Чума в Бедрограде

И они попались. Теперь краеугольная жажда послушать ругань Максима и Ройша зовёт туда. Но профессиональная гордость — велит остаться тут и продолжить. Но если долго давить жажду, будет икота и дурной запах изо рта. Но если вскочить и побежать, кто-нибудь стырит ещё и револьвер в дополнение к усикам.

Ларий, захлопнув ловушку, вышел.

Из конференц-зала бессловесно слышалось гудение Максима и не слышалось Ройша. Потому что Ройш говорит тихо. По длине пауз ничего не вычислишь.

Усики пришлось-таки нарисовать на бумажке и прилепить к морде чучела слюнями. На кого спланируют — тому будет счастье в новом году.

Студентов в бордель?

Не по домам, потому что нельзя ходить?

Не по домам, потому что тайна?

Не по домам, потому что может потребоваться ещё кровь?

Страшные люди — Университет. Как их не любить.

Охрович и Краснокаменный приставили стремянку к стене. Залезли, продели руки чучела в предназначенные именно и только для них петли. Направили револьвер в сторону входа. Подумали, позволили часам Золотца вольготно свисать из кармана.

Пусть будет нотка лёгкой небрежности.

Подумали, стащили один сапог и водрузили на стол Максима.

Умеренной громкости нотка.

Подумали, взяли со стола Лария кипу каких-то бумаг и аккуратно, по одной просунули их под дверь запертого завкафского кабинета.

Ларий слишком самодовольно хихикал себе под нос, когда выходил. Гордыня порочна.

Все дела сделаны?

Все дела сделаны, можно и Максима с Ройшем удостоить внимания. Или удостоить вниманием? Нет, кажется, всё-таки внимания.

Охрович и Краснокаменный вышли из преподавательской вотчины и симметрично подперли косяки двери кафедрального конференц-зала.

— Может быть, я всё-таки лучше знаю, занимаются фаланги решением вопроса или нет?

Это Максим. Он похож на автопоезд, выжавший тормоз, но всё равно катящийся. Потому что оказался на уклоне в 30 градусов. Или даже 45. И теперь он катящийся. Хотя лучше катющийся , катющийся смешнее. Катющийся с зубовным скрежетом и искрами из-под колёс. Очень старается, но всё равно только стирает тормоза окончательно.

А всего-то и надо — отдаться.

Максим не посещал бордельный инструктаж ( шутить про шлюх— священный обет, надо поддерживать репутацию).

Максим не заслуживает жалости.

— Максим, вы не слушаете, так что я вынужден повторить ещё раз. Я уже понял, что фаланги не выдавали вам эксплицитной информации относительно своего решения нашего вопроса. Тем не менее, наличие Силового Комитета в Хащине ясно говорит о том, что высокие уровни доступа так или иначе действуют. Мой вопрос, соответственно, звучит так: как вы оцениваете шансы того, что они действуют хоть в какой-то степени в наших интересах?

А это Ройш. Много слов, мало слов на «ия-ий-ие» или «изм». Предложения короче минуты. Да он страдает!

Надо ему об этом рассказать. Пусть ЗНАЕТ, что он СТРАДАЕТ.

Ройш неспособен придти к соглашению со своим внутренним миром.

Ройш НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ жалости.

— Всё это звучит подозрительно и невнятно. Студентка Шухер попала в хащинскую больницу в тяжёлом состоянии, её забрал Силовой Комитет, да? Без фаланг, без извещения кого бы то ни было, узнав о ней раньше нас? И все ваши доказательства — слова какого-то врача! Помилуйте, вы понимаете, как легко купить одного врача?

Это снова Максим, не Ларий. Ларий сел на край стола, сложил руки на груди и участлив. Зачем иметь своё мнение, когда есть столько других. Хороших и разных.

Ларий знает, к чьему мнению примкнуть.

Ларий не заслуживает (? — а есть поводы?) жалости.

— Я не опираюсь исключительно на слова; врач передал мне некий предмет, доподлинно принадлежавший Брови и находившийся среди её вещей всё последнее время. Фотографию Габриэля Евгеньевича, подписанную её рукой и предназначавшуюся её хащинской подруге, если быть точным. Я полагаю это достаточным доказательством пребывания Брови в Хащине.

Максим зафыркал.

Обидно говорить с рептилией, да, да, да? У него на всё есть ответ. ВСЕГДА есть ответ. Он Ройш, он создан таким.

— Я не замечал никаких изменений в поведении фаланг — им как было, так и остаётся плевать на нас.

В кафедральных дверях нарисовалась новая фигура. Это Дима, человек-который-не-спит-третьи-сутки. Человек-который-не-определился-виноват-он-в-исчезновении-Брови-и-других-радостях-или-нет. Дима никогда не в курсе, что и зачем он делает. Привык полагаться на других. Привык доверять всем подряд, потому что не хватает мозгов запомнить, кто хороший, а кто плохой.

Дима не заслуживаетжалости.

— Неважно, — это всё ещё Ройш, хладнокровный и кривомордый. — Вполне допуская возможность того, что выясненная мной информация о Силовом Комитете является ложной, я, тем не менее, полагаю, что мы лишены возможности рисковать. Эпидемия грозит окончательно выйти из-под контроля, она более не может оставаться тайной. К вечеру сегодняшнего дня мы получим лекарство — это тот самый момент, когда следует официально объявить о чуме. Поскольку фаланги отказываются обнаруживать своё знание происходящих событий, наиболее разумным решением представляется официально уведомить о чуме Бедроградскую гэбню.

Сумасшедший Ройш, с гиканьем бросающийся в атаку?

ДА ПОЖАЛУЙСТА ЕЩЁ КУСОЧЕК

— Радикальное предложение, — это Дима, человек-которого-никто-не-спрашивал, — и нет, я вообще-то зашёл только для того, чтобы сообщить, что лекарство будет часам эдак к семи-восьми вечера. Но, кажется, тут всем не до того, так что вы продолжайте, продолжайте.

Ройш скосил на него глаза. Ройшу не нравится спорить, Ройшу нравится, когда всё делают по-ройшевски.

Охрович и Краснокаменный, поразмыслив, сложили пальцы домиками в знак поддержки.

Им тоже нравится, когда всё делают по-ихнему.

— Ещё один советник, — от Максима почти повалил пар. — Раз уж явился, порадуй нас — сегодняшнего лекарства хватит? Это то, что можно предъявить фалангам в качестве решения проблемы? Это то, что будет выглядеть убедительно?

— Возможно, ты хотел спросить «это то, что может спасти население Бедрограда?». Ответ: не знаю. Первой порции на всех точно не хватит. Тетрадку с арифметикой дома забыл, завтра принесу. Будет ли оно вообще работать — одному лешему известно. Должно. Иначе нашу жизнь пора признавать довольно безрадостной.

— Ты не знаешь .

— Не то чтобы запихивание твири в студенческие жопы было моим жизненным интересом. По крайней мере, со стороны запихивающего.

Сейчас Максим встанет на дыбы и измордует его до смерти, РАДОСТЬ КАКАЯ

— Ты не знаешь, и, тем не менее, взялся за всё это.

Ну или сдержится.

КрЕтИн (лучше: ДеБиЛ, должно заканчиваться тоже большой буквой, иначе как-то нехудожественно).