Сергей Минаев - Москва, я не люблю тебя

— Вы меня теперь убьете, да? — будто и не она говорит, а кто-то озвучивает. — Убьете, да?

— Нет! — Встаю, снимаю пиджак, накрываю им кейс, беру под мышку. — Тебе лучше уехать из города — сразу после того, как я уйду. Уехать.

Катя берет подушку, ныряет в нее лицом и начинает мелко-мелко дрожать всем телом.

— Деньги нужны? — Она поднимает на меня зареванное лицо и отрицательно вертит головой. — Как знаешь.

Выходя из комнаты, успеваю заметить загранпаспорт, на том месте, где раньше лежала подушка.

Стремительно покидаю квартиру. У порога понимаю наконец, что вызвало рвотный позыв. Один давний знакомый рассказывал, что стал геем в силу неудачного первого сексуального контакта с женщиной. Особенностью контакта было то, что ее пизда пахла… борщом… Он тогда не смог и потом стал тем, кем стал. Так вот. В этой гребаной квартирке пахло тем самым борщом.

Ленинградское шоссе в районе магазина ИКЕА. Около двух часов дня

«Золотые купола на груди наколоты. Только синие они и ни крапа золота». Ромуля приглушил магнитолу и открыл окно:

— Борща бы ща съесть, да пацаны?

Стадо машин впереди замедлялось и замедлялось, пока первые головы не уперлись в щупальца огромной, местами недостроенной эстакады. На горизонте сверкали крышами торговые центры, автосалоны и кабины строительных кранов. Вдоль широкой, пятиполосной дороги плотно натыканы рекламные щиты, зовущие на далекие морские курорты, обещающие невозможно дешевую сотовую связь и бесконечно длинные, почти дармовые кредиты на японские и корейские автомобили.

Ромуля смотрел на пейзаж за окном оценивающе, как нормальные, ровные пацаны смотрят на стоящих у обочины проституток. Собственно говоря, в Ромулином мироустройстве Москва и была блядью. Развязной, порочной, в меру ухоженной, но ужасно дорогой. Дорогой даже не из-за выдающихся достоинств по женской части, а просто ввиду испорченности богатыми сазанами, кавказцами и нефтяными коммерсантами, которые, не зная, куда девать бабки, переплачивали ей за быстрый секс. Ромуля сплюнул за окно сигарету и прищурился, будто прикидывая — налить Москве водки или с ходу склонить к минету, без прелюдий?

— Хороший город. Богатый, — крякнул Ромуля. — Только пробки большие, да народу много. Но это хорошо, когда народу много. Да, пацаны?

— Москва-а-а, — протянул сидящий рядом Геша, зачарованно смотревший перед собой. — А бабы-то, ты посмотри, как бабы одеты, а? Как шалавы… культура!

— Волыны где? — раздался сиплый голос сидящего сзади Боряна. — А?

— Да все ровно, Борян, — обернулся Ромуля, — не кипешуй.

— Чё ровно-то, а? — Борян подался вперед, между сиденьями. — Чё ровно? Где волыны?

— Под ковриком, у меня под сиденьем, — нехотя ответил Ромуля. — Они же без патронов всяко… и заявление, что несу в мусорню сдавать, при мне. Все как ты сказал.

— Сказал, — Борян поправил сдвинувшуюся на глаза кепку, — знаю я твои «сказал». Не проверишь, так нас либо мусора заметут без заявления, либо волыны где похеришь. А как на мокрую делюгу пойдем, будешь бумажкой махать, кхы-кхы-кхы, — утробно засмеялся Борян.

— Мокрое, — вполголоса бросил Ромуля, — чё сразу мокрое-то? Может, так обойдется.

— Через плечо, — зло буркнул Борян. — У тебя все «обойдется». Слушай, когда тебе дело говорят, еба.

— Да слушаю я…

— Мы в Москве… дела… — снова встрепенулся Геша. — А магазинов-то вокруг, магазинов! Это ж охуеть можно! Город, сука, барыг, в натуре!

— Слы, — Борян закатил Геше увесистый подзатыльник, — за базаром следи!

— Чё, чё, чё? — засуетился Геша, — ты, чё, Боряныч, творишь?

Ромуля вопросительно зыркнул на Боряна.

— Вот чё, — Борян ткнул пальцем в правое стекло. — Храм проезжаем, а ты материшься. — И снял кепку.

— Ну, ты, Геша, в натуре, даешь, — укоризненно покачал головой Ромуля, — краев не видишь…

— Абсдался, мужики, простите! — Геша сорвал с башки кепку и словно уменьшился в размерах.

Троица быстро повернула головы к церкви и начала креститься. Борян неслышно забормотал молитву.

— Простите, мужики! — Геша убедился, что церковь осталась позади, и с опаской натянул кепку.

— Бог простит, — сухо отрезал Борян, — я за тебя, дурака, попросил.

— Спасибо, — кивнул Геша.

Следующий час ехали молча, обдумывая произошедший косяк. Ромуля оглядел сидящих в салоне, словно спрашивая разрешения, и прибавил у магнитолы звук:

— Жиган-лимон, с тобой хочу гулять, — ободряюще запел Михаил Круг.

Троица бандитов приехала в Москву из Твери. На самом деле к бандитам из них можно было отнести только Боряна, отсидевшего за разбой. Остальные двое — разменявший тридцатку Ромуля и двадцатисемилетний Гешка, ну какие из них бандиты? Так, жульбаны. Ромуля после армии помыкался охранником, потом «торпедой» у местной братвы, собирал деньги на тверских рынках, потом братву разогнали, и повис Ромуля в воздухе. Ни семьи, ни детей. Работать негде, бандитизмом заниматься тоже. Весь Ромулин поселок Нижние Кочмы — пустой магазин да заколоченное здание сберкассы. Грабить, в общем, некого, кроме друзей-алкашей. Поехал обратно в Тверь, устроился на автомойку, где и познакомился с Боряном, изредка заезжавшим мыть свою «девятину».

А в гешкиной судьбе если что и было бандитского, так это дворовые разговоры и обсуждения сериала «Бригада». Купившись на блатное очарование Боряна, Гешка за разговорами о воровском фарте притирался-притирался и оказался в конце концов в их компании, будто всегда там был.

Вместе пытались вписаться в пару полукриминальных тем, но реальность резко диссонировала с кино. Никаких «полян», которые можно было бы отжать в криминальной войне с конкурентами, в городе не было. Все «конкуренты» носили синие костюмы и имели корочки помощников депутатов, а «поляны» оформились в холдинги, концерны и фонды. А те, что не оформились, плотно сидели под местными ментами, прокуратурой или налоговой.

Еще год назад емкие определения «ссучился как, а ведь мы с ним в девяносто втором», которые отпускал Борян в адрес людей, с которыми был знаком по блатному прошлому, воспринимались уважительно и давали надежду на то, что Борян, единственный «не ссучившийся», ввинтится в криминально-деловую среду города, используя свой блатной авторитет. Сегодня говорил такое Борян все реже, и даже Гешка, похоже, уже не надеялся в отдельно взятой губернии повторить путь Саши Белого.