Клас Эстергрен - Гангстеры

Поэтому не было ничего странного в том, как быстро он принял решение, услышав слова супруги, возникшей на пороге конторы:

— Конни, я не хочу беспокоить тебя понапрасну, но есть ли у тебя вести от Камиллы?

— Нет, — ответил он. — Что ты имеешь в виду?

— Мы… Ее нет ни дома, ни на работе, и…

— Она пропала?

— Не знаю, но…

— Она исчезла?

Конни не стал расспрашивать дальше, не предложил жене сесть и поговорить спокойно и обстоятельно, не взвесил со всей тщательностью факты, а сразу сделал вывод: «Это они! Эти подонки!» — вполне, на его взгляд, логичный и очевидный. Чистота и ясность вывода оглушили его и сделал совершенно не восприимчивым к некоторым фактам и обстоятельствам, которые могли бы разубедить его в непогрешимости этого умозаключения. Эта глухота дорого обошлась Конни. Но лишь сторонний наблюдатель — к тому же, по прошествии времени — может упрекнуть его в зацикленности на одной версии происходящего. Однако, учитывая обстоятельства, эта замкнутость была по-человечески понятна.

Анита передала Конни то, что ей рассказал Густав, а Конни, в свою очередь, пересказал это мне. Пока Конни и Анита стояли по разные стороны блюда с вяленой говядиной, Густав и Камилла выясняли отношения, в результате чего Густав повел себя «по-детски» и «незрело». Весь воскресный вечер он провел в одиночестве и пришел к выводу, что в глубине души любит Камиллу и готов взять на себя ответственность за ребенка, которого она ожидает. Он ясно понимал почему — ему лишь требовалось время, чтобы осознать это. Но позвонив Камилле наутро, он ее не застал. Густав отправился в «Секонд-хэнд для третьего мира» на улице Бундегатан, где она работала, но там ему сообщили, что Камилла уволилась. «Когда?» — спросил он. «А что?» — последовал недружелюбный ответ.

Густав разыскивал Камиллу весь день, звонил в дверь, но безрезультатно. То же самое повторилось во вторник, пока он не связался с Анитой. Объединив усилия, они продолжали поиски двое суток, но так же безуспешно. У Аниты был запасной ключ от квартиры Камиллы. Утром в четверг они решили отправиться туда. Камилла жила в трехкомнатной квартире, число соседей постоянно менялось, но когда они пришли, никого не было дома. Комната Камиллы выглядела как всегда. Густав знал ее привычный облик. Может быть, не хватало кое-какой одежды, но уверенности в этом не было. Книги, диски, украшения и прочие личные вещи были на месте. Густав и Анита перебрали все, что было в комнате, стараясь не нарушать порядок. Паспорта они не нашли, но его Камилла обычно носила с собой. Не нашлось ничего, что могло бы пролить свет на исчезновение.

Слушая рассказ жены, Конни многое пропускал мимо ушей, ибо он уже все решил — разумеется, это событие, как и многое другое, стало лишь подтверждением, очевидным ответом на очевидный вопрос.

Анита отправилась в полицию, где ей сообщили, что еще слишком рано — для заявления должно пройти определенное количество дней. Она звонила в психиатрические больницы, которые не имели права выдавать информацию, но все же сообщали, что пациента с таким именем к ним не поступало. Так обстояли дела.

— Это они! Эти подонки!

— Они? Кто — они?

Конни расхаживал перед окном в галерею. Это был привычный маршрут — туда и обратно, но он споткнулся о выступ перед эркером, считая дни:

— Четыре дня… Они держат ее уже четыре дня…

Конни выругался, пнул мусорную корзину, хотел разнести всю контору. Жена встала у него на пути, и он почти упал в ее объятья, схватил и разрыдался, не в силах сдержаться. Он проклинал себя, свое достоинство и глупость, пока слезы не стали иссякать и он не услышал вопрос жены:

— Что случилось? О чем ты говоришь? Я не понимаю…

Конни не мог объяснить. Он попытался собраться, делал глубокие вдохи, чтобы найти опору.

— Обещаю… Я сделаю все… Это моя вина. Я знаю, в чем дело.

— Конни…

— Знаю… Знаю…

— Что? Что ты знаешь?

— Я должен молчать, — ответил Конни. — Ради твоего блага. Ради ее блага.

— А ну-ка, сейчас же… — начала Анита, но слова не подействовали. Она почувствовала это в первое же мгновение.

С безрассудством упрямца Конни сел за письменный стол и сделал глубокий вдох, пытаясь совладать с собой. Голос не должен дрожать. Конни взял телефон и набрал номер Янсена. Ответ последовал немедленно, против обыкновения.

— Это я, Конни.

— Вот как… — отозвался Янсен, — ты подумал как следует?

Прозвучало это высокомерно и отстраненно, чего Конни и ожидал.

— Подонки! — прошипел Конни. — Трусливые подонки! — Янсен молчал — если он и удивился, то Конни этого не заметил. — Или моя дочь окажется здесь через час, или вы будете играть в игру «найди ключ», пока не подохнете один за другим!

Янсен по-прежнему молчал.

— Понятно? — повторил Конни. — Через час!

— О чем ты? — спросил Янсен.

— Еще раз повторить?

— Нет, я слышу, но не понимаю…

— Прекрати.

Янсен прекрасно слышал каждое слово, но не понимал смысла.

— Твоя дочь? — переспросил он. — Что с ней?

— Ты знаешь.

— Нет, — ответил Янсен. — Я даже не знал, что у тебя есть дочь.

— Тогда передай своим дружкам, — произнес Конни, — что если она не появится здесь через час, то…

— Конни, — сказал Янсен. — Здесь что-то не так… Мне кажется, у тебя проблемы…

Конни сделал еще один глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Янсен прав. Здесь что-то не так. Конни ожидал другой реакции.

— Я и подумать не мог, — сказал он, — что вы такие подлецы…

— Конни, — снова начал Янсен, — ты разыскиваешь свою дочь?

— Для тебя это новость? Может быть, ты не так хорошо осведомлен, а только делаешь вид. Да, моя дочь пропала, и у меня есть причины думать, что твои друзья хотят таким образом что-то мне сообщить.

— Конни… В сознании Янсена начала вырисовываться картина, но сведений по-прежнему было недостаточно. — Расскажи, что произошло.

— Для этого я и звоню — чтобы ты рассказал мне.

— Я почти ничего не понимаю, — сказал Янсен.

— Может быть, и не надо понимать. Я просил тебя передать кое-что дружкам. Можешь даже сказать, что адрес они получат бесплатно, если дочь окажется здесь в течение часа.

Все это застало бестолкового Янсена врасплох, но ему потребовалась лишь пара секунд, чтобы осознать новый шанс. Это неожиданное предложение нельзя было упустить.

— Хорошо, — сказал он. — Я передам.

Конни был готов к чему угодно, но только не к этому. Он сидел за столом, спрятав лицо в ладони, и пытался продумать, вспомнить разговор от первого до последнего слова — каждую паузу, каждый выдох на другом конце провода, — пытаясь открыть тайный смысл. Но тщетно. Может быть, Янсен учился на курсах актерского мастерства, о которых говорил Иннокентий, а может быть, и в самом деле не был осведомлен. Может быть, он был мальчиком на побегушках, который хотел выслужиться, а когда его вклад не дал результатов, начальство выбрало другой путь. Через дочь Конни.