Дмитрий Тростников - Знаменитость

Старкову совершенно не смущало, что вокруг стоят люди. Все они перекликались в окошки с отъезжающими, передавали приветы, требовали немедленных телеграмм по приезде, предупреждали, что фрукты с базара надо обязательно мыть… И только она торопилась донести до меня свое.

— Понимаешь, главное в жизни всегда надо делать вовремя — пока бог дает тебе шанс. Может, он и тебя испытывает? Главное — это всегда выбор. Или это, или все остальное…

Поезд вздрогнул и еле заметно тронулся. Перрон медленно пополз назад, а провожающие засеменили вслед за окнами и тамбурами, так и не успев договорить все важные напутствия. По коридору вагона ко мне в тамбур протиснулся Алеша Козырный. Он ласково помахал рукой медленно отстающей от поезда Старковой.

— Как думаешь, Сережа, может, мне водку перестать пить? Только красное сухое винцо. В Одессе его много, для здоровья полезно… — спросил певец.

И зачем-то смерил хохлушку-проводницу победоносным взглядом.

С восторгом прильнув к окну автомобиля, Алеша Козырный взахлеб обсуждал каждый дом, каждую улицу Одессы, которые попадались нам на пути. А меня, наоборот, все сильнее грызло беспокойство — не перегнул ли палку певец, сразу затребовав такой огромный гонорар. Он выпалил сумму, едва поздоровавшись, как только продюсер Рудик с распростертыми объятиями встретил нас на одесском перроне. Между тем «Волга» старой 21-й модели, как в фильме «Берегись автомобиля», на которой нас вез Лев Рудик, не оставляла впечатления нажитых подпольных миллионов.

— Посмотрите направо, сейчас мы проезжаем знаменитый Одесский академический театр оперы и балета. Еще Пушкин сюда захаживал, если люди не врут, — сообщал необъятный Лев Рудик. — А теперь внимательнее, проезжаем угол Дерибасовской и Ришельевской. Тот самый знаменитый угол, где, как известно, шестеро налетчиков отобрали честь у бабушки-старушки…

Он рулил с небрежностью старого автомобилиста, говорил вкусно и уверенно, как рассказчик, привыкший увлекать слушателей. Однако боковым зрением я наблюдал, что разговор на перроне не выходит и у него из головы.

— А вот — место, такого вы не найдете больше ни в одном городе Союза — этот угол — таки наша музыкальная биржа…

И Рудик с тайной гордостью поведал, что если кому-то нужны виртуозы Одессы — надо именно сюда. И несколько невзрачных типов, тусующихся на углу, окажутся отличными музыкантами. Например: скрипка, гитара, тромбон и контрабас. И по сходной цене вы на некоторое время становитесь владельцем оркестра. Чаще всего музыкантов с биржи зовут играть на похоронах или свадьбах. А среди них действительно хватает настоящих виртуозов, истосковавшихся по хорошему делу, по интересному репертуару. Так что на запись настоящего концерта многие из них могут согласиться ради интереса — за сущие копейки. А таланты там ого-го!

— Впрочем, нам это не понадобится, — авторитетно сообщил Лев Евгеньевич. — Один из моих деловых партнеров — известный одесский импресарио с невероятными связями в филармонических кругах. Он нам подгонит таких музыкантов, такой высокий класс… — Рудик даже задохнулся от раскрывающихся перспектив. — Кстати, Алеша, гонорар, который ты запрашиваешь — просто людоедство в чистом виде! Сейчас у нас будет разговор с деловыми партнерами. Там ты выскажешь свои пожелания, а я постараюсь их убедить. Но они люди деловые, и как отреагируют — не знаю…

Рудик остановил «Волгу» в начале Приморского бульвара и дальше повел нас пешком. Метров двести, пока не показалась лавочка, где сидел, казалось бы, обычный седенький пенсионер. Если это на что-то и походило — то на случайную встречу старых доминошников, но никак не на важные деловые переговоры. И я подумал про себя, что Лев Евгеньевич соблюдает конспирацию очень естественно и ненавязчиво. Как будто это и не конспирация вовсе.

Седенький пенсионер окинул нас выцветающими и по-старчески мутноватыми голубыми глазами. Этот дед сошел бы за обычного доходягу, разглядывавшего на бульваре россыпь опавших каштанов, если бы не одна маленькая деталь. На безымянном пальце левой руки старика бросался в глаза золотой перстень с темным камнем. Перстень был такой массивный, что казалось: это он своей тяжестью оттягивает подрагивающий старческий палец к земле.

— Здравствуйте, Магельницкий, — поприветствовал Лев Евгеньевич. — А где же Янкель Моисеевич Шейфер?

— Янкель будет с минуты на минуту, — прошамкал старичок. — Так шо, Левочка? Таки эти цуцики будут петь?..

И я понял, что «цуцики» — это мы. И для этого дедушки, не иначе, хранящего в своем полосатом матрасе пару миллионов, Алеша Козырный вовсе не знаменитый и скандальный певец, а какая-то «темная лошадка». И этот дедушка, видимо, опасается, что молодой, по его меркам, Лева Рудик собрался втянуть их с Янкелем Шейфером в какую-то непонятную аферу, на которой можно потерять деньги. Радужное настроение, посетившее меня с первых минут в теплой Одессе, моментально схлынуло. Потому что стало ясно — предприятие, ради которого мы притащились за тридевять земель, висит на волоске. И я еще сильнее пожалел, что Алеша сразу заломил несусветный гонорар. Рвачество еще никому не шло на пользу.

Все время, пока мы ехали в поезде, Алеша разрабатывал план, как стребовать с Рудика гонорар побольше. Как только я пересказал ему перспективы курортно-музыкального бизнеса — глаза певца загорелись. Полдороги он шевелил губами, совершая подсчеты в уме. И, наконец, выбрав момент, когда кроме нас в купе никого не осталось, он свесился с верхней полки и пообещал, что постарается «стрясти с этого барыги» три тысячи рублей. При этом половину своей доли, Алеша клятвенно заверял, презентует мне, чтобы хоть какая-то сумма положила начало отдаче долгов.

— А вот и Янкель! Здравствуй, уважаемый! — подскочил Лев Евгеньевич, раскрывая объятия.

Вниз по бульвару, прямо к нам шел большой еврей неопределенного возраста. Ему могло быть пятьдесят, а могло быть и семьдесят пять. На голове развивалась седая шевелюра кудрявых волос. Вперед выпирал немаленький живот.

— Таки веселый сюрприз ты нам приготовил, Левушка! — с веселым задором пробасил Янкель Шейфер, имевший «огромные связи в одесском филармоническом мире».

— Да, вот, настоящий король блатной песни Алеша Козырный перед вами собственной персоной. Живой, настоящий, можете потрогать руками, если хотите, — отрекомендовал Рудик. — Рвется записывать концерты. Находится в прекрасной творческой форме. Аппетиты, правда, под стать знаменитости. Алеша хочет гонорар три тысячи рублей.

Алеша встал с лавочки и артистично раскланялся.

— А что ж гонорар такой большой? — прищурившись, поинтересовался Шейфер.