Алексей Слаповский - Большая книга перемен

Вошла Ольга Грушева из отдела рекламы, оглядываясь и недоумевая.

– Это не Петр Чуксин был?

– Петр Чуксин, – подтвердил Илья.

– А чего он хотел? Не рекламу же дать? Мы для него все равно что стенгазета.

– Нет, по другому делу.

– По какому?

Илье очень хотелось похвастаться, но он удержался. То, что узнает Грушева, к вечеру будет знать весь город. Это ни к чему.

– Просто перепутал, искал учреждение какое-то.

– А…

Этим объяснением Грушева вполне удовлетворилась: ее вообще успокаивали разочарования. Увидев, например, на моднице Танечке Лавриненко новый наряд, она восклицала:

– Ох, красота! Сколько стоит?

Танечка, балованная дочь обеспеченных родителей, называла цену – как правило, не меньше месячной зарплаты Грушевой, и у той сразу же пропадал интерес, все равно неподъемно. Так же и с рекламой – уговаривая потенциальных заказчиков, Ольга, получив отказ, равнодушно клала трубку:

– Не хотите как хотите.

А если вдруг кто-то соглашался, она с тоской начинала собираться в дорогу.

– Засели на окраине, а сами приехать, видите ли, не могут! Тащись теперь из-за ста рублей!..

____ ____

____ ____

____ ____

____ ____

____ ____

____ ____

Трудитесь усердно.

Валерий Сторожев, услышав звонок домофона, удивился: он никого не ждал, а у Наташи свои ключи. Вышел в прихожую, где был экран камеры наблюдения. Увидел: Илья Немчинов. Один из последних, кто сохранил провинциальную привычку заходить в гости без предупреждения, без телефонного звонка, явочным порядком, хотя ведь бултыхается в кармане мобильник, как и у всех, разве трудно достать и нажать пару кнопок?

Сторожев и Немчинов были одноклассниками. Немчинов стал журналистом и краеведом, а Сторожев после мединститута получил направление в новую поликлинику на окраине Сарынска, трудился там невропатологом, попутно занимаясь входящей в моду психотерапией. В том же районе дали квартиру как молодому специалисту, человеку семейному, с женой и ребенком. Сторожев прожил там пятнадцать лет, иногда неделями не выезжая в город, как здесь говорили местные, имея в виду центр. Привык к своей поликлинике, быстро заросшей по самую крышу тополями и облупившейся, будто ей уже полвека, к сотрудникам, к скромной зарплате, к жене Лидии тоже привык, хотя женился не по любви, а по недоразумению. В подобных случаях говорят: как честный человек не мог не жениться – Лидия забеременела. Через пять лет после рождения дочери Ксении родили еще и сына Михаила. Как бы для комплекта: есть дочь, ну пусть будет и сын. В общем, все шло своим чередом, а потом в поликлинике появилась выпускница мединститута красавица Илона и влюбилась в Сторожева, что вполне объяснимо – он мужчина видный, высокий, волосы волнистые, глаза карие, выразительные. Сторожев, кстати, и до этого периодически блудил, но осторожно, а тут все сразу началось всерьез и безоглядно.

Илона, яркая, стремительная, так подействовала на Сторожева, разбудив его честолюбие, что он за короткий срок коренным образом изменил жизнь. Закончив соответствующие курсы, сделался модным массажистом, ставил иглы и пиявки, а потом перешел в наркологи, облегчал от алкоголизма и выводил из запоев обеспеченных людей – клиентуру поставляли родители Илоны, представители сарынской элиты. Сторожев торопливо, словно боясь раздумать, развелся с Лидией, женился на Илоне, появилась дочь, которой дали причудливое имя Сана, но через три года Сторожев понял, что совершил ошибку, что, пожалуй, скучает по Лидии и не очень-то, кажется, любит, увы, Илону, несмотря на все ее достоинства. Тяжелый у нее оказался характер, сроду не дождешься улыбки, вечно брюзжит по мелочам. А Сторожев уже крепко стоял на ногах, купил целое крыло в двухэтажном старом здании, в центре Сарынска, отремонтировал, оформил частное лечебное предприятие, завербовал приходящих врачей (в основное время они трудились в государственных клиниках) и несколько постоянных, неплохо зарабатывал. При этом тяжелую свою работу нарколога по вызову (и не только для богатых) не бросал – не то чтобы она так уж ему нравилась, но всякому нормальному человеку необходимо чувствовать, что он исполняет некий долг, а не только зарабатывает деньги.

И вот однажды, оставив все имущество Илоне, он ушел. Пару лет снимал жилье, а потом построил, удачно внедрившись на начальном этапе, просторную квартиру в новом доме бизнес-класса – с подземным гаражом, с камерами наблюдения, с охранниками в подъездах. И зажил в свое удовольствие. Женщин к себе впускал и приводил редко, опасаясь наступить на те же самые грабли, которые ему уже дважды попадались. Но вот вместо ушедшей в декретный отпуск сотрудницы-администраторши в клинику устроилась на работу Наташа. Женщина молодая, милая, одинокая. Принимая ее на работу, Валера с удовлетворением отметил, что она не вызывает в нем никаких эмоций. Однажды они остались в клинике вдвоем, был вечер, Сторожев по какому-то поводу слегка выпил (или по поводу желания выпить), предложил и ей, она не отказалась, сидели, разговаривали. Потом он, как джентльмен, решил проводить ее до дома, но почему-то оказались возле дома Сторожева, он пригласил выпить еще по чуть-чуть, она отказывалась, пришлось уговаривать. Уговорил.

Утром Наташа сказала, что любит Сторожева с первого дня знакомства, но пусть его это не напрягает, она навязываться не привыкла. Сторожев даже может ее уволить, если чего-то опасается.

И ведь понимал Валера, что именно надо бы уволить, но почему-то не смог.

Однако и отношения не продолжились.

Наташа вела себя предельно корректно, никаких намеков ни словом, ни взглядом. Но Сторожеву все равно казалось, что за этим спрятано тихое страдание. И он не утерпел, зазвал опять в гости. А потом еще. При этом Валера честно объяснял Наташе, что жениться он никогда больше не собирается. Что привык жить один. Что эгоист, ценит свою свободу. Он даже спать ни с кем не может в одной постели, вот до чего заодиночился.

Наташа отвечала, что ее все устраивает.

Но как-то так вышло, что задерживалась (по просьбе Сторожева) на два-три дня, на неделю, а потом Сторожев предложил ей остаться насовсем, то есть на неопределенное время, то есть не предложил, а само так получилось, и она живет с ним вот уже четвертый год на правах гражданской жены.

В общем, Сторожев сумел убедить себя, что он сам сделал этот выбор, что живет он хорошо и правильно, и пусть сам не очень любит, зато дает другому человеку возможность любить, а это дело доброе. Отдельно Валеру устраивало то, что Наташа после давнишнего студенческого аборта не могла забеременеть. Нехорошо этому радоваться, но он, впрочем, и не радовался, а принимал как фатум. Тайно грело Сторожева и положение благодетеля в отношении Наташи: у нее пожилые и больные родители, младший брат – инвалид, она никогда не жила так комфортно и обеспеченно. Сам же Валера, оглядываясь назад, не раз изумлялся: надо же, что делает судьба с человеком – и как быстро! Пятнадцать лет он жил почти в нищете, и не забылось еще время, когда остатки макарон, сваренных на ужин, служили завтраком – если обжарить с луком и яйцом (весьма, кстати, вкусное блюдо!), не помышлял о переменах. И вот, оглянуться не успел, у него уже и машина приличная, и квартира с двадцатиметровой кухней-холлом и спальней, где окна от пола до потолка – эркером. Он уговорил Наташу бросить работу, она согласилась, что вместе в клинике неудобно, но совсем ничего не делать скучно, поэтому устроилась в благотворительный патронажный фонд, разносила еду и лекарства пожилым одиноким людям.