Сергей Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание

― Он самый! ― любуясь произведенным на меня эффектом, подтвердил Мерин. ― Я его с тех пор знаю, когда при Андропове нас на «законников» кинули. Установка была такая: подавай им в преступной среде агентов влияния. Вроде как в политике. Ну и подавали. До сих пор не пойму, мы их тогда вербовали или они нас…

― Э… ― проблеял я обалдело. ― А что за мадам?

― Лерка-то? ― криво усмехнулся Мерин. ― Раньше таких марухами звали ― воровская жена. А теперь подымай выше: называет себя начальником службы безопасности! В том смысле, что никому, кроме себя и Хабара, не верит…

― И ты хочешь с ними закорешиться? Вор в законе и… и… ― Если б у меня не были скованы руки, я бы, ей-богу, дернул Мерина за косичку.

Но его уже было ничем не пронять.

― Дело прежде всего, ― сообщил он важно. ― Ты прав, сынок, есть у меня чем поделиться. Только с ними ― а не с тобой! И я уж как-нибудь постараюсь так сделать, чтоб они подольше во мне нуждались!

По сути, возразить мне было нечего, и я от бессильной злости вознамерился ответить что-нибудь пообидней, но тут занывшая плохо смазанными петлями дверь снова прервала наш с Мерином диспут.

На этот раз явился один Шкаф. Его решительная походка говорила, что руководством выбор сделан. А уже через мгновение я узнал, что сделан он не в мою пользу.

В руках у амбала имелась спортивная сумка. Бросив ее на пол, он молча склонился над Мерином и освободил ему руки. Потом носком ботинка пододвинул к нему сумку и брезгливо процедил:

― Переоденься. Не любит Пал Петрович… вот этого… ― он ткнул пальцем в облачение Мерина.

Тот не заставил себя долго упрашивать. Живо вскочил на ноги, стянул с себя серебристое платье, отбросил в сторону парик. В сумке оказались спортивный костюм «Адидас» и пляжные шлепанцы. И то, и другое пришлось Мерину как минимум на пару размеров меньше, но он героически втиснулся в предложенное одеяние, всем своим видом давая понять, что готов к новой службе, как бы обременительна она ни была.

― Пойдем, ― бросил ему Шкаф и, не оборачиваясь на готовно галопирующего вслед Мерина, пошел к выходу.

Я остался один. В полной темноте. В состоянии, весьма близком к панике. Чего им всем от меня надо? Как я умудрился вляпаться во все это дерьмо? Да еще потянуть за собой Прокопчика…

Мысли в голове, толкаясь локтями, налезали друг на друга в поисках выхода, как обезумевшие пассажиры горящего вагона. Если немедленно не дернуть стоп-кран, они либо передавят друг друга насмерть, либо задохнутся от нехватки свежего воздуха… я хотел сказать, свежей информации. Надо немедленно призвать их к порядку.

Постойте, постойте, с чего вообще все началось?

Я подрядился искать убийцу папаши не слишком вменяемой, как впоследствии выяснилось, девушки с мальчиковым именем Люсик. Правда, ее еще более невменяемый братец с девчачьим именем Зина довольно экспрессивно пытался меня отговорить, но я, дурак, не послушался.

У покойного папаши, который работал модельным фотографом, а заодно протаскивал этих самых моделей через свою прокрустову койку, работала подручной еще одна сестричка по имени Нинель ― эта уж совсем чокнутая. Появилась первая версия: месть униженных и оскорбленных девиц либо их родственников. Я сосредоточился на поисках Нинель, и эти поиски привели к знакомству с Мерином. Продолжение которого привело меня в этот чертов подвал.

Стоп. При чем же здесь убитый модельный папаша?

А, да! По новой версии (отдельное спасибо Прокопчику) он подкладывал девочек разного рода начальникам, сливая затем информацию об этом их недругам. Папашу зарезали, потом стали искать Нинель, но та предпочла сигануть с балкона. К сожалению, моего.

Все?

Пожалуй, да. И это «все» никак не объясняет необходимости проводить целую войсковую операцию для поимки моей скромной персоны. С последующей доставкой пред светлы очи аж самого, как теперь выясняется, легендарного Деда Хабара.

Где имение ― и где наводнение? Я ведь про эту чертову Нинель, царствие ей небесное, ничегошеньки не знаю! Я все делал как положено: не давил с ходу на своего главного свидетеля, собирал себе потихоньку информацию… Я вел себя так, словно впереди у меня целая вечность. А вечность впереди оказалась у Нинель. Но я ничего ― слышите? ― ни-че-го не успел у нее узнать. И мне нечего ответить по существу еще не заданных мне вопросов!

И тут все тело у меня неожиданно стало легким, парящим где-то отдельно, как слетевший с веревки пуховый платок на ветру. Ни рук, ни ног ― только одна бельевой прищепкой впившаяся мысль: я-то знаю, что ничего не знаю, но Хабар-то не знает! И доказать ему, что я действительно ничего не знаю, а не корчу из себя партизана-героя, который только делает вид, что ничего не знает, будет очень… очень…

Распахнулась дверь. Свет резанул по глазам, не дав додумать до конца. Протопал шкафообразный, подхватил меня под микитки, резко привел в вертикальное положение и уже в этом положении придал мне горизонтальное ускорение, придерживая за шиворот.

Теперь мыслей в голове осталось немного ― не больше, чем в порхающем в воздухе пуховом платке. Но манера обращения со мной столь резко контрастировала с тем, как уводили Мерина, что даже я догадался: дальше будет хуже. Меня проволокли по коридору, втолкнули в небольшую комнату. И здесь самые неприятные опасения подтвердились.

Это оказалось что-то вроде медпункта, какие бывают при спортзалах. Застеленная простынкой кушетка, вертящееся докторское кресло, стеклянный шкафчик с лекарствами и инструментами. Но самым неприятным показалось то, что кресло уже гостеприимно стояло посередине. А на металлическом сестринском столике лежали несколько распакованных шприцев и какие-то ампулы.

Рядом, на табуретке у столика, скалясь щербатым ртом, пристроилась очаровательная медсестричка — Мерин в кокетливо накинутом на плечи белом халатике. Хабар с Леруней сидели на кушетке прямо напротив пока пустующего кресла, и по их рожам становилось ясно, что безучастными зрителями в предстоящем действе они не останутся.

Тогда я, не дожидаясь специального приглашения, смело шагнул прямо к креслу и сел. А что мне оставалось делать?

― Молодец, ― одобрительно заметил Пашуня и повернулся к Мерину: ― Может, не стоит огород городить? Он и так колонется?

― Боюсь, начнет вола вертеть, ― с сомнением покачал головой мой недавний товарищ по несчастью. — Знаю я эту породу.

― Нет у нас времени с ним цацкаться, ― поддержала Мерина Бабец. ― Ширни чего надо, и пусть споет все как есть.

― Ладно, ― сдался Хабар. ― Сказал, что можешь его обработать ― давай обрабатывай. Чтоб нам своего лепилу среди ночи не дергать.

― Могу, могу… ― проворчал Мерин, обламывая край одной из ампул. ― Чай, специально обучался! Совсем уж модерновых средств я в вашей аптечке чегой-то не нашел, но и эти сойдут. Для сельской местности. Только клиента зафиксировать бы ― от греха подальше…