Дмитрий Правдин - Записки районного хирурга

— На! Забери гранату! — чуть слышно прошептал Виктор. — Осторожней, у меня пальцы затекли, смотри, чтоб рычаг не распрямился.

— Знаю, не учи! Давай аккуратно.

— Дима, чеку уже не вставишь на место, я ее в щель выкинул, надо взрывать. Там за домом отец в прошлом году яму под туалет копал, да не закончил, кинь туда!

Крепко зажав спусковой рычажок, я бережно переложил гранату из рук Крапивина в свои и пинком открыл дверь:

— Все назад! Откройте входную дверь!

— Что случилось? — навстречу мне со стула поднялся Крапивин-старший.

— Граната у меня, боевая, на взводе! Откройте дверь, и где у вас тут яма недокопанная?

— Там, за углом, по тропинке налево! — выдохнул отец Виктора, белея лицом.

Выскочив на улицу, я свернул налево и по тропинке стал удаляться от дома. Там, где снег просел, похоже, и была яма. Я размахнулся, бросил гранату, рухнул на землю и закрыл руками голову.

Раздался хлопок. Это в кино она взрывается, взметая в небо столбы огня и тучи дыма и раскидывает в стороны толпы злодеев. В жизни все прозаичней: хлопок, серый, быстро развеивающийся дымок.

У Ф-1 осколки могут разлетаться в радиусе двухсот метров, правда, не причиняя особого вреда. Опасно было оказываться в 15–20 метрах от взрыва. Я встал, огляделся — все вроде было цело — и вернулся в дом.

— Дмитрий Андреевич, что это было? — выглянул из кабины уазика водитель.

— Да ничего страшного, китайскую петарду подорвали.

— А зачем?

— Да больного повеселить, а то ему скучно лежать.

— Ой что ж теперь будет? — заголосила мама Виктора, увидев меня. — Это Пашка ее принес, не иначе, он прапорщиком служит! Ой что будет!

— Успокойтесь, ничего не будет! Я сказал, что это китайская петарда, и вы так говорите. Осколки после соберете и выкинете. Все, собирайте сына, отвезем его в больницу.

— А зачем в больницу?

— Пиелонефрит у него обострился, надо антибиотики проколоть. Собирайте, нельзя ему сейчас одному.

— Спасибо, Дмитрий Андреевич! — с чувством сказал Виктор. — И прости. Нашло на меня что-то. А вот как ты мне всю правду сказал, так сразу и полегчало!

— Теперь что, пистолет будешь через Пашку своего доставать?

— Нет, теперь жить буду! И с вами не поеду, месяц назад выписался. Лучше напиши, какие таблетки пропить, я пропью, а в больницу не поеду, если что — только летом.

— Точно дров не наломаешь?

— Обещаю! Ты меня к жизни сегодня вернул.

— Ну, тогда счастливо оставаться, давай до лета! — Я протянул ему руку, и мы обменялись крепким рукопожатием. — Список лекарств оставлю родителям. До встречи!

— До встречи, док!

Всю обратную дорогу водитель пытал меня, зачем это я взорвал петарду. Я отшучивался, так как знал: если этот балабол узнает правду, то разнесет ее по всему поселку. А петардами в то время торговали на каждом углу.

— Ну как съездил? Успокоил Витю? — спросил заведующий.

— Успокоил, все нормально. Думаю, суицида не будет.

Виктор Крапивин сдержал слово дважды. Он больше не старался покончить жизнь самоубийством и не пережил этот год. Бывший морпех умер у нас в отделении в конце декабря 2001 года от уросепсиса — заражения крови, вызванного воспалением почек. За день до смерти он мне сказал:

— Как здорово, доктор, что я не взорвал нас тогда! И ты жив, и я еще почти год небо покоптил.

Поездка в Лебяжье оставила у меня ощущение встречи с чем-то мистическим, необъяснимым. Я не знал, почему тогда не испугался, а, наоборот, разъярился, и как нашел те единственно верные слова, которые спасли мне жизнь.

В хирургии много непонятного, даже мистического, иногда не поддающегося логике. Практически все хирурги глубоко суеверные люди, только тщательно скрывают это. И я тоже таков.

У нас в предоперационной было два крана для мытья рук. И я заметил, что когда моюсь под правым, операция проходит гладко и больной легко поправляется после. А если под левым — то и на операции все идет наперекосяк, и в послеоперационном периоде возникают осложнения. Поначалу думал, что я один это заметил, но оказалось, что нет.

Мы спешили на операцию: разрыв печени. Я зашел в предоперационную. Ермаков мылся под «моим» краном, я встал в сторонке и стал ждать.

— Чего стоишь? Вон кран свободный, мойся!

— Я после вас!

— Мойся, говорю, надо быстрее оперировать!

— Я под этим краном хочу.

— А, тоже заметил?

— Что?

— Раз ждешь именно этот кран, значит, заметил. Ладно, не говори, а то удачу спугнешь!

Рассказывать о своих личных суевериях — значит искушать судьбу или отпугивать удачу, а о некоторых общих я расскажу.

Не принято в день плановой операции стричь ногти, волосы и бриться; лучше сделать это накануне. Многие не любят оперировать рыжих и конопатых, у них часто открываются значительные кровотечения во время операции. Нежелательно оперировать плановых больных по большим религиозным праздникам. С последним я лично пару раз столкнулся.

В православное Рождество, седьмого января, мне довелось спасти жизнь пациенту с острой кишечной непроходимостью. День был нерабочим, вызвали меня рано утром, и к девяти утра я накладывал последние швы на кожу. Все шло замечательно, операция прошла без сучка без задоринки, настроение было отличным. Неожиданно ко мне обратилась Наталья Германовна, сестра-анестезист:

— Дмитрий Андреевич, ко мне Пашка приехал, мой сын, он в политехе учится на первом курсе. У них сейчас каникулы начались, а он на карате хочет ходить, проходил медосмотр, и грыжу паховую обнаружили, можно прямо сейчас прооперировать?

— Как — сейчас?

— Ну, я ему домой позвоню, он не пил и не ел с утра. Мы дадим наркоз, а вы операцию сделаете?

— Так у него ни анализов нет, ни ЭКГ, ни группы крови, как оперировать?

— Да анализы он вот только сдавал, перед Новым годом, он же медосмотр проходил.

— А группа крови есть?

— Я и так знаю, первая, положительная. Да зачем группа, операция не кровавая же!

— Наталья Германовна, как без группы крови? Не положено!

— Хорошо, хорошо, лаборантку все равно надо вызывать, сахар определять у диабетиков, попросим, и Пашке группу сделает. Вы-то согласны?

— А вас не смущает, что сегодня Рождество? — попытался я привести последний аргумент.

— Ой, я вас умоляю, доктор, вы еще в это верите? Это все бабушкины сказки! Так, лишний выходной, всю жизнь в церковь плевали, а теперь вдруг все резко в религию ударились.

— Я в церковь не плевал!

— Ну, вы не плевали, так другие! Вон и храмы разрушали, и попов вешали, и ничего с ними не случилось!

— Как знать, мы же не знаем, как эти варвары жили.

— Ой, да хорошо они жили. У меня у мамки сосед, он лично церковь нашу поселковскую взорвал в тридцатые годы, и ничего, девяносто лет прожил, и дом полная чаша!