Роман Сенчин - Информация

Все выходные сидел дома, глотал водку, слушал музыку, мучился, ждал, когда поеду в аэропорт, старался представить, какой он, Иркутск, что там может быть интересного.

Вспомнил, что откуда-то оттуда родом Свечин. Позвонил ему.

– Да нет, – забубнил тот, – я жил западнее почти на тыщу километров. Но в Иркутске бывал, конечно.

– И что там посмотреть? – Я вообще был рад поговорить не об Ангелине.

– Ну, так… Музей там есть… центр так ничего, дома деревянные… Я и не помню уже, десять лет прошло, даже больше.

– Понятно. Значит, ничего не можешь посоветовать…

– Могу адрес дать друзей моих. Нормальные ребята, я у них вписывался много раз. Таня и Олег, сибирские хиппи. Покажут, расскажут.

Я хотел отказаться – с какой стати буду навязываться незнакомым людям, которые вполне могли Свечина и не помнить. Но подумал, представил, что трое суток буду один, и согласился:

– Давай… А ты давно с ними общался?

– Года два назад списывался по электронке, но потом что-то у них она перестала работать.

– Хм… Может, их уже там нет?

– Да вряд ли. Просто лень, наверно… Что, давать адрес?

– А телефон?

– Нет. Там не во всех квартирах телефоны.

– Мобильник?

– Мобильник – тем более… Вот, записывай, короче: бульвар Постышева, дом…

Поздним вечером в воскресенье, побритый и умытый, но умирающий с похмелья, я ехал в Домодедово. В зоне посадки купил фляжку коньяка, выпил почти залпом. Все пять часов в самолете спал, даже пропустил кормежку. И в Иркутске по трапу сошел уже вполне бодрым, готовым к делам.

Поселился по броне в гостинице «Иркутск», на которой, видимо, еще с советских времен красовалось притягательное слово «Интурист».

В течение дня я вел переговоры и неожиданно легко добился подписи партнеров в том варианте договора, который предложило наше агентство. Вечер и следующие два дня были совершенно свободны.

Погуляв по магистрали Иркутска – улице Карла Маркса, вдоволь насмотревшись на Ангару, которая оказалась совсем не такой, какой представлялась раньше, по книгам Распутина (у него – неудержимая, полноводная, а в реальности вялая и мелкая даже сейчас, в период таяния льда), я купил в киоске карту города, нашел бульвар Постышева, на котором жили друзья Свечина.

Бульвар обнаружился далековато от центра – добираться туда было поздно. Решил ехать завтра. Конечно, чувствовал неловкость за неожиданный визит к незнакомым людям, но желание познакомиться с местными было сильнее. (Знакомство с участниками переговоров я ценным не считал – обычные, не очень крупные коммеры, ограничившиеся после заключения переговоров лишь фужером шампанского и довольными улыбками, обнажавшими желтоватые зубы.)

Не зная, чем занять себя до сна, пришел в гостиницу, снял в номере куртку и спустился в холл.

Гуляя по городу, я выпил две бутылки пива, потом поел с водкой в ресторанчике «Моне», но все еще был более-менее трезв, и хотелось продолжить. Но не просто выпивать и закусывать, а с каким-нибудь развлечением…

На диване рядом со входом сидел охранник, на охранника, впрочем, совсем непохожий – по виду уже старик-пенсионер. Этакий уставший, непригодный к выполнению своих обязанностей швейцар.

Потомившись в одиноком брожении, поприслушавшись к отдаленным звукам ресторанной жизни – звону посуды, возбужденным голосам, – к которой не тянуло (что там? – столик, рюмка водки, чужие люди вокруг), я подсел к старику. Решил узнать, как здесь можно достойно провести пару часов.

Первым делом, естественно, приветливо произнес:

– Добрый вечер.

– Да какой он добрый, – поморщился тот. – Ох, голова как болит…

– Погода?

– Да какая погода… Внучата замучили.

Так, какой-никакой, а завязывался разговор. И я спросил:

– А что такое?

– Да хулиганют все, балуются.

– Понятно… А сколько им?

– Лет? Да старшему двадцать, а младшему шестнадцать доходит.

Мне становилось все веселее.

– Это не внучата уже, а целые внуки.

– Ох-х, и не знаю, что с ними делать. Жизни совсем не дают. Вот и болит голова, что не знаю, куда деть их. Бандюги.

– А родители что?

– Да что родители, – престарелый охранник снова поморщился. – Родителям, им так же, как мне…

– Поня-атно, – поддержал я его вздохом и перевел разговор: – А где у вас здесь время можно убить перед сном? Есть интересное что-нибудь?

– Где, в городе или тут?

– Ну да, в гостинице.

– Да вон стриптиз есть в подвале.

Я давно не был в стрип-клубе, с начала нулевых, кажется. Захотелось глянуть, какие здесь, в Иркутске, девушки. Как танцуют, как раздеваются.

– А пройти?

Кривясь от боли, охранник приподнялся, показал рукой налево:

– Вон, видишь, огоньки? И под ними лестница вниз.

– М-м… – И огоньки, и лестница были совершенно неприметны. – Так, без подсказки, и не найдешь. И что, там стриптиз?

– Ну да. Девки сиськами машут. Хотя, – охранник, видимо, вспомнил, что ему нужно рекламировать заведения на своем объекте, – хотя – красивые. Высокие, гладкие. Кобылки такие, знаешь. Сходи, сходи. – И даже игриво, в меру сил, подмигнул.

Я спустился по лестнице и в узком коридорчике наткнулся на парня. Он преграждал мне дорогу:

– На стрип?

– Да. А что?

– С вас двести рублей.

Дал ему деньги и пошел дальше.

За поворотом оказалось небольшое помещение с низким потолком. Крошечная сцена с шестом, штук пять столиков, бар у дальней стены. Пусто. Один человек за столом, один – за стойкой. На сцене никого. Играет негромкая плавная музыка. Усыпляющая.

Я постоял в недоумении – никаких перспектив веселья не наблюдалось. Хотел было уже развернуться, потребовать двести рублишек назад, и тут (наверняка поступила команда выходить: клиент подгреб) на сцене появилась высокая худая особа в шортах и топике. Худая, но, правда, с крепкими, длинными ногами. Покачала бедрами, включаясь в ритм музыки, и стала танцевать. Я сел за ближайший столик.

Странная вещь – нагота незнакомой женщины, чужой секс. Вроде бы и ничего нового, ничего, по существу, интересного для того, у кого есть жена или подруга, у кого был десяток сексуальных партнерш, но миллионы сидят и сидят перед компьютерами, просмат-ривая порноролики, покупают журналы с раскинувшими ноги самками, ходят в такие вот клубы; самые бедные и ленивые героически дожидаются ночного эротического фильма на «Рен-ТВ»…

Вот и я сидел и смотрел на, по существу, ничем особенным не примечательную девушку, извивающуюся возле металлической палки, волновался, ждал, когда она снимет топик, спустит шорты… Инстинкт, конечно, заставлял сидеть и смотреть, волноваться, предвкушать. Инстинкт заставлял, а мозг вопрошал: «На фига? Ты ж взрослый человек».

– Извините, – голос над ухом, – нужно что-нибудь заказать.