Этери Чаландзия - Каблуки в кармане

Те три по-настоящему страшные размолвки, которые не закончились в указанные сроки, перекроили карту местности. В воздухе всегда висела бодрящая опасность, что после нечаянно сказанного или, наоборот, не сказанного слова члены семьи Х никогда не пересекут квартал, в котором живут члены семьи Y, и никто не протянет друг другу руку помощи, даже если жестокая судьба забросит кого-то в болотную трясину.

От этого, в сущности, очень хлопотного уклада всегда была пара плюсов: во-первых, потом, когда проклятья отменялись и наследства возвращались, было очень весело мириться, и во-вторых, из-за того, что ссорились и спорили все, включая совершенно незнакомых людей, ощущение было такое, что все вокруг – близкие друзья и родственники. Потому что невозможно с такой ненавистью орать на совершенно незнакомого человека, перегородившего своим трактором путь твоей корове.

Повторяю, я терпеть не могу скандалов и не могу сказать, что в совершенстве овладела приемами и навыками ведения беспощадного словесного поединка, но с такой наследственностью, когда мне кто-то говорит: «Позвольте, мне кажется, я с вами не согласен…» – у меня темнеет в глазах. Представляете, в какое состояние приходит мой адреналин, когда я слышу: «Ну ты, подвинь капот, одна, что ли, на дороге!»

Даже поверхностное наблюдение за людьми в их привычной сфере обитания показывает, что наш человек буквально доведен до ручки. Большинство нервно курит, раздраженно сплевывает, истерично орет в свои телефоны и кончеными психами сигналит в автомобильных пробках. Недавно один элегантно одетый гражданин устроил дикий крик в очереди в кассу, обнаружив, что один подросток держал место для еще пятнадцати. Нет, конечно, многие удивились, когда кассу обступила стая прыщавых и возбужденных юнцов, но весь улов компании составлял одну бутылку пива, так что на обслуживание компании ушло две минуты, а на то, чтобы успокоить дядю, – двадцать две.

Я уверена, надо уметь отстаивать свои права и осаживать негодяев, но я также уверена, что нельзя жить ради этого. Осматриваясь в обычной будничной толпе, текущей по тротуарам, я часто вижу лица людей, готовых по зову крови вцепиться противнику в холку, и неважно, если противником станет восьмидесятилетняя старуха. Кстати, не факт, что и бабушка окажется божьим одуванчиком…

А сколько раз я наблюдала крайне интеллигентных, образованных и воспитанных товарищей, которые сходились за чаем с баранками с такими же интеллигентными друзьями и соседями, причмокивали, отхлебывая горячий напиток, а потом ломали стулья о спины, настаивая на своем видении причин открытия второго фронта или особенностей творчества Льва Николаевича… Я глазам своим не верила, думала, им что-то в чай подмешали.

Однако не надо далеко ходить в поисках самого изысканного удовольствия на свете. Посмотрите в глаза своему мужчине и в тот момент, когда он расслаблен и меньше всего этого ожидает, сообщите, что постирали его кожаные кроссовки в стиральной машине, и теперь у него вместо пары отличных красных «найков» – две пары не менее отличных розовых шнурков.

У меня был знакомый, который с полоборота заводился, когда его подруга с небрежением заговаривала об одном поэте Серебряного века и не мыла лапы его псу Одуванчику. Мужчина вспыхивал, как олимпийский огонь, и, изрыгая проклятья, принимался носиться по стенам. Коварная подружка вставала в сторонке, скрещивала лапки на груди и с удовольствием принимала участие в процессе, парой-тройкой метких слов подзуживая и подгоняя взбешенное создание. В их обиходе это называлось «разрядкой», мужчина, очевидно, терял лишние калории и сжигал ненужные нервные клетки и после получаса непрекращавшегося визга становился тихим и покорным. Девушка накрывала его пледом и спокойно возвращалась к незаконченным делам…

По молодости и по глупости и я позволяла себе будить спящего медведя и дергать тигра за усы. Совместная жизнь в полном взаимопонимании, в тишине, без скандалов и склок казалась мне бессмысленной и пустой. Какую свежую струю в этот дистиллированный ад привносил отчаянный крик мужчины: «Какая тварь опять трогала мою бритву?!!» А какое нечеловеческое наслаждение можно было испытать, сцепившись в якобы спорном вопросе о происхождении человека? Сколько прекрасных и насыщенных часов удавалось провести, прежде чем, поджав хвост и прихрамывая, враг не покидал территорию схватки, униженно твердя: «Да-да, от обезьяны… Конечно, милая, как я мог сомневаться…» Так я развлекалась в свое удовольствие, пока мужчине это не надоело. Оказалось, что все это время он относился ко мне как к паразиту, причиняющему ощутимые, но безболезненные неудобства. Однако стоило пересечь невидимую черту и задеть его за что-то там живое, как вместе со всеми своими провокациями я в обнимку с вазой Цинь полетела в стену.

Теперь я, как еще не вполне мудрая, но уже поумневшая змея, могу сказать – мордобой недопустим, скандал отвратителен, спор полезен, но опасен тем, что всегда рискует перерасти во второе или первое. Отсутствие культуры противостояния приводит к тому, что большинство спорщиков стремится не к истине, а к самоутверждению. При этом, как вы понимаете, единственными раздражающими элементами становятся противник и его громкий голос. Заглушая и то, и другое, мы скатываемся до состояния ревущих парнокопытных. И очень часто, одержав победу и доказав всем свою правоту, остаемся с выигрышем, не стоящим сломанной пуговицы, и в одиночестве. Но нет, нам важнее снести голову противнику, даже если причина конфликта – абстрактная величина, и уж точно мы вырезаем полквартала, если она каким-то образом касается нас лично.

Я вот думаю, а может, хотя бы для разнообразия, однажды попробовать промолчать?.. И бог с ней, с истиной, – любовь и дружба дороже!

Судьба безжалостно обошлась с нашими мужчинами. Конечно, лестно, что примерно половина населения считает, что во всем виновата Женщина, но, к сожалению, сейчас это только создает дополнительные проблемы.

Мужчина всегда был всем должен. Государству, армии, женщине, семье, начальнику, хозяину. Порой его обязанности были непомерными, и, когда он на 25 лет уходил служить, это казалось несовместимым с жизнью. Так часто и бывало. До 1861 года он, правда, вместе с женщиной, вообще был никем и, едва хлебнув шальной свободы в 17 году, опять оказался в бараний рог скручен и унижен усреднившим и уравнявшим все достоинства режимом. Поскольку дворян и аристократов всегда было мало, а рабочих и крестьян – много, расплодились поколения, инфицированные вирусом рабства, синдромом ничтожества и сознанием обиженных. Многие страны проходили через эти проблемы роста, но только некоторые вступили в новейшие времена с опасным и вредным для жизни типом мужчин.