Брет Эллис - Ампирные спальни

— Чем потешил себя на праздники? — спрашивает Рип Миллар, когда при виде незнакомого номера на определителе я срываю телефонную трубку в надежде, что это Рейн.

Услышав, что болтался по родственникам, но в основном работал, Рип сообщает:

— Жена мечтала удрать в Кабо [58] Кабо-Сан-Лукас — курорт на юге Калифорнийского полуострова в Мексике. . До сих пор там.

Повисает молчание. Оно разматывается, как клубок, пущенный по наклонной плоскости. Останавливаю его вопросом:

— Ну и как ты тут без нее?

Рип описывает пару вечеринок, где ему, похоже, не было скучно, и потом разные хлопоты, связанные с открытием ночного клуба в Голливуде, и бесполезную встречу с депутатом городского совета. Рип говорит, что валяется в постели с лэптопом и смотрит Си-эн-эн: мечеть в огне, вороны на фоне багряного зарева.

— Давай повидаемся, — предлагает. — Пропустим по стаканчику, поланчуем. Есть тема.

— Может, обсудим по телефону?

— Нет, — говорит. — Надо лично. С глазу на глаз.

— Надо? — уточняю. — Тебе зачем-то надо со мной увидеться?

— Ага, — говорит. — Кое о чем потолковать.

— Я скоро в Нью-Йорк возвращаюсь, — говорю.

— Когда?

— Еще эта история с Келли меня добила… Не могу отключиться.

Рип выжидает.

— Да? Я что-то слышал, — и снова замолкает. — Вы разве дружили?

— Ага. Довольно близко.

Звук, доносящийся из трубки после этих слов, похож на сдавленную усмешку, будто Рип неожиданно нашел ответ на одному ему ведомую загадку.

— Похоже, он оказался в слегка непривычной для себя ситуации. Никогда не знаешь, кому перебежишь дорогу. — Обе фразы Рип произносит отрывисто, точно давясь от смеха.

Отнимаю телефон от уха и смотрю на трубку, пережидая приступ охватившего меня бешенства. Что тут можно сказать?

— Обычное дело, когда связываешься с непроверенными людьми, — продолжает Рип стелющимся шепотом.

— Под «непроверенными» ты кого имеешь в виду?

Рип отвечает не сразу и впервые за тридцать лет нашего знакомства слегка раздраженно:

— Тебе поименно перечислить?

— Ладно, Рип, я перезвоню.

— Не знаю, — выдерживаю паузу. — Вот закончу свои дела и…

— Ага, — сипит, — тебя, конечно, могут и «свои» дела задержать… — Рип закидывает фразу, как удочку, и тянет, только убедившись, что я клюнул. — Но думаю, не прогадаешь, если найдешь часик меня послушать.

— Подожди, загляну в ежедневник.

— Ежедневник? — спрашивает. — Офигеть.

— Почему офигеть? — парирую. — Я очень занят.

— Ты ж сценарист. Чем, интересно, ты «занят»? — Голос был поначалу с ленцой, но теперь натянулся. — Небось дрючишь кого-нибудь?

— Я… с утра до вечера на кастинге.

— Вот как, — говорит после паузы. Это не вопрос.

— Короче, созвонимся.

Но Рип подхватывает.

— Ну и как кастинг? — спрашивает.

— Идет, — нервно сглатываю. — Много желающих… отнимает массу времени.

— Ага, ты очень занят. Это я уже слышал.

Смени тему, уведи от себя, подкинь сплетню, добейся сочувствия — быстрее отвяжется. Делаю финт ушами:

— Вот-вот, перезвони. Причем чем скорее, тем лучше.

— Скажи хотя бы, о чем речь?

— Не могу. Это… интимная информация, — говорит. — Ага. Сугубо интимная.

Ближе к концу недели брожу по пятому этажу «Барнис» [59] Barney’s — сеть дорогих магазинов, специализирующихся на продаже дизайнерской одежды. на бульваре Уилигир, обкурен, ежеминутно проверяю айфон в ожидании мейла от Рейн (так и не приходит), изучаю ценники на рукавах блестящих рубашек, всякие пижонские прибамбасы, ни на чем не в состоянии сосредоточиться, в голове одно: «Куда она делась?», и в мужском отделе не могу даже поддержать примитивнейший разговор с продавцом о костюме «Прада»; в итоге прибиваюсь к барной стойке ресторана «Барнис Гринграс», где заказываю коктейль «Кровавая Мэри», и потягиваю его, не снимая темных очков. Рип обедает с Гриффином Дайером и Эриком Томасом. Томас — депутат городского совета, хотя больше похож на пляжного спасателя; Рип на него жаловался, но беседует вполне дружелюбно. На Рипе хипстерская майка с черепом, для которой он явно староват, и японские мешковатые брюки; пожимая мне руку, он кивает на «Кровавую Мэри» и шипит: «Очень занят, а?»

За ним открытая терраса, где гуляет обжигающий ветер. Широко распахнутые глаза Рипа налиты кровью, и еще поражают невероятно мускулистые руки.

— Ага.

— Сценарий сочиняешь? «Парни-с из „Барнис“»?

— Ага, — усаживаюсь на табурет, стискивая ледяной бокал ладонью.

— Зарос совсем.

Провожу рукой по щеке, удивляясь густоте щетины, пытаясь вспомнить, когда последний раз брился. Это нетрудно: в день ее ухода.

— Ага.

Оранжевый блин над белым черепом майки слегка подрумянивается, а затем, наплывая на меня, шипит:

— Да, старик, ты гораздо сильнее влип, чем я думал.

Незнакомый мне тренер в «Эквиноксе» издали наблюдает, как я занимаюсь со своим тренером, и, когда перехватываю его взгляд, подходит и представляется, предлагая выпить кофейку в кафе «Примо» рядом со спортзалом. На Кейде черная футболка (слово «ТРЕНЕР» выведено на ней маленькими печатными буквами); у него пухлые губы, белозубая улыбка, миндалевидные голубые глаза и тщательно ухоженная щетина; запаха практически нет (если чем и пахнет, то антисептиком), а голос — и дружелюбный, и неприветливый одновременно; он отпивает красноватую жидкость из пластмассовой бутылки и сидит, откровенно красуясь, явно стараясь привлечь мое внимание, но за уличным столиком в тени зонта, украшенного рождественскими гирляндами, я смотрю на поток машин на бульваре Сансет, думаю про идеальное тело паренька в футболке с надписью «АУ МЕНЯ МЕЧТА ОСТАЕТСЯ» [60] Аллюзия к знаменитой фразе Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта». (он занимался на тренажере напротив) и вдруг понимаю, что все это может быть не случайно.

— Я прочел «Слушателей», — говорит Кейд, отрывая взгляд от мобильника. Последнее CMC его чем-то слегка расстроило.

— Вот как? — отпиваю кофе, натянуто улыбаясь, все еще гадая, зачем ему я.

— Ага, мой приятель пробовался на роль Тима.

— Круто, — говорю. — Ну а ты сам?

— Я бы хотел, — говорит Кейд. — Попасть трудно. Вы не поможете?

— А-а, — говорю, радуясь наступившей ясности. — Не вопрос. Конечно.

Вкрадчиво и с отрепетированной застенчивостью он говорит:

— Может, как-нибудь встретимся?

— Встретимся? Зачем? — Я опять сбит с толку.

— Не знаю… Просто, — говорит. — На концерт сходим, музыку послушаем…

— А-а, ну, можем.

Мимо проносится стайка девушек с ковриками для йоги под мышками, от них веет запахом пачулей и розмарина (у одной — татуировка в виде бабочки на плече), и я уже почти пять дней не разговаривал с Рейн и настолько из-за этого взвинчен, что живу в преддверии катастрофы, смотрю на бульвар и жду, когда машины начнут врезаться одна в другую, а Кейд продолжает ежеминутно принимать позы, будто вокруг него толпа папарацци, и перед входом в магазин «НМ» на другой стороне бульвара несколько человек раскатывают красную ковровую дорожку.