Го Босен Array - Современная проза Сингапура

Квартира. Куан Мэн все больше проникался ее атмосферой, ощущением покоя и домашней непринужденности, которые дает только счастливая семейная жизнь. Теперь ему казалось, что ничего на свете не может быть лучше счастливой и спокойной семейной жизни. Но, с другой стороны, счастливых семей немного. Он вспомнил Хок Лая и Сесилию. Непонятно почему, но Куан Мэн был уверен, что эти двое не будут счастливы, когда поженятся. Более того, он чувствовал, что Хок Лай и Сесилия тоже знают это, особенно Хок Лай. Знают и готовятся соединить свои судьбы — так беззаботно, так уверенно, так весело! Бесшабашно роют себе яму! Пройдет год, а то и меньше, и Хок Лай начнет бегать за другими, еще через год Сесилия смирится с его изменами («В интересах дела, скажет Хок Лай, — в интересах дела мне приходится приглашать людей в ночные клубы»), она все поймет и проведет остаток жизни за игрой в маджонг.

Бун Тек поставил пластинку.

— Симфония Брамса, — сказал он и пошел открывать новую бутылку пива.

Куан Мэн подошел к полкам. У Бун Тека была целая библиотека книг по литературе, истории и политике, в основном дешевых изданий.

— Вы много читаете, — заметил он Бун Теку, когда тот вернулся в комнату.

— Люблю читать. И Мэй Ай любит. Мы почти никуда не ходим, в кино только иногда, когда идет хороший фильм. И телевизора у нас нет. Я как-то боюсь покупать телевизор. Говорят, это затягивает, а мне бы не хотелось.

— Жалко, что я так мало читал, — сказал Куан Мэн.

— Никогда не поздно начать, Куан Мэн. Если хотите, можете брать у нас книги. В любое время. В конце концов, мы же соседи.

— Спасибо, но я такой ленивый!

— Ну, глупости. Стоит только начать, и вы увидите, как вы увлечетесь. Главное тут — начать и не читать всякую дрянь. Тогда вам не будет скучно. Лучше начинать с художественной литературы. Она очень много дает.

Бун Тек тут же начал отбирать на полках книги, которые Куан Мэну нужно прочесть. «Преступление и наказание» Достоевского, «Иметь и не иметь» Хемингуэя, «Тигр для Мальгуди» Нарайана.

— Так я же все это и за сто лет не прочитаю! — ужаснулся Куан Мэн.

— А я вас не тороплю. Можете держать книги, сколько понадобится. Начните с Нарайана, посоветовал Бун Тек, — посмеетесь. Он удивительно остроумно пишет.

Женщины закончили свои дела на кухне и подали маленькие чашечки черного кофе.

— Ты взял книги почитать? — заинтересовалась Анна. — Можно посмотреть? Куан Мэн показал.

— О, вот эта очень смешная! — Анна показала на роман Нарайана.

— Надо достать другие его вещи, — сказала Мэй Ай мужу.

— Да я искал, — ответил Бун Тек с досадой. — Чуть не все книжные магазины обошел, и никакого толку. И когда у нас наладится книготорговля?

Куан Мэн понятия не имел. Он почти не заглядывал в книжные магазины.

— Пластинка кончилась, Бун Тек, — сказала Мэй Ай.

Бун Тек направился к проигрывателю.

— Не нужно больше ничего ставить, — попросила Мэй Ай. — Лучше поговорим с гостями.

В этот вечер Куан Мэн был разговорчивей обычного и ничуть не стеснялся. Поворачиваясь к Анне, он всякий раз ловил на себе ее взгляд.

Потом, как и предполагалось, Куан Мэн вызвался проводить Анну домой. Они простились с Мэй Ай и Бун Теком, спустились на лифте и вышли на улицу.

Было свежо и прохладно. Куан Мэну больше не хотелось говорить. Он молча показал Анне на темнеющие на углу деревья.

— Красиво! — восхитилась она. — Старые красивые деревья. Я бы хотела посмотреть на них в лунную ночь.

Куан Мэн кивнул.

Они долго ехали в пустом автобусе. Кондуктор получил с них за билеты и ушел на дальнее сиденье пересчитывать мелочь из своей кожаной сумки с ремнем. На них он больше не обращал внимания. Они были вдвоем, предоставленные самим себе.

На обратном пути Куан Мэн все время чувствовал приятную тяжесть книг, и это как-то обнадеживало. Он хорошо провел время. Бун Тек пригласил его поиграть в бадминтон в следующее воскресное утро, а он пригласил Анну на пляж в субботу после обеда.

Добравшись до дому, он сразу лег спать и быстро заснул.

Переменилась погода. Несколько дней над городом не расходилась давящая серость, было невыносимо душно, невозможно было спать, даже раздевшись догола, — потом все переменилось. Небо опять засияло голубизной, дождь растаял в памяти. После дождей появилось множество всякой мошкары, а однажды вечером город заполнили тучи летучих муравьев, которые летели на огонь и, обожженные, сыпались вниз. У Куан Мэна расставили под лампами тазики с водой — муравьев было слишком много, чтобы убивать их руками, а кроме того, убитые муравьи распространяли сладковатый смрад. Когда они падали в воду, растопыренные крылья удерживали их на поверхности, где они бесконечно и безнадежно боролись за жизнь, дергая крохотными конечностями.

Теперь по утрам Куан Мэну и его отцу незачем было всматриваться в небо, глядя — пойдет или нет дождь, теперь можно было не сомневаться в неизменно ясной погоде. Куан Мэн приходил на работу и покорно делал свое дело, хотя утешения, о котором говорил Бун Тек, так и не нашел. Он взял в привычку подолгу просиживать в уборной в рабочее время, читая книги, взятые у Бун Тека. Коллеги могли слышать хихиканье из его кабинки и, наверное, думали, что он спятил — а он всего только читал Нарайана, и ему было смешно. Потом его увлек Хемингуэй.

В субботу после работы Куан Мэн отправился за Анной, в ее колледж. Он пришел слишком рано и решил, что подождет у больших кованых ворот. У них, наверное, еще лекции, подумал он и закурил.

Наконец по одной, по две и стайками начали выходить молодые учительницы. Большинство выходило пешком, но кое-кто выезжал на мотороллерах или на машинах. Появилась Анна.

Она явно обрадовалась Куан Мэну. Они пошли обедать в кафе, заказали малайскую еду и попросили положить побольше перца. Потом сели в автобус и поехали через весь город. У Бедака автобус свернул к огромному участку земли, недавно отвоеванному у моря. Лежали горы желтой, вздыбленной почвы, на которой сгрудились громадные машины, краны и длинные конвейерные линии. Слева гигантские экскаваторы вгрызались в Сиглапские холмы. Выглядело все это очень внушительно, но Куан Мэн отчего-то пожалел тех, кто жил в маленьких домиках, которые раньше стояли на самом берегу, а теперь оказались на пустыре с желтой землей. Их строили окнами на море, но море стало далеко, а они, нелепые и ненужные, смотрели на еще не осевшую землю.

Стрелы кранов, высоко взметнувшиеся над горами земли, были оранжевым чертежом в небесной синеве. Пыльной, пересохшей почве так недоставало травы и деревьев. Их, конечно, скоро здесь высадят. И поселят людей.

Как всегда после дождей, пляж был чистым от мусора, от красноречивых остатков людского пребывания, но он был весь завален сохнущими водорослями, плавником и кусками легкого коралла, выброшенными волнами. Море выносило на берег со дна своего какие-то странные, неземные предметы, и даже плавник, долго пробыв в море, утрачивал всякое сходство со своим прежним земным естеством. Куан Мэн и Анна брели по пляжу; время от времени Куан Мэн задерживался у плавника или коралла, переворачивая его ногой. Попадались куски, сиявшие ослепительной белизной. Белым был и песок, будто очищенный приливами и долгим одиночеством дождливых дней, когда люди не решались появляться на море. Таким должен быть песок на необитаемых островах, на островах мечты, которые омывают коралловые моря, осеняют гибкие пальмовые ветви, целует солнце… и все такое прочее. Вода была чистой и прозрачной.