Олег Рябов - КОГИз. Записки на полях эпохи

– Ты меня ведешь сегодня в кафе. Встретимся на веранде гостиницы «Лондонская» в семь вечера.

После этих слов Оксана встала и пошла. Сергей глядел ей вслед и чувствовал, как жар ожога, который остался от прикосновения ее ноги, распространяется у него внутри.

Ополоснувшись под холодным душем, который брызгал в специальной пляжной кабинке двадцать четыре часа в сутки, Сергей зашагал по знакомой аллее парка Аркадия, позволив себе самые грешные фантазии относительно свидания с Оксаной. При этом он чувствовал внутри какое-то напряжение: то ли от грядущего свидания, то ли от неудачного купания. И тут среди толстых стволов редко стоящих деревьев он увидел, как чудо – избушку на курьих ножках, большой, ярко раскрашенный деревянный сарай с затененной верандой на помосте и с привлекательной вывеской «Кафе». Сергей свернул с песчаной дорожки аллеи и направился по дернине прямо по направлению к вывеске. Кафе не работало – не было воды. Однако за одним из столиков, стоящим прямо под большим каштаном, сидели двое молодых мужчин с несколько приблатненной наружностью. Перед ними стояла наполовину опорожненная бутылка водки, два стакана и тарелка с мелкой соленой рыбкой.

– Братцы, извините, что нарушаю вашу беседу, но не поможете ли мне освежиться в этом заведении. Я в вашем городе гость, а вы, я чувствую, здесь почти хозяева.

Одесситы радостно засуетились: один из них тут же пододвинул к столику третий стул, а другой заговорил.

– Старичок, одесситы для гостя сделают все. Давай пятерку, и мы сейчас возьмем бутылку на троих. А мой корешок с тобой пока и чокнется, и познакомится – тут, – он показал на стоящую на столе бутылку, – покамест что-то плещется.

Сергей проснулся от холода. Он лежал на скамейке среди каких-то кустов в одних трусах и носках. Солнце еще не поднялось, и весь парк был забит мокрым холодным полумраком. Его колотило, как замерзшую собаку, и Сергей пытался понять: что с ним произошло, но вспоминалось с трудом: в голове, как в большой лабораторной колбе плескалось что-то тяжелое, вроде ртути, и было страшно наклонить голову – она могла оторваться! Греческие сандалии из натуральной кожи – подарок брата, новенькие небесно-голубые «Ли» – джинсы, которые он купил за какие-то бешеные деньги – чуть ли не за сто тридцать рублей, майка, купленная в «Березке» за двенадцать чеков, часы, подаренные отцом, да и денег в кармане было почти сто пятьдесят рублей – в конце концов он собирался погулять… вот и погулял! Понятно стало Сергею только теперь, что вчерашние братцы-одесситы были не простые слесари-сантехники и не учителя русского языка.

Сергей направился, как и в предыдущий день, по почти родной уже аллее в сторону моря – он вспомнил, что видел вчера на берегу в зарослях акаций будочку-сараюшку сторожа лодочной станции. На ее завалинке, несмотря на ранний час, сидели два мужика в потертых олимпийских костюмчиках с совершенно бесцветными глазами и серыми испитыми лицами. Они сидели молча, потому что все, что они знали, и все, что они думали друг о друге, было уже высказано много раз и заучено ими на память. Они курили одну сигарету на двоих, передавая бычок друг другу после каждой затяжки.

– Ты смотри, эти ребята с клофелином наладились – каждую неделю, что ли, теперь их клиенты к нам будут выползать? – произнес, ни к кому не обращаясь, один из сидящих.

Хотя, возможно, что обратился-то он как раз к Сергею, который в этот момент присел на завалинку рядом с мужиками. Второй полез куда-то за пазуху и вытащил оттуда кривую, но целую сигаретину. Он протянул ее Сергею вместе со спичками. Сергей закурил, молча поблагодарив мужика, – говорить он еще не мог.

– Откуда ты такой красивый, братишка, – обратился к Сергею первый, и, затянувшись два раза, Сергей все же смог ответить.

– Из Горького.

– Ух, ты! А у меня в Горьком друган лучший живет, Алик Пичугин, хоккеист. Не знаешь такого? Он капитаном вашей команды «Полет» был! А я в детстве за «Молот» – Пермь играл.

– Как же не знаю? Знаю, конечно, – он на моей свадьбе свидетелем был. Только тогда он за «Динамо» играл.

– А-а! Ну, мы и с вашим «Динамо» встречались, когда и вы, и мы были в классе «Б». Только давно это было – почти что в детстве.

Сергей хотел что-то ответить и рот даже открыл, но не получилось.

– Да, хреновато что-то ты выглядишь сегодня, старичок. А что, Вадимыч, может, мы утреннюю почнем? – обратился бывший спортсмен к своему компаньону и хохотнул. – Утром выпил – день свободен!

– Да, пожалуй, почнем. Иди неси! Человеку-то надо как-то приходить в себя.

Спортсмен вернулся с граненым стаканом и бомбой крымского портвейна. Долго-долго он жевал своими стальными зубами пластмассовую пробку, пока не сорвал ее все-таки, прокусив насквозь. Выпив полстакана, Сергей вспомнил и грека, и Оксанку и двух приблатненных парней в парке, но почему-то всех вместе. И хотелось Сергею связать все происшедшее с ним вчера во что-то единое и реальное, но не получалось. Получались: только блатные парни, ну, конечно, блатные – у обоих на пальцах наколки в виде перстней. А реальным был только привкус можжевеловой хвои, оставшийся во рту после портвейна.

– Тебя как зовут-то, пострадавший? – спросил у Сергея спортсмен.

– Сергеем.

– Так вот, Сергей! Ты, давай, вотри еще полстаканчика и пойдем в дом – подберем тебе какую-нибудь сменку: у меня там треники какие-то старые есть да шлепки-вьетнамки возьмешь себе из кучи. Ну, а майку – уж извини. Хотя дам я тебе куртку стройотрядовскую – она пусть и рваная, но грудь прикрывает.

Приодетый, Сергей уже начал соображать, как он будет пробираться к центру города, где у него остался портфель с документами в камере хранения и откуда можно начать танцевать. Но только выпив вторые полстакана, Сергей ощутил, как тепло стало разливаться по груди, и заметил солнце, которое кривым эллипсом выползло из-за моря. Город еще спал и идти было рано, да и ноги слушались Сергея пока плохо.

– Так вот, Серега, не принимай ничего близко к сердцу, пока ты в Одессе. Здесь к радостям и находкам надо относиться с сомнением, а к печалям и потерям с пренебрежением. Для знакомства: это – Вадимыч, местный спасатель, а я Вова Голованов, старший спасатель, капитан одесского «Черноморца» в недавнем прошлом. Настолько недавнем, что меня еще пока вся Одесса и любит, и узнает, и уважает. Приняла тебя вчера бригада клофелинщиков, они у нас в городе уже целое лето работают с приезжими. К нам на лодочную станцию за лето четыре человека таких, как ты, выходило. Они тебе вчера в стакан сыпанули, когда ты с ними отдыхал. Сколько денег-то было с собой?