Туре Ренберг - Шарлотта Исабель Хансен

Хердис Снартему, со своей стороны, не привыкла, чтобы ей отказывали. Можно было вообще заподозрить, что она никогда и не слыхивала «нет» в ответ на любой вопрос, какой бы она ни задала, потому что так ведь и бывает с чрезмерно красивыми девушками: люди не могут ничего поделать с тем, чтобы не танцевать под их арфу, они получают все, чего ни пожелают, и благодаря этому они быстро привыкают к тому, что их окружает сплошная благожелательность, точно так же как они привыкают к тому, что, когда они звонят в дверь, та открывается.

— Ярле! Открой! Я знаю, что ты здесь!

Она позвонила уже три раза, и теперь она начала громко колотить в дверь.

Ее вопли эхом отдавались от стен лестничной площадки. Ярле стоял тихохонько и старался не дышать.

По голосу ее было слышно, что она пьяна. «Черт, — сказал он себе, — черт! Этого мне только не хватало!»

— Папа! My Little Pony!

Дверь кабинета за его спиной открылась, и из темноты появилась Шарлотта Исабель с испугом в глазах. Ярле как можно более быстро и бесшумно подошел к ней и грубо затолкал ее назад, в комнату:

— Да, да, папа ее тебе принесет! А теперь ложись!

— Ну, папа! — закричала она, всхлипывая. — Мне страшно!

— Нет, не страшно, — тихо прошипел Ярле, сунув ей пони. — Вот, теперь спи. Спокойной ночи!

В дверь снова заколотили. Он закатил глаза.

Черт. Черт, черт! Ну что же делать? Ярле сглотнул.

— Ярле! А ну открывай! Я знаю, что ты там! — Голос Хердис гулко отдавался от стен на лестничной клетке.

— Папа! А кто это там кричит?

Он сердито обернулся к малышке, которая столбиком сидела на матрасе, держа на руках пони:

— Спи сейчас же, слышишь ты!

— Ну, папа, скажи! Кто это там?

Он зашел к ней, присел на корточки, посмотрел на нее с непререкаемым авторитетом:

— Послушай, Шарлотта Исабель, твой папа не такой… ну… как другие папы. Не как твои мать и отец. Он не валяется на диване, пялясь в телевизор и поедая чипсы, он не работает в автомастерской или универсаме, он изучает литературу, и он живет здесь, и… ну вот. Такие дела. А сейчас ночь, и… и теперь у тебя есть здесь своя комната, и…

— Ярле! — В дверь снова заколотили. Теперь еще сильнее.

Девочка перед ним задрожала.

— Ты понимаешь? Сейчас взрослое время. Уже поздно. Спокойной ночи. Увидимся утром.

Он решительно уложил Шарлотту Исабель в постель, подоткнул одеяло вокруг нее, как если бы она лежала в коробке, и закрыл за собой дверь.

«Деваться некуда, — подумал он. — Придется открыть. Просто фантастика. Просто невероятно, к чертовой матери. Я не могу — не могу — держать у себя детей. И это факт. Я живу совершенно иной жизнью».

Уже приготовившись открыть, он обратил внимание на го, что за дверью как-то поутихло. Он прильнул к глазку, но ничего не было видно. Может, она ушла? Она же там стояла и вопила всего несколько секунд тому назад! Он снова посмотрел в глазок, но никого не увидел. Он осторожно нажал ручку двери вниз и открыл.

Грета, соседка, стояла на коленях у торцевой стены между квартирами. Она гладила Хердис Снартему по щеке и приговаривала:

— Вот так, хорошо, все будет… Эй, это вы там? — Грета подняла голову. Привет, да, я тут услышала шум, вот и… — Она криво улыбнулась Ярле. — Э-э-э… она что, она к вам пришла?

Хердис издала какие-то отхаркивающие звуки и неуклюже попыталась подняться на ноги, и Ярле так хотелось, чтобы она оказалась как можно дальше отсюда.

— Нда, но… — Он кашлянул. — Я ее не приглашал, ничего такого, я не могу отвечать за это, но да, я, конечно, знаю, кто это…

Грета посмотрела на Ярле холодным взглядом, который говорил: «И я это знаю. Ярле, я ее и раньше видела, по правде говоря».

Она кивнула и приподняла Хердис. Та провела языком по передним зубам, протянула нетрезвую руку к щеке Греты и, пробормотав: «Спасибо, милочка», тяжело навалилась на Ярле. Он попытался как ни в чем не бывало покачать головой и пожать плечами, но Грету ему не удалось впечатлить.

— Ну ладно, — сказала Грета, — если потребуется какая-нибудь помощь, обращайтесь.

— Нет-нет, — поторопился он сказать, переволакивая Хердис через порог, — я справлюсь, так что никаких проблем, совсем никаких проблем, и спасибо большое, но все в полном ажуре. Хорошего вечера, Герда!

— Меня, вообще-то зовут Грета, — сказала она с улыбкой, отвернулась и крикнула: — Сейчас мама придет и почитает тебе, Даниэль! Ты допил молоко? В туалет сходил?

«Действительно, как она странно выглядит, подумал Ярле, второй раз за день извиняясь за то, что перепутал имя. — Есть в ней какое-то тепло, совершенно поразительное, — думал он, когда она уже закрывала дверь, — и она очень, очень, очень, да, именно что очень красивая, причем совершенно непостижимым образом».

Ярле с трудом затащил Хердис в комнату, поддерживая ее под мышки, и она завалилась на диван. Он снял с нее куртку, туфли и убрал волосы с лица. Косметика растеклась и проложила извилистые дорожки на скулах. Похоже было даже, будто она плакала, что было трудно представить, — чтобы Хердис Снартему умела плакать. Она была откровенно, в зю-зю пьяна уже в десять часов вечера в субботу, и, насколько Ярле ее знал, это было необычно, тем более на следующий день после такой неслабой вечеринки, какая у них состоялась вчера. Разговаривать с ней, очевидно, не было смысла, понял он, попробовав задать несколько вопросов, оттянув кверху ее веки, как если бы это были занавески, и заглянув в спящие зрачки. Когда он укрывал ее пледом, через который незадолго до этого Шарлотта Исабель просовывала свои детские пальчики, она мурлыкала, как кошка, и бормотала: «Да, ты мой мальчик, иди ко мне, сейчас получишь свою Хердис», и какие-то секунды он думал, а не сделать ли именно это, не переспать ли с ней, пока она спит, но отбросил эту мысль.

В своей жизни он и так осуществил на одно коматозное соитие больше, чем надо бы, и его результат покоился во сне в его кабинете.

Так он думал.

— Папа, а она кто?

Ярле обернулся.

Шарлотта Исабель стояла позади него, держа обеими руками пони, в пижаме, маленькая, с большими распахнутыми глазами.

— Ты там стояла… — Он вздохнул. — Лотта.

Ярле подошел к дочери с решимостью во взгляде и собирался отвести ее назад в комнату. Но сам себя остановил.

— Лотта, так нельзя… Лотта.

Ярле сел в кресло.

— Лотта, Лотта, Лотта. — Он тяжело выдохнул.

— А?

— Ты не должна сейчас бодрствовать.

— А она кто, папа?

Кто она? Ярле посмотрел вверх. Потом кивнул:

— Ну, это… это одна моя подруга. Она сегодня немножко приболела.

— Может быть, у нее температура? — Голос Шарлотты Исабель был спокоен теперь, в поздней темноте.

— Температура? — Ярле окинул Хердис взглядом. — Да уж, разогрелась, это верно.

— Бедненькая, — сказала Лотта и подошла к Хердис.