Александр Семенов - Сборник рассказов. Журнал Наш современник № 2, 2012

— Слышь, мать, после сходим в чайную, там вкусно и недорого кормят, попьём чайку, согреемся? Да и музыку послушаем. Яшка на скрипке спиликает, шо попросишь.

— Зайдем на полчасика, только деньги не потеряй. Я и сама продрогла, зябко как-то.

— У меня, как в швейцарском банке, ни копейки не пропадёт.

— Надо было отдать мясо на реализацию в магазин и не мерзнуть.

— Там вывеска: «Мясо свежее крестьянское»; свинину, говядину и птицу, видимо, не принимают, — Павлуша улыбнулся.

Точка общественного питания находилась недалеко от рынка, и в полчаса двенадцатого Павлуша с Марией вошли в просторный зал, где было более десяти столиков и дефицит посетителей. Присели у окна, взяли меню. Увидев их, Яшка заиграл и запел душевную песню про любимую Одессу-маму и горькую судьбу вора-карманника, про девиц лёгкого поведения и прочих мошенников.

— Давай, мать, опрокинем за удачную торговлю по сто граммов водки, а я ещё бутылочку жигулевского выпью. Хорошо наторговали.

— По сто граммов можно выпить и немножко покушать, — дала добро на обед Мария.

Официант не заставил себя ждать и тут же выдал несколько вариантов сытного и вкусного обеда, десерта и скромный перечень согревающих напитков: водка, портвейн, пиво.

— Бутылку столичной, две бутылки пива, два салата оливье, солянку мясную сборную одну, два эскалопа со сложным гарниром, — быстро проговорил Павлуша, прослушав официанта и изучив меню.

— Ты чего? — оторопела Мария.

— Не волнуйся, мать, у меня точный расчет. Имеем же мы право раз в год пару часов с тобой вдвоём культурно пообедать.

После первой рюмки водки и стакана пива благодатное тепло понеслось шибко быстро по венам, артериям, капиллярам и ударило в голову. Павлуша порозовел и подобрел. Марии тоже стало тепло и уютно и отчасти благостно от восточных скрипичных мотивов, к которым приступил сообразительный музыкант, чтобы растревожить душу миловидной женщины.

В этот момент в кафе заглянул новый посетитель. Он осмотрел внимательным взглядом Павлушу и Марию, задумчиво постоял пару минут и решительно направился к их столику.

— Паша, ты ли это, дружище? Гарный хлопец, красавец, почти не изменился, а только повзрослел. А это твоя половина?

— Ванечка! Спасибо за комплимент. Это сколько лет мы не виделись? Пожалуй, лет семь. Ты пообедать?

— Я сейчас закажу, — ответил Иван.

— Не надо. Сидай рядом, я сегодня угощаю. Мария, это мой друг и однокашник Ваня, мы с ним не виделись много лет. Знакомьтесь.

Вошедший пожал руку Марии, обнял и расцеловал Павлушу.

— Официант, еще бутылку столичной, салат и лангет, — проговорил громко Павлуша, вычеркнув мысленно бумагу, сковородку и набор кухонных досок из числа покупок.

Иван оказался словоохотливым мужчиной, знатоком прибауток, шуток и редких, смешных анекдотов. Марии он понравился, и она пустила застолье на самотёк, уповая на мудрость, расчетливость супруга и скромные запросы гостя.

Минут через сорок столы были сдвинуты, и за ними оказалось уже семь человек. Были принудительно доставлены к трапезе двое соседей из Днепров-ки, случайно забредшие в чайную погреться, друг детства из Тимашевска и давняя, приятная знакомка Марии из соседнего хутора — Калинина.

Павлуша заказывал и заказывал пиво, водку и закуски. Был он человеком открытой и щедрой души, балагуром и весельчаком. Спиртное употреблял крайне редко и по значительному случаю. По его мнению, такая ситуация сложилась и в тот памятный день.

Иван рассказывал анекдоты. Очень гостям понравился про Василия Ивановича и Петьку времён гражданской войны. Наши герои убегали от беляков и на хуторе спрятались в колодце. Белогвардеец, осмотрев колодец, их не обнаружив, задумчиво и вопрошающе проговорил: «Чи гранату бросить?» А из колодца жалобный и тихий голосок Петьки: «Дак нэмае ж никого».

После этого Иван пропел песню, как он выразился, «собственного изготовления»:

...Мы жили совсем небогато, пшеницы кило про запас, соломою крытая хата, увы, обокрали лишь нас.

Когда слушатели уяснили главную мысль произведения, то смеялись минут тридцать, повторяя: «Мы жили небогато, но нас обокрали. Ха-ха-ха! Хи-хи-хи».

Павлуша был тоже весел, щедр и заодно со всеми смеялся искренне и всем своим естеством, но про себя при очередном заказе провианта и спиртного искал философское обоснование непредвиденным расходам: «Зачем нам новые тарелки? И со старых добротный харч уплетаем за обе щеки с аппетитом. Обуржуазились, в доме негде повернуться. К чему Илье сапоги? Не следует пускать его на рыбалку осенью; грязь, да и утонуть может. Марии пора поберечь зрение, поэтому пяльцы, спицы, шерсть ей ни к чему».

Часа через полтора Мария вспомнила, что пора подаваться на автобус, а то опоздать можно. Все поднялись, пошатываясь, со своих мест и стали прощаться.

Рассчитавшись за обед, Павлуша подошёл к музыканту:

— Хорошо играешь и поешь, Яша, душевно, давай мою любимую про Кубань и проводи нас с женой до автовокзала, я хорошо заплачу.

Прохожие дивились на странную процессию: впереди шёл Павлуша, чуть поодаль Мария и замыкал шествие Яшка, извлекая возвышающие душу звуки из своей старенькой скрипки.

Все трое громко и весело пели:

...Ой, Кубань, ты наша Родина, вековой наш богатырь, многоводная, раздольная, разлилась ты вдаль и вширь...