Сергей Минаев - Москва, я не люблю тебя

— I don't want your love to bring me down, — поет Саймон Ле Бон.

И я с ним согласен. Я не хочу твоей любви, Москва. Я хочу выглядеть, как прикольный полицейский из клипа Beastie Boys — Sabotage, а выгляжу… даже на «Глухаря» не тяну, если честно. Сменить диск? Поставить Лепса? С чем там у него рюмка на столе стояла? Ну уж явно не с кальвадосом…

У здания ментовки происходит что-то странное. Весь тротуар залит белой пеной, два пожарных расчета сматывают шланги, пахнет мокрыми тряпками и жженой пластмассой. Как быстро. Не успели мэра снять, они уже жгут архивы.

Автоматически встаю на носки, но вспоминая, что одет в «конторское», преодолеваю омерзение и аккуратно шагаю ко входу. На крыльце тучный мужик в майорских погонах ругается с пожарным. Подхожу ближе:

— День добрый, как мне начальника отделения увидеть?

— Да какие, нахуй, пробки?! — не обращая на меня внимания, орет майор. — Надо было жопу раньше оторвать, тогда б успели!

— Добрый день, — повторяю. — Где начальник отделения?

— Сгорел, — отмахивается от меня майор. — Я на тебя такой рапорт накатаю, ты себе шланг свой в жопу засунешь!!!

— Майор, я щас шланг тебе засуну, — достаю ксиву. — Полковник Ерохин, ФСБ России. Где начальник отделения?

— Э, — майор пялится на ксиву, заносит руку, чтобы отдать честь, понимает, что без фуражки, и тараторит: — Здравия желаю… вот я, начальник, майор Рукавишников… понимаете, сгорели мы вот… тут.

— Вижу, что не утонули. Разговор есть.

— Так… это, — майор оглядывается по сторонам. — Нам же… кабинет… нет же теперь кабинета-то…

— Не принципиально. — Беру его за рукав, отвожу в сторону. — Сегодня утром в вашем районе убит фельдъегерь. Пропал кейс с документами, содержащими государственную тайну. Между девятью и десятью часами утра. Где смена, которая в это время дежурила?

Майор округляет глаза. «Висяк!» — читается в его зрачках. Выдерживаю паузу, пытаясь понять, — он или нет? Или не он, но уже в доле?

— Смена… смена… — Он зачем-то достает телефон, судорожно тычет в кнопки, потом убирает. — Так они же здесь еще! Товарищ полковник! Они-то…

Майор засовывает голову в выгоревший проем входной двери и орет голосом, которому позавидовал бы Хосе Каррерас:

— Федоров! Федоров! Кустов! А ну, мухой сюда!

Раздаются хлюпающие звуки. Будто лошадь идет по лужам. Из проема выходят двое ментов. Худощавый, похожий на олигарха Прохорова лейтенант в закатанных по колено форменных брюках и размокших, будто картонных ботинках, с доской для дартс в руках, и старшина, пониже ростом, всклокоченный, с закопченным лицом, прижимающий к груди обгоревший монитор.

— Все, что удалось спасти, товарищ майор, — извиняющимся тоном лопочет «летёха» и демонстрирует доску.

— Вот идиоты-то! — Майор бьет по доске, выбивая ее из рук лейтенанта. — Чё ты притащил-то? Чё ты притащил?! Простите, товарищ полковник.

Старшина ставит монитор в пенную лужу и отходит назад.

— Так, — майор утыкает руки в боки, — фуражки где?

— Так пожар же, — пытается оправдаться лейтенант.

— А! — отмахивается майор. — Вот такие теперь кадры, товарищ полковник. Не то, что в наше время. Так! Товарищ полковник из ФСБ. У нас ЧП на районе. Доложить по форме, что происходило утром на вверенной вам территории и потом мне отчитаться!

— Есть! — Менты отдают честь. — Здравия желаем, товарищ полковник!

«Господи, неужели эти дебилы бабки спалили? Жаль, нельзя сейчас зайчика достать».

— Лейтенант Федоров и старшина Кустов по вашему приказанию…

— Вольно, — достаю сигарету. — Пошли, поговорим. Спасибо, майор.

По дороге к ближайшей лавочке менты тревожно оглядываются в сторону начальника. Все-таки в доле?

— Ну что, мужики, сгорели на работе? — сажусь на лавку, разминаю в руках сигарету. Менты остаются стоять.

— Да, — выдыхает лейтенант, — такие дела!

— Значит, вы теперь вроде как погорельцы? — пристально смотрю в глаза старшине.

— Выходит так, — старшина отирает лицо.

— Повезло вам!

Старшина удивленно смотрит на меня.

— Так теперь по указу премьера всем погорельцам компенсация положена. Два миллиона. Лицо старшины оживляется.

— Так это ж вроде тем, кто от лесных пожаров, — неуверенно говорит лейтенант.

— Так вы с пожарником договоритесь, что рядом лес горел, может, и вас занесут в погорельцы.

— Зачем же это нам договариваться? — Лейтенант застегивает верхнюю пуговицу.

— Бабки получите. Выходное пособие будет. Шучу. — Отряхиваю пепел с лацканов пиджака. — Отделение-то теперь всяко расформируют при таких делах. На вашей поляне государева фельдъегеря убили. По оперативке — двое гастарбайтеров. При нем был кейс с миллионом долларов. Для офицерских вдов везли, — достаю замусоленный носовой платок, отираю лоб. — Тех гастарбайтеров полчаса как на Лубянку упаковали. Хорошо, бабушка их опознала, да. Он бедный вышел из машины, а они ему хрясь трубой по голове! Бабушка с котом гуляла, прямо на ее глазах. Двадцать три года парню.

— У нас тут гадов этих паскудных как мышей развелось, товарищ полковник, за всеми не уследишь, — разводит руками лейтенант.

«Конечно не уследишь. Зачем тебе следить? Тебе же за них прорабы откатывают».

— А может фельдъегеря не на нашем участке убили? — с надеждой говорит старшина. Его лицо почернело, под цвет гари.

— На вашем, старшина. На вашем. Гастарбайтеров тех менты приняли. И отпустили. Но уже без кейса. По показаниям самих убийц.

— Да врут они все, падлы эти! — Лейтенант театрально повысил голос. — Да разве можно, чтобы мы убийц отпустили, товарищ полковник? Ну проституток, ну пьяниц, это, конечно, бывает. Но гастарбайтеров…

— Давайте так, мужики, — открываю кейс, достаю ручку, листок бумаги, — я пойду покурю, с майором вашим поговорю. А вы мне через полчаса фотографию рабочего дня. Когда заступили, когда вернулись в участок. С кем пили, кого трахали. По часам.

Хлопаю себя по коленям. Выдыхаю, встаю с лавки. Плюю под ноги. Что еще делают «конторские» в таких случаях? А, про честность. Я забыл про честность.

— Вы, мужики, лучше по-честному верните. Либо скажите, кто взял. Я ж понимаю, все бывает. Служба. Просто день сегодня такой смурной. И кейс с деньгами не с теми оказался. Все равно потом расскажете. В конторе. Сами знаете. Оно вам надо?

Отхожу в сторону, захожу за ближайший куст, отплевываюсь, пытаясь очистить глотку от слов «контора», «служба» и «мужики». Расстегиваю ширинку.

Сзади доносится сбивчивое дыхание, что-то среднее между старым ротвейлером и молодым алкоголиком. Поворачиваюсь. Так и есть. Передо мной стоит ментовский старшина.

— Что, — спрашиваю, — уже готово?

— Виноват, товарищ полковник. — Старшина смущенно переводит взгляд с моей ширинки на свои ботинки.