Елена Котова - Легко!

Внезапно возник почти полный свободный день, но Джон был слишком сфокусирован на сделке, чтобы переключиться на что-то новое. Он решил, что заслужил полдня безделья.

Он отправился домой пешком. Принял душ, снял темно-синий костюм и ненавистный галстук Armani, переоделся в джинсы и любимый темно-желтый заношенный блейзер. Выйдя из дома, прогулялся по Холланд-парку, потом вошел в Кенсингтон Гарденз и по затененной аллее направился на восток. Теперь уж и не припомнить, когда в последний раз он мог позволить себе роскошь просто бродить по парку в разгар рабочего дня. На часах было только четыре.

Джон дошел до Серпентайн и долго смотрел на лебедей в пруду. Вокруг гуляли, бегали трусцой и катались на велосипедах и роликах. Люди жили своей обычной жизнью. Он уже подзабыл, что и в рабочий день, если только есть намек на солнце, Гайд-парк полон народу. Джон подумал, что было бы неплохо выпить. Огляделся – наверное, лучше всего пойти в «Харви Ник» и посидеть «на Пятом». В августе в это время там будет пусто.

В полшестого он заказал бокал шардоне. Охлажденное белое вино – как раз то, что ему было надо после солнца. Нет, точно не виски. В крови всё еще бурлил адреналин несостоявшейся сделки. Джон спросил себя, почему именно сегодня Одри не позвонила ему ни разу? Она не могла забыть про сделку. Но не позвонила. Он посмотрел на парочку в углу бара за низким столиком и подумал, как это смешно, что они одновременно и обнимаются, и запихивают в себя огромные сэндвичи, запивая их каким-то жутким красным коктейлем. Если это романтическое свидание, чего они так навалились на еду?

Без четверти шесть он заметил, что справа от него села женщина. Она взялась сначала за спинку стула рядом с ним, потом, чуть помедлив, села на один стул дальше. Именно это движение привлекло внимание Джона. Он пил вино, незаметно наблюдая за ней. Деловая женщина, лет так тридцать семь – сорок. Привлекательная, виден класс. Одета в джинсовое платье с низким вырезом и бледно-желтый шелковый пиджачок, дорогие массивные золотые часы украшали тонкое, породистое запястье. Декольте демонстрировало покрытое ровным умеренным загаром ухоженное тело. Изящные щиколотки – еще один признак породы, черные босоножки на платформе. Мелированные волосы и беспорядочно-модная короткая стрижка. Когда она потянулась за пепельницей, Джон отметил кожаный лейбл Dolce&Gabbana на заднем кармане платья. Женщина выудила сигарету из рюкзачка Louis Vuitton с монограммой и заказала розовое шампанское.

Классная девочка. Что она здесь делает? Ошивается в поиске знакомства? Она болтала с барменом. «Какой-то славянский язык, – понял Джон. – Русский, возможно». Не то чтобы она его заинтересовала, но он заказал еще бокал шардоне. Вскоре и женщина попросила второй бокал шампанского. Она тоже разглядывала людей в баре и пару раз скользнула взглядом по Джону. Зазвонил ее телефон, и она стала говорить по-английски, очень бегло, но с акцентом. Потом принялась что-то писать на блекберри. И совершенно неожиданно для Джона – они сидели почти рядом уже более получаса – повернулась к нему:

– Ну и день! Посмотрела сегодня восемь квартир, и всё такая дрянь, и так дорого. Ну и город! Всё втрое дороже, чем в Америке, и, даже если ты готов платить, взамен не получаешь качества.

– Вы что, недавно переехали в Лондон?

– Два месяца назад.

– И где вы ищете квартиру?

– Примерно в этом районе, я имею в виду район Найтсбридж.

– А что вы делаете в Лондоне?

– В банке работаю, что здесь еще можно делать?

– А откуда вы?

– Из России.

– Я так и думал. Я был в России один раз, мне Москва понравилась.

– Да, город, конечно, необычный. Я скучаю по нему. А что вас привело в Россию?

– Бизнес с вашим основным телекомовским концерном.

– Как говорится: «Из всех пивнушек всех городов мира, почему она зашла именно ко мне?», помните? Я имею в виду, мир тесен. Просто владелец концерна мой друг. Нет, не друг, просто я его знаю давно. Это умнейший из всех российских бизнесменов, если меня спросить.

– Не знаком, но охотно верю.

Они болтали и болтали. Легко… Джон немало знал о России, и не только о «Челси», и они сплетничали об олигархах. Она не хвасталась именами, это был естественный легкий разговор, в любом случае интереснее, чем о погоде. Она сказала, что ей не нравится Лондон, трудный город для жизни в сравнении с Москвой, не говоря уже об Америке.

– А вы жили в Америке?

– Да. Пять лет.

– А потом вернулись в Россию. И чем занимались?

– Инвестбэнкинг, проектное финансирование.

– Нравится?

– Честно говоря, да. Хотя, конечно, тяжелый хлеб. Но это не обсуждается.

Джон любил знакомиться с новыми интересными людьми. Плюс Анна – так ее звали – была сексуальна и с хорошими манерами. Она говорила уверенно, но не напоказ, не пускаясь в объяснения, как будто ей было не важно, правильно ли он ее понял и что думает по этому поводу. Приятный английский с мягким акцентом. Во всем этом была искра какого-то смутного вызова: «Мне всё равно, что вы обо мне думаете. Мне просто приятно поболтать. Пока». Какой-то невыразимый шарм, бесконечная женственность. Время от времени она вроде как смущенно взъерошивала волосы и смотрела на него с вопросительной смущенной улыбкой, как бы говоря: «А это ничего, что я тут разболталась с незнакомым человеком?» Он вдруг понял, что она старше, чем ему показалось. Да, девчоночья фигура, на лице ни морщинки. Но выдавали глаза, так много повидавшие. В них было знание всего, что только есть на свете. Они вносили некоторый диссонанс в ее облик. Он прямо спросил ее о возрасте:

– Сорок два, – ответила она легко.

Тут он заметил пакет «Харви Николс» рядом с ее рюкзачком. Она проследила его взгляд.

– Знаю, знаю, что вы подумали: «Она покупает еду в „Харви Нике“, какой снобизм». Просто так случилось, что я оказалась поблизости. И я одна в этом городе. Сколько я могу сэкономить на еде?

– Резонно.

– Мне пора. – Она попросила счет.

Джон потянулся и взял его.

– Можно я?

Ему понравился ее ответ, не игривый, а просто оброненный:

– Вы уверены?

– Уверен. А у вас случайно вечер не занят? Может, вместе поедим?

– Мне хочется домой. Но спасибо за приглашение.

Выйдя из магазина на улицу, он замахал кэбам.

– Нет, спасибо, я живу напротив. Десять минут ходьбы через парк.

– Но вы же не можете идти по парку в темноте?

– Почему нет? Я всегда так хожу.

– Тогда я вас должен проводить.

– Это совершенно не нужно. Я знаю дорогу, и это безопасно.

– Нет, я настаиваю. Давайте считать, что мне просто хочется с вами пройтись.

– Ну, было бы неприлично отказать…

Анне не хотелось больше говорить о России – как будто она провинциалка и нет других тем. Почему-то она всю дорогу говорила о Диане, Чарлзе и Камилле. Они не заметили, как дошли до ее дома.