Айрис Мердок - Книга и братство

Лили медленно пошла вперед, прихватив стул. Поставила его не прямо перед столом, а чуть отступя, словно студент перед экзаменатором. Сняла пальто и села. Обратила внимание, что мишень, обычно висевшая на стене за столом, исчезла. Она сидела и ждала.

Минуты через две Краймонд снова поднял голову. Он был в очках с довольно толстыми стеклами и с другой, более округлой оправой, в которых был не совсем похож на себя. Он снял их и взглянул на Лили:

— Ну так что?

— Прости, — сказала Лили. — Просто хотела повидать тебя.

— Зачем?

Лили была готова к такому вопросу:

— Просто хотела узнать, не нужно ли тебе что напечатать. Кто-то сказал, ты кончаешь писать книгу.

По правде говоря, Лили прекрасно знала, что книгу он уже закончил, поскольку об этом ей давно сказал Гулливер.

— Благодарю, — ответил Краймонд, — книга уже переписана на машинке. Так что помощница мне не нужна.

Однако было не похоже, что он хочет, чтобы она ушла. Он продолжал смотреть на нее, ждал, что она скажет еще.

— Так ты закончил книгу? — сказала она.

— Да.

— А что же ты пишешь сейчас?

— Другую книгу.

— Такую же, как предыдущую, продолжение?

— Нет, совершенно новую.

— О чем?

Краймонд оставил этот вопрос без ответа. Потер переносицу, на которой от новых очков остался красный след. Затем, не глядя на нее, принялся протирать стекла носовым платком, протерев, начал заправлять авторучку чернилами, заправив, вытер перо промокательной бумагой. Она, немного успокоившись, наблюдала за ним и думала, что он постарел, лицо стало немного одутловатым, рыжие волосы поблекли и слегка поредели.

— Чем еще занимаешься? — спросила Лили.

— Изучаю арабский.

— Почему арабский?

— А почему бы нет.

— А, так вот что это такое. Я подумала, это стенографические значки.

Ее взгляд привлекла рукопись на краю стола. Она придвинула стул поближе.

Краймонд, на минуту уделив ей внимание, вновь склонился над тетрадью, в которой писал, когда она вошла. В тетради были арабские буквы. Она принялась их рассматривать:

— Ты это писал?

— Я.

— Трудно?

— Да.

Они помолчали. Затем Краймонд сказал:

— Поскольку нам не о чем больше разговаривать, а я очень занят, может, ты уйдешь?

Лили внезапно покраснела. Она чувствовала, как краска заливает ее длинную шею, щеки, лоб. Она должна была сейчас сказать что-нибудь поразительно умное, или ее прогонят навсегда. Прямо как решающий момент в сказке, когда нужно решить загадку или умереть. К несчастью, в голову не приходило ничего умного. Запинаясь, она проговорила:

— Я очень хочу помочь тебе.

— Благодарю, мне помощь не нужна.

— Я могла бы помогать тебе в политической работе…

— Нет.

— Могла бы печатать на машинке, бегать по поручениям, ходить за книгами в библиотеку, что угодно могла бы делать.

— Нет.

— Знаю, ты лев, а я мышь, но и мышь может помочь льву. Есть такая сказка: лев пожалел мышь, и та сказала, что когда-нибудь отплатит ему добром, на что лев расхохотался, но потом лев попался в сеть, и мышка прибежала, перегрызла веревки и освободила его.

Эта маленькая речь, казалось, наконец развлекла Краймонда и заставила обратить на нее внимание. Он ответил, впрочем, без улыбки:

— Не люблю мышей.

— Тогда я буду тем, кем ты захочешь. Это я пришла тебе сказать. Я люблю тебя. Всегда любила. Ты знаешь, что я, как личность, ничего собой не представляю, но я хочу занимать место в твоей жизни. Насколько мне известно, у тебя сотни таких Лили, ничтожных людишек, которые жаждут служить тебе, все так, но я это я, и я существую ради тебя и понимаю, что делаю. Я рассказала тебе о том прошлогоднем бале. Что бы ни произошло потом, тебе известно, что я желала тебе добра. Чувствую, я в твоей жизни как некий вестник. В конце концов, я знаю тебя давно. Я сделаю все, что ты пожелаешь, буду твоей рабыней, я хочу принести тебе себя в дар, всю себя, мне безразлично, что может случиться, все, что я жажду, это чтобы ты принял меня как человека, на которого можешь всегда положиться и использовать как тебе угодно. Для меня это освобождение, словно Бог так велел, ты для меня абсолют, я ничего не могу, кроме как посвятить себя тебе. Если ты только не отвергнешь меня, я буду неслышна, невидима, тиха, как мышь — прости, ты не любишь мышей, — но я хочу быть с тобой, как вещь в углу комнаты, ждущая, когда понадоблюсь тебе для…

Краймонд, который слушал, слегка хмурясь и держа очки у губ, остановил ее:

— Мне не нравятся слова о ничтожных людишках и что ты, как личность, ничего собой не представляешь. Ты личность, и не никчемная, мне не нравятся подобные выражения.

Краймонд, похоже, говорил обобщенно, не имея в виду лично ее, но она горячо подхватила:

— Рада, что ты не считаешь меня никчемной, — я займусь своим образованием, ты мог бы быть моим учителем…

— Ох, Лили, вернись на землю, где твое чувство реальности?

— Ты моя реальность.

— Ты сама знаешь, что несешь полный вздор, просто тебе хочется излить душу, даже если это не имеет смысла. А теперь, когда ты выговорилась, может, сделаешь одолжение и уйдешь?

— Я не могу уйти, — сказала Лили. Она говорила быстро и горячо, но уверенней. Она сама чувствовала, что в ее голосе появились ужасные истерические нотки. — И не уйду. Уверена, ты испытываешь ко мне особое чувство. Ты должен быть ласковей со мной. Неужели нельзя быть хотя бы ласковей, когда я так люблю тебя? Неужели такая любовь может попросту пропасть зря? Мне нужно от тебя хоть что-то, какое-то подобие договора, статуса, чего угодно, самой малости, которая свяжет нас навеки.

Краймонд отвел глаза, словно устал смотреть на нее, и вздохнул:

— Лили, не вижу никакого смысла в том, что ты просишь. Ты говоришь так, будто я легко могу дать тебе что-то очень ценное…

— Да, да, легко, ты можешь, можешь!

— Но у меня нет этого, нет к тебе этого особого чувства, о котором ты говоришь, и я не хочу, чтобы ты была моей рабыней…

— Тогда не буду…

— Или незаметной вещью в углу комнаты, или мышью, я этого не люблю и не вынес бы рядом с собой такого человека, и я не могу дать тебе никакого «статуса», как ты выразилась, я просто не испытываю никакого особого чувства к тебе, и у меня нет для тебя никакой особой роли — извини.

Лили, сдерживая слезы, подняла с пола пальто и положила его на колени.

— И вернись на землю. Чем ты сейчас занимаешься в реальном мире?

— Выхожу замуж. За Гулливера Эша. Завтра.

Краймонд по-настоящему улыбнулся, больше того — засмеялся:

— Ох, Лили, Лили, так ты готова даже сбежать из-под венца?

— Да.

— Или мне пришлось бы терпеть замужнюю рабыню?

— Нет, нет… если б ты захотел, ничего бы этого не произошло, ничего бы этого не было.

— Ах, глупая… глупая… девчонка.