Улья Нова - Как делать погоду

Теперь тут площадь, по которой снуют деловитые и задумчивые прохожие. С утра накрапывает дождь. Я жду уже пятнадцать минут. Главный волшебник Москвы обещал сегодня рассказать о том, что меня давно интересует: где он берет энергию и силы, чтобы ежедневно разгонять облака, менять направление ветра и отсылать вон из столицы снежные бури. Раньше он бормотал общие слова: что получил таланты от природы после того, как в него ударила молния. Или цитировал небылицы из старых интервью, мол, пятилетним детдомовцем заблудился в лесу, встретил медведя, испугался, но взял себя в руки, угостил дикого зверя малиной и за бесстрашие был удостоен высокого звания колдуна, управляющего атмосферными явлениями на всей Земле. Что с тех пор многие годы корректирует погоду силой мысли. А откуда брать силу мысли, как ее укреплять, умалчивал или отшучивался. И вот сегодня Дыдылдин обещал раскрыть секреты при условии, что взамен я пройдусь с ним по магазинам. Гуляя мимо пыльных иномарок, я гадаю, что и кому намерен купить в торговом комплексе маг и чародей. И тут дождь резко обрывается. Главный волшебник Москвы бежит через площадь, производя дирижерские движения в направлении неба. На нем синий форменный костюм железнодорожника, к груди прижат ярко-желтый пакет, как всегда набитый столетними вырезками из газет и журналов с многочисленными статьями. Он утверждает, что в этих статьях вся его жизнь. И носит их всегда при себе, чтобы помнить, кто он такой. А то в большом городе, в толпе людей, среди гудящих в пробке машин легко забыть, кто ты, куда идешь, что хотел. Поэтому Дыдылдин советует мне и любому жителю мегаполиса всегда иметь при себе особую вещь, манок для памяти, который позволит независимо от гула, шума и гудков припомнить, кто ты на самом деле. И это поможет не сбиться с пути.

– Привет, пасмурный! – кричит волшебник, подбегая. – Смотри, что это? – он указывает пакетом в сторону стеклянных дверей.

– Это, Василь Василич, «Европейский», торгово-развлекательный комплекс. Любимое место отдыха москвичей и гостей столицы. Цель и средство, придающее нашему существованию смысл. Вы же хотели пройтись по магазинам. Вот магазин, – отвечаю я.

– Нет, ерунда, ты приглядись. Что это? Ты угадай… Не знаешь… Тогда я тебе объясню. Слухай внимательно, – говорит он. Мы медленно входим в сверкающие стеклянные двери. И я узнаю, что ветер должен продувать город насквозь. Вольный ветер независимо от места рождения, имени и семейного положения врывается в город с окрестных полей, приносит издалека запахи реки и хвои, ароматы грибов, орешника, глины и полыни. Он гонит по проспектам крики ночных птиц, стрекот кузнечиков, скрипы сосен, шум трав. Ветер странствует по улицам, раздает свои богатства, а взамен собирает, чтобы унести из города, дым, гарь, выхлопы. Отнимает горечь, злобу и обиду. Пропитывается всхлипами, сдавленным рыком, визгом сирен, угрозами и стонами. Ветер тащит свою ношу вон из города. Сваливает в глубокие лесные овраги, роняет в вязкие болота среди чащоб. Так было всегда. Но потом возникли ветроломы – торговые центры на всех площадях. Теперь ветер на пути встречает препятствия, натыкается на стены из алюминия, стекла и пластика. Обиженный и сломленный, он снует по переулкам, хлопает дверями и форточками, гудит в проводах, обрывает ветки, врывается в дома, лишает людей покоя. Из-за этого, по мнению Дыдылдина, в Москве стало жить труднее и тревожнее. Город не продувается. Все замкнуто. Нет свежего сквозняка, пахнущего полем. Некому унести боль, горечь и злобу прочь из столицы. Поэтому обиды не проходят, злоба накапливается, боль не утихает. И нет облегчения.

– А виноваты во всем ветроломы. Кстати, имей в виду, – сурово бормочет колдун, – ветром, который встретил на пути препятствие и сломался, трудно управлять. Нужно много сил, чтобы подчинить его и заставить хоть иногда продуть город насквозь. Не перебивай, я не забыл. Откуда брать силы – по ходу дела разъясню.

Оказавшись внутри торгового комплекса, маг и чародей без восторга осматривается по сторонам. И шепотом объясняет, что давно собирался узнать, как устроен ветролом изнутри. Немного освоившись, Дыдылдин развязывает веревочку, затягивающую его волосы в хвост, из робкого дедушки-железнодорожника превращается в бойкого бакалавра международного общества магов. Его походка становится неспешной, растрепанные седые патлы поблескивают серебром. Он оглядывает людей хитровато. В глубь сияющих отделов всматривается насмешливо. Прижимает заветный пакет к груди. Со стороны он похож на цыганского барона или стареющую рок-звезду. Высокий парень трясет друга за рукав ветровки и шепчет: «Смотри, Егор Летов! Живой!»

– Вам очень подойдет этот перстень с ониксом, – щебечет продавщица из отдела Silver Sky.

– Нет, маленькая, перстни – для тех, кто хочет произвести впечатление. А я и так кумир многих и произвожу впечатление безо всяких побрякушек, – снисходительно бросает Дыдылдин, сияние серебра не заставляет его зажмуриться и забыться. – Зачем мне перстни? Когда я пеку блины – дороги заметает снегом. Когда врачиха в поликлинике делает мне укол в десну, повсюду начинаются заморозки. Когда я углубляюсь в любимый телесериал – идет дождь. Зато когда я в настроении – погода под контролем. А почему, Зиночка?

– Понятия не имею… – всхлипывает продавщица. В руководстве для персонала элитных магазинов не сказано, как вести себя с клиентом-колдуном. Она забыла, что «Зинаида» написано у нее на бейдже. Поэтому не моргает и на всякий случай почти не дышит.

– А все потому, что гражданину Дыдылдину есть дело до погоды в Москве. Понимаешь, мне не безразлично, что творится в небе над городом. Я люблю солнечные деньки. Чтобы было прохладно, а дышалось – легко. Чтобы погода была летной. Я этим целиком и полностью увлечен. За деньгами не гоняюсь. Это придает мне сил. А всем им, – он указывает пакетом на людей, снующих туда-сюда по ярко освещенному, шумящему торговому комплексу, – плевать на то, что творится вокруг. Поэтому, гляди: они унылые, еле ползают. И нет в них ни бодрости, ни огонька.

Тут Дыдылдин решительно указывает пакетом в сторону эскалатора. И мы уже движемся на второй этаж. Масштабы торгового комплекса, его шум, ритм и чистота завораживают. Я любуюсь сверху на уходящий вдаль ряд сменяющих друг друга вывесок, каждая из которых выкрикивает название модного магазина. Перед нами на ступеньке застыла девушка. В ее глазах тоже вспыхивают заставляющие забыться волшебные слова, от которых делаешься мельче и незначительнее. Benetton, Mango, Mexx, Motivi. Не можешь выбрать, что тебе нужно. Теряешься в толпе зевак. Потом покупаешь что-нибудь совершенно случайное, чтобы уйти не с пустыми руками. И девушка, не моргая, смотрит в даль сияющих магазинчиков, уменьшаясь и становясь прозрачной на глазах.