Дмитрий Вересов - Летописец

Когда привезли Франика, мальчишки немножко испугались крохотного существа, которое тут же стало главным в доме и всем навязало свой образ жизни. Но потом все как-то наладилось. И если Олежка немного ревновал отца к братику, то Вадик принял его быстрее и стал больше проводить времени с Фраником, чем с Авророй. Он рассматривал крохотное тельце и жалел его почти до слез и чувствовал себя большим и сильным, почти всемогущим, чувствовал себя защитником. Аврора рассказала мальчикам, что Франик родился слишком рано, а это очень ослабляет младенцев, и таким детям требуется особый уход и забота. И если Олежка только играл с Фраником, подавая ему погремушки, то Вадик по-настоящему ухаживал за братиком, менял подгузники и пеленки, придерживал рожок во время кормления и воображал себя при этом детским доктором.

И вроде бы все наладилось, и никто друг друга ни в чем не винил, и по-прежнему общими были праздники, но все стали в большей мере сами по себе, словно разорвались какие-то важные связи, словно все готовы были допустить для себя мысль о возможности вылететь из гнезда и надолго покинуть его или же устроить все по-своему.

Вадик летел по пустому коридору второго этажа. Звонок на урок уже прозвенел, и он опаздывал на физику, потому что на перемене помогал биологичке Галине Михайловне убирать микроскопы и препаратные стеклышки. Помимо этого он пресекал попытки пятиклашек проникнуть в кабинет биологии с целью нарядить стоящий в углу скелет в пальто и шапочку биологичкиной дочки Вали, здоровой дуры-десятиклассницы, которая предпочитала раздеваться не в гардеробе, а в кабинете у мамочки.

Вадик провозился все десять минут перемены и теперь несся так, как будто сдавал шестидесятиметровку на значок ГТО.

— Вадим Лунин! — прозвучал вдруг резкий голос француженки Марианны Александровны, классной руководительницы их восьмого «Б».

Вадик резко затормозил и огляделся. Марианну он не увидел и решил, что ему послышалось. Он приготовился было галопировать дальше, но тут снова донеслось откуда-то снизу:

— Лунин! Это переходит всякие границы!

Вадик осмотрелся внимательнее и обнаружил Марианну сидящей на полу. Она держала в одной руке старую разношенную туфлю, а в другой — каблук от этой туфли со стоптанной набойкой. Она не заметила, что юбка у нее, укороченная по моде, сбоку задралась, а из-под юбки торчит комбинация с кружевами цвета красной рыбы и широкие резинки пояса, на которых держались рыжие и скрипучие капроновые чулки. Зрелище было неприличное и завлекательное, и пятнадцатилетнему Вадику пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы отвести глаза и не пялиться, изучая соблазнительные тайны женского туалета.

— Вы теперь с брата пример берете? — холодно осведомилась Марианна, делая неизящные попытки подняться с пола. — Руку дайте. Не догадаться? Где ваше воспитание?

Она абсолютно ко всем, даже к мелочи из начальных классов, обращалась на «вы».

Вадим неловко протянул руку, Марианна уцепилась и поднялась. Росточка она была крохотного, и Вадик поневоле сжался и ссутулился, одергивая серый пиджачок. В таком деликатно скукоженном виде ему было удобнее выслушивать нотацию. А Олег вот в таких случаях, наоборот, вырастал, до потолка распрямлялся, разворачивался, разъезжался, как ширма, заполнял своей персоной все свободное пространство. В такие моменты с ним не то что говорить невозможно было, но и дышать рядом становилось нечем. Олег сегодня опять промотал три урока из шести и явится теперь, скорее всего, только с середины урока физики, когда наверняка закончится опрос, да на сдвоенную физкультуру, завершающую учебный день.

— Вы почему не на уроке, а носитесь по коридорам? — начала Марианна.

— Я торопился, — промямлил Вадик, — на физику.

— Вы меня с ног сбили, — сообщила Марианна, к изумлению Вадика, который не ощутил столкновения. — И это один из лучших учеников школы! Извинения последуют или как?

— Я не нарочно, Марианна Александровна, — прогудел Вадик, склонив голову так, чтобы на лоб упала черная челка. Он знал, что нависающая челка ему идет, добавляет шарма, и научился пользоваться этим — отработал прием.

— Очаровательно, — голосом Буратино прокомментировала Марианна, — бесподобно! А я-то сочла, что нарочно! Я-то думала, что вы спите и видите, как сломаете мне каблук в отместку уж не знаю за что.

О своих игривых снах Вадик предпочел бы сейчас не вспоминать, поэтому он, покраснев, повторил:

— Я не нарочно, Марианна Александровна, — и вежливо добавил: — Извините, я вас не заметил. Можно мне на физику? А то сегодня опрос. Закон Ома. Марк Моисеевич будет недоволен, что я опоздал.

— Значит, ради того, чтобы Марк Моисеевич был доволен, Марианну Александровну нужно с ног сбивать? — ляпнула Марианна.

— Он ничего такого не говорил! — ошеломленно посмотрел на Марианну Вадик. — Он вас очень уважает. Он говорит, что только истинная француженка способна перепутать радиатор с рефрижератором, а… Ой.

Вадик понял, что его занесло куда-то не туда, и спросил с тоской:

— Ну так я пойду?

— И-ди-те, — ледяным тоном, словно только что вылезла из того самого рефрижератора, по слогам отчеканила Марианна. — И пригласите в школу родителей.

— Марианна Александровна, я вам сам каблук прибью, — всполошился Вадик, — не надо родителей. Родители-то вас с ног не сбивали.

— Ах, каблук не важен. Каблук — это личное. И мне его Шура, то есть Александр Ильич, прибьет с успехом. А к вашим родителям у меня серьезный разговор по поводу поведения вашего брата. Он вообще-то в школу намерен ходить?

— Он ходит, Марианна Александровна. На физику, например. — вступился за брата Вадик.

— К Марку Моисеевичу? И не путает закон Ома с первым законом Ньютона? — блеснула знаниями Марианна. — А вот с французскими глаголами у него дела обстоят далеко не так блестяще, да и с русской грамматикой, Екатерина Павловна говорила, тоже, мягко говоря, не все в порядке. Литература ему, видите ли, скучна, и он туда ни ногой, пока Майн Рида в программу не включат. На истории он заявил, что так не бывает. На химии растворил в кислоте брошь Марты Егоровны. Выкрал и растворил.

— Он не растворил, он окислил. Она хвасталась, что брошка золотая и старинная, настоящий антиквариат, а Олег не поверил и сказал, что она врет, что этого антиквариата в галантерее на Среднем завались.