Мастер Чэнь - Дегустатор

— Какая тетя Хася? — растерянно спросила Алина.

— Какая пися? — в то же мгновение выговорил я.

Гриша сделал глубокий вдох, потом выдох, повернулся к Алине.

— Сначала вопрос дамы. Семантика выражения «пися тети Хаси»… вы же изначально филолог, госпожа Каменева, как следует из ваших официальных биографий? Вас не пугают слова типа «семантика»?

— Не пугают, — признала она, борясь со смехом.

— Отлично. Так вот, видите ли, Алина, тетя Хася родом из Бердичева. Было такое замечательное местечко, собственно, город — Бердичев. Там она владела лучшим публичным домом. Что означало, что она занимала в местном обществе очень уважаемое место. А до того, в молодости, она, естественно, занимала совсем другое место, хотя тоже в публичном доме. И была популярна у мужской части населения. Ее, скажем так, среди мужчин все знали, в библейском смысле тоже. Так вот, семантика выражения «пися тети Хаси» такова: нечто всем хорошо известное и даже слегка надоевшее, не представляющее сенсации. В точности как недовольство господина Седова. Так, далее.

Он повернулся ко мне:

— А теперь ваш вопрос, Сергей. Я в затруднении. Дело было в начале двадцатого века, сто лет назад, и я не уверен, что сохранились подробные описания. Да и вообще, что вы имели в виду — какая пися? Это ведь очень странный вопрос. Какого именно ответа вы ждали? Вы вообще хорошо подумали, прежде чем спросить?

Тут я выяснил, наконец, как смеется Алина. Это было неожиданно, надо признать: смеется она басом, явственно выговаривая «ха-ха-ха».

— Но если вы спросите, откуда взялось изобретенное мной выражение «сто писят» — то частично и от тети Хаси тоже, — смягчившись, сказал Гриша.

Через час, во время долгого и задумчивого обеда внутри главной достопримечательности ярмарки — в громадной, самой большой в мире бочке, с окнами, кухней, столиками и официантами, — мой телефон зазвонил.

— Приветствую, приветствую, дорогой друг вино-писатель! — раздался далекий скандирующий голос.

— Здравствуйте, господин главный редактор Костя! — ответил я.

— Позволь тебе высказать свое огорчение, — продолжил Костя. — У тебя там в группе, как я видел по приглашению, находится знаменитая и богатая женщина. Лично Алина Каменева.

— Находится, — осторожно сказал я.

— Так вот, мне только что сообщила разведка, что прямо там, в Германии, она заключила контракт с неким всеми нами любимым Игорем Седовым на его постоянную винную колонку в своем славном журнале La Mode, — тщательно выговорил Костя. — Это очень печальный факт. Куда ушло твое обаяние? Тебе задание: пока вы еще вместе, объясни ей, кто лучший винописатель России. После чего ждем тебя с не-тер-пе-нием.

Костя, конечно, на самом деле опечален не был, он знал, что я занят по уши и еще одну колонку не вытяну. Но это было не главное.

Я быстро обдумал ситуацию, недоумевал целых полминуты, а потом начал тихо смеяться. Это же была лучшая новость дня.

— А с другой стороны, — продолжал Костя мечтательным голосом, — что ж, если королю не нравятся спектакли, то — что?

— То, значит, он не любит их, не так ли, — автоматически завершил я. — Верно?

— Неверно. Верно так: а если наш король не любит пьесы, то, значит, нету для него в них интереса. Гуд-бай.

Что ж, все в порядке, да и как иначе? Но тут телефон — как же я ненавижу мобильники — зазвонил снова.

— Сергей, это Альберт, — доложил мне голос. — Наши архивисты, историки и прочие работали все утро. Созвонились друг с другом, нашли архивы двух городков у Зоргенштайна, записи в неприкосновенности, включая шестнадцатый век.

— И что же — там есть записи о сожжении колдунов и ведьм?

— Да, — грустно сказал Альберт. — А про еврейские дела есть записи еще и в синагогах. Сергей, к сожалению, это чистая правда. И даты совпадают. Их сожгли.

Альберт еще спросил меня, что я намерен делать дальше.

И я забормотал, что сообщу чуть позже.

Ведь надо было сначала сделать еще один звонок — я вспомнил, что пообещал каждый день докладывать об итогах Ивану и Шуре. А тут рассказать, как ни странно, было что, хотя прошли всего сутки.

Мне, помню, очень не хотелось делать этот звонок.

— Это Сергей, — сказал я в трубку, нервно посматривая на выход из бочки-гиганта: сейчас всех могут погнать в автобус, а я… у меня ведь машина…

— Докладывай, — решительно сказал мне голос. — Ты вовремя. Мы тут как раз, впрочем — неважно. Ну и?

— Преступление никак не могло быть связано с технологиями приготовления вина в замке или где-то еще, — сказал я монотонно. — Случайного отравления садовыми опрыскивателями тут нет и близко. Все было задумано заранее, требовало специальных знаний и нескольких дней на подготовку. Это самое важное. Потому что, раз так, то, скорее всего, готовиться начали до того, как замок был выбран местом встречи…

В трубке раздался предупреждающий кашель.

— Да, понимаю. Посчитайте дни. Смотрите сами: могли преступники недели две назад знать то, чего не знали даже вы, поскольку нечего еще было знать? Далее. Мотивы отравления пока неясные, есть несколько вариантов. Уже представляю, в чем и почему полиция может ошибаться. И самое главное: могу примерно описать, как это было сделано, почти знаю — кем, но…

— Серега, тормози, — раздался голос. — Шурик, скажи, я похож на немецкого полицейского?

— Что-то есть, — прозвучал далекий голос.

— Но я ни хрена не немецкий полицейский. Мне по хрену, кто и как это сделал, если это не по нашим делам. Наши дела — сам знаешь какие. Чтобы подопечный был в порядке. Ты все правильно сказал, это то, что нам было надо. А ловить бытовых отравителей по всей Европе — это не то, что нам надо. Пусть сами ловят. У нас свои задачи. А они изменились. Слышал насчет проклятого вина?

— О, господи, — с отвращением сказал я.

— Ага. Сначала протокол планировал одну символику встречи. История страны, любовь к европейской цивилизации, культура, традиции, знаменитый замок, знаменитое вино — вот что такое этот хренов Зоргенштайн. Просто праздник какой-то. А тут прикинь: подопечные вчетвером посещают место сожжения еврейских колдунов и пьют там проклятое вино. Ведь не поймут их, пожалуй. Тут не только мы, тут протокол встал на уши. И наш, и не наш. Не та символика получается. Отбой, Серега. Ты нам очень помог, вообще-то.

Как быстро, подумал я. Только сутки. Это и вправду случилось. Я не нужен.

— С нас одна штука, — сообщил голос Ивана в трубке.

— То есть как — с вас, это мне надо отчитаться, — озабоченно сказал я.

— Ага, будем мы из-за штуки поганых евр ездить к тебе принимать отчет. Это непредвиденные оперативные расходы. Оставь себе. А штука с нас другая, получше. Одна штука звонка. Если кто-то на тебя наедет не по делу. Отъедет через десять минут, точно говорю. И не вернется. Да ладно, просто так звони, герой. Понял?