Дороти Л. Сэйерс Array - Человек, рожденный на Царство. Статьи и эссе

3–й с о л д а т. Не велишь ли пойти войной на кесаря?

(Хохот.)

4–й с о л д а т. Или принять царицу Савскую?

1–й с о л д а т. Эй, ребята! Музыку для Царя!

Несите вино, плетите венки

Лалаге, лалаге,

Венец для тебя, венец для меня,

Лалаге, лалаге,

Венец лавровый, венец из роз…

С е р ж а н т. Господин мой!

С о т н и к. Тих–хо! Что тебе?

С е р ж а н т. Пилат Его требует, быстро.

С о т н и к. Хорошо. Ну, ребята, пошутили — и хватит. Поднимите Его, если Он может идти.

2–й солдат (помягче). Как, можешь?

И и с у с. Могу.

С о т н и к. Молодец… Ведите.

3. То в претории, то — перед ней.

П и л а т. Ты знаешь, Флавий, я не особенно благочестив. Но есть легенды… Говорят, боги ходили когда‑то по земле…

Ф л а в и й. Пилат, одумайся! Они ведут Его… Похож Он на богов?

П и л а т. Честное слово, не знаю. У Него такое лицо…

Ф л а в и й. Оно — в крови. У богов — не кровь, а что‑то иное. Ну, подумай! (Марку.) В жизни не видел, чтоб он так терялся…

П и л а т. Подойди ко мне, Иисус Христос… Я велю Тебе… Я прошу сказать, кто Ты и откуда. Не ответишь? Ты что, не понял? Я властен и казнить Тебя, и помиловать.

И и с у с. У тебя не было бы власти, если бы ты не получил ее свыше. Бог поставил тебя судить и решать. Тот, кто выдал Меня тебе, чтоб ты совершил неправду… его грех больше.

П и л а т. Неужели Тебя никто не тронет? Знаешь Ты, зачем Ты здесь? Выйдем к ним.

Они выходят, их встречает рев.

Т о л п а. Вот Он! Вот Он! А–а-а–а!

Марк. Тихо!

П и л а т. Вот этот человек.

Т о л п а. Распять! Распять Его!

П и л а т. Распять вашего царя?

"С о т р у д н и к". У нас нет царя!

Т о л п а. А–а-а–а! Распни! Распни!

П и л а т. Тихо! (Шум затихает.) Ты слышишь, Кайяфа?"У нас нет царя". Согласны с этим вы, священники? Записывай, Марк! Кесарю будет интересно. Говори, Кайяфа.

К а й я ф а (медленно). У нас нет царя…

П и л а т (угрожающе). Та–ак…

К а й я ф а (яростно)…. кроме кесаря!

П и л а т (со злобной радостью). Кесарь будет рад это услышать.

Ш а д р а х. Претензии на царский сан — измена кесарю.

1–й с т а р е й ш и н а. Если ты Его отпустишь, ты -соучастник. Слышали, солдаты? А вы, в толпе? Сколько среди вас римских граждан?

Крики. — Измена! — Да здравствует кесарь! —

Ф л а в и й. Пилат, ты в себе? Одумайся. Они донесут в Рим.

П и л а т. Послушайте! Поймите! Я с Ним говорил…

Т о л п а (в опьянении). Распни! Распни! Распни! А–а-а–а!

П и л а т (Марку). Принеси воды… (Кричит.) Слушайте, вы, идиоты! Рим ничего против Него не имеет! Хотите послать Его на крест — отвечайте сами. А теперь — смотрите! (Плеск воды.)Вы все — свидетели. Я умываю руки. Я неповинен в крови невинного. Кровь Его — на вас.

С о т р у д н и к. Ничего! Мы согласны! Кровь Его — на нас и на детях наших!

Рев и крики. По мере того как Пилат уходит, они затихают.

Действующие лица

Евангелист

Кайяфa

Никодим

Иоси Аримафейский

Старейшина

Шадрах

Иисус

Иоанн

Мария

Мария Клеопова

Мария Магдалина

Б ар у х

Г е с т а с, Д и с м а с — разбойники

Симон Киринеянин

Сотник (М а р ц е л л) [4] Сноска отсутствует

Хилиарх [5] Сноска отсутствует

А д ъ ю т а н т (Б а с с)

П р о к л

Кай Понтий Пилат

Клавдия Прокула, его жена

Феба, Кальпурния, Флавий — их слуги

Главк

Валтазар, царь Эфиопии

1–й, 2–й, 3–й и 4–й солдаты первой"четверки"

1–й, 2–й, 3–й и 4–й солдаты второй"четверки"

1–й и 2–й иудеи

1–я и 2–я иудеянки

Грубый голос

1–й и 2–й мальчики

Толпа

Замечания

Иисус. По–моему, лучше всего ничего не прибавлять к Семи Словам. Для актера это трудно, ему придется каждый раз достигать эффекта"с нуля". Я постаралась облегчить ему жизнь, подводя к каждой реплике, а"Элои"и"свершилось"торжественно вводит Евангелист.

Иоанн. Исключительно важные слова — в сцене II, 5, после"Элои, элои…"Состояние его вполне определяют слова в сцене I, 5:"Сердце мое умерло, вчера, в саду".

Мария - сдержанна, достойна, сильна — и спокойна тем неестественным спокойствием, которое иногда сопровождает предельную боль. Говорит без пафоса, даже без чувств; первый монолог произносит, принимая неизбежное, во втором — пророчествует. Вместе с Иоанном они -два столпа, окаймляющих дикое горе Магдалины (должно получиться что‑то вроде тех картин, где Пресвятая Дева и Иоанн стоят по обе стороны креста, а растрепанная Магдалина бьется у подножья). Точно так же в конце — Pieta.

Мария Магдалина - конечно, она совершенно искренна, но все же немного драматизирует свое горе, она вообще видит жизнь театрально. В сцене с сотником (прежние их отношения нас не касаются) она на минуты перевоплощается в прежнюю плясунью, сознательно воскрешая прошлое ради настоящего. В конце она просто бьется в рыданиях, пока ее не утешила Мария.

К а й я ф а. Это, можно сказать, его апология. Наконец он вполне честен, мало того — он говорит как истинный пророк, увидев и главную слабость иудейства, и тщетность своих дел. Слова эти по–своему перекликаются с тем, что говорит Ирод Великий в первой пьесе. Здесь, и только здесь, мы можем Кайяфе сочувствовать.

Слуги Пилата (собственно — домочадцы):

Флавий - как мы уже знаем, вольноотпущенник.

Обе девицы - наверное, рабыни, но приближенные к хозяевам, фамильярные, избалованные. Подражают манерам знати.

Главк - возможно, тоже вольноотпущенник, но не гнушается обществом"горничных". Образован, суетен, бессердечен, просто невыносим.

Симон Киринеянин. Иногда считают, что он — африканец, и это привлекательно, но я все‑таки решила не предварять того эффекта, который должен вызвать Валтазар. Поэтому он у меня иудей, но живет в другой стране, а сюда пришел на Пасху. Может быть, именно он — паломник в"Царском пути".

Хилиарх - молодой патриций, отбывающий воинскую повинность. Я употребляю здесь античное слово, поскольку слово"полковник", которому оно примерно соответствует, вызывает представление о солидном немолодом человеке, а это — милый мальчишка, вроде наших выпускников Итона, вполне резонно смущающийся приказывать Проклу, которому лет 60. Он слишком неопытен, чтобы найтись, когда ветеран огорчился, и потому прикрывается дисциплиной, а потом с облегчением переходит к спортивным делам.

Разбойники:

Г е с т а с - просто зверь бранящийся (насколько возможно в пьесе). Презирает все добродетели, особенно те, что потоньше.

Д и с м а с - похож скорее на удалого и условного разбойника XVIII века. Я огорчила всех комментаторов, приписав слова, которые обычно переводят:"Господи, помяни меня…", не благочестию, а милосердию, жалости. Быть не может, чтобы работник, ничем не связанный с Иисусом и уж точно (если он о Нем слышал) не следовавший Его советам, вдруг так впечатлился, что сам постиг истину даже не о Мессианском царстве, а о том духовном Царстве, которое еще толком не поняли ученики. Примерно так говорят, чтоб порадовать человека, который возомнил себя Наполеоном. Это — простая доброта, та самая, о которой говорил Иисус (как бы"утешив безвредного безумца, вы утешили Меня"). Получилось буквально!