на терминал «Викинг-лайн» на набережной Стадсгорден. Как вы выглядите?

— Я сам к вам подойду. До завтра.

Он отключил телефон, с улыбкой посмотрел на освещенное окно и вернулся к своей машине.

Редко когда ему выпадала такая спокойная ночь, впервые за долгое время он проснулся совершенно отдохнувшим и начал придирчиво перебирать гардероб. Важно одеться правильно, этот Хенрик должен понять, что ему предпочли более достойного. Так не хотелось снимать голубую кофту, в которой он спал, ведь именно она дарила ему нынешнюю уверенность. Кофта еще хранила ее запах, но эта защита не сможет длиться вечно.

Зазвонил телефон.

Он посмотрел на наручные часы. Всего семь. Кто может звонить в это время в понедельник? Он снял трубку и только потом понял, что не посчитал сигналы.

— Юнас.

— Здравствуйте, Юнас. Это Ивонн Пальмгрен из Каролинской больницы.

Он не успел ответить, от злости у него перехватило дыхание. На этот раз она явно не собиралась позволить ему ее перебивать.

— Я хочу, чтобы мы встретились, Юнас. В пятницу похороны Анны, важно, чтобы вы приняли участие в этом процессе.

— В каком процессе? Вы хотите, чтобы я вырыл яму?

Он услышал, как она вздохнула.

— Церемония пройдет в больничной церкви, я хочу, чтобы вы пришли и решили, как все будет проходить. Как она будет одета, какая музыка будет звучать, какие будут цветы, как украсить гроб, ведь никто, кроме вас, не знает, что ей нравилось.

— Обратитесь к доктору Салстедту. По его мнению, она ничего не чувствовала еще до того, как умерла, и я с трудом представляю, как все это может интересовать ее сейчас. И кстати, всю неделю я занят.

Положив трубку на место, он с раздражением понял, что разговор вывел его из себя. Отвлек. Единственный выход — контратака. Он вышел в прихожую, нашел бумажник и вынул из него желтый квадратик бумаги для заметок, на котором доктор Салстедт записал ее номер. Она ответила после первого сигнала.

— Это Юнас. Я хочу сказать, что если вы или кто-то другой еще раз позвоните мне по поводу Анны или чего-нибудь, что имеет к ней отношение, то я... Ей я ничего больше не должен, я и так, черт возьми, сделал для этой шлюхи больше, чем надо. Вы понимаете, о чем я говорю?

Она ответила не сразу. И говорила спокойно, но с нажимом, как будто подчеркивала каждое слово красной ручкой. И презрительно, словно демонстрируя свое превосходство.

— Юнас, вы совершаете большую ошибку.

Его захлестнуло отвращение.

— Еще одно долбаное заявление, и я...

Он замолчал, пожалев о сказанных словах в ту же секунду, когда они сорвались с языка. Нельзя быть таким безрассудным, нельзя раскрываться перед теми, кому незачем знать, что власть теперь у тебя. Не то они смогут обернуть это против тебя же.

Повесив трубку, он постоял немного, пытаясь вернуть себе спокойствие. Но только снова надев голубую кофту и полежав в ней в постели, он смог вернуться к гардеробу. Мысли о неприятном разговоре пришлось отгонять еще долго.

К месту встречи он пришел на полчаса раньше. Надо все осмотреть, подготовиться, увидеть, как другой войдет, — а потом решить, как сделать первый шаг. Интересно, он придет один или со своей шлюхой. Никакой роли это, в общем, не играло, но он предпочел бы говорить с ним наедине. Паром уйдет только в четверть одиннадцатого, он сам слышал, как он называли время отправления в пиццерии.

Спрятаться внутри терминала среди пассажиров оказалось просто. Чтобы держать под наблюдением главный вход, он сел на скамейку рядом с компанией немолодых похмельных финнов в спортивных костюмах. Без пяти девять он появился, один. Остановился прямо у входа, поставил на пол туго набитую сумку и стал внимательно смотреть вокруг. Юнас не торопился — заставил его ждать, наблюдая, как он то и дело смотрит на часы, озирается по сторонам и пристально осматривает всех проходящих мимо мужчин.

Юнас закрыл глаза, глубоко вздохнул и на мгновение погрузился в темноту наполнявшего его спокойствия. Впервые он знает, что его ждет. Будущее — это награда за все, что довелось пережить раньше. Страх больше не подступит к нему. Непривычное и радостное чувство, полное освобождение, всеобъемлющая благодать.

Он встал и направился к своему врагу.

Молча остановился в метре от него — пусть еще поищет. В конце концов тот, другой, прервал тишину:

— Это вы Андерс?

Юнас кивнул, но молча. Слишком соблазнительным казалось это наслаждение — оттого, что собеседнику явно не по себе.

— Что вам надо? Я немного тороплюсь. — На этот раз в голосе звучало раздражение.

— Спасибо, что нашли время прийти.

Нет, нервничать Юнас не будет — вместо этого он чуть улыбнулся. Возможно, улыбка получилась немного надменной, но это не нарочно. Он смущенно посмотрел на меланжевый пластиковый пол, нужно сыграть свою роль хорошо. Он ищет союзника, так, по крайней мере, должен подумать этот другой, которого нельзя спугнуть, сделав тем самым непригодным для использования. Мужчина по имени Хенрик, изменяя жене, устанавливал правила игры по собственному усмотрению и оказался совершенно не готов к тому, что в партии, которую предлагает ему Юнас, ему придется стать беспомощной пешкой.

Юнас снова поднял взгляд и посмотрел на мужчину Эвы.

— Не знаю, как начать, наверное, лучше сразу сказать все как есть. Я люблю вашу жену, а она любит меня.

Пустота в глазах. Абсолютно бессмысленный взгляд. Мужчина по имени Хенрик мог предполагать все, что угодно, кроме того, что сейчас услышал. Нижняя челюсть опустилась — еще один штрих, который вкупе с пустым взглядом прекрасно дополнял портрет человека, потерявшего контроль над происходящим. Он простоял так довольно долго, с его губ не слетало ни звука, и в мире не существовало ничего, на что Юнас мог бы променять это чувство: он хозяин ситуации. Хотя нет. Существовало. Но Эвой он будет обладать, только когда это заслужит.