Ирина Степановская - Круговая подтяжка

– Мамочка! – хрипло позвала Ника и вспомнила, что мать должна вернуться только утром. Она повалилась спиной на подушку и стала считать часы до материного прихода. Позвонить Азарцеву она не сообразила. То, что он обещал приехать к ним вечером сам, тоже не вспомнила. У нее оставалась единственная надежда – на мать.

Муж пожилой дамы с голубыми волосами явился в клинику Азарцева прямо с утра в сопровождении бойкого молодого человека.

– Адвокат нашего отдела. – Он назвал какое-то неизвестное Азарцеву структурное подразделение в аппарате правительства.

Азарцев, который только что дозвонился в ЦКБ, нашел там лечащего врача голубоволосой дамы, переговорил с ним и узнал, что той ничего не угрожает и что перевязки ей делают на месте, пребывал в миролюбивом настроении.

Он вежливо предложил посетителям сесть и позвал Юлию, которая вошла легкой походкой, сияя улыбкой, со свежеуложенными черными волосами и в модном костюме с разрезом – в нем она как раз была на празднике экзотических птиц, так она называла тот победный для нее и провальный для Тины вечер. Муж дамы и адвокат внимательно смотрели на нее. Она села и закинула ногу за ногу.

Молодой адвокат покосился на ее ногу, раскрыл свою папку и стал перечислять претензии, которые возникли у его клиентки к косметологической клинике. Закончил он безапелляционным требованием сполна вернуть деньги, внесенные за операцию.

– Как это «вернуть»? – удивился Азарцев. – Операция прошла без всяких осложнений. Результат ее нельзя оценивать, пока внешность больной не вернется в норму, и это произойдет не раньше, чем через месяц или полтора.

– Согласившись оперировать больную, вы подвергли ее жизнь серьезному риску. – Адвокат все косился на Юлины ноги. – Она была переведена от вас в ЦКБ, и только при вмешательстве тех врачей не наступил летальный исход.

– О чем вы говорите! – Азарцев искренне возмутился. – Мы вовсе не переводили ее в ЦКБ, это была ее личная инициатива. И лечащий врач, с которым я только что говорил, не находит у нее никакого серьезного расстройства здоровья. Между нами говоря, эта старушка оказалась здорова, как бык!

Юле захотелось пнуть бывшего супруга, но, к несчастью, он сидел далеко.

– Ах, вы еще оскорбляете пациентов! – внес свою лепту представительный муж.

– Ни в коем случае! – спохватился Азарцев. – Просто я хотел сказать, что жалобы пациентки были необоснованны. Она просто оказалась подверженной панике.

– И тем не менее, вот наши требования. – Адвокат передал Азарцеву два листка бумаги, на которых было что-то тесно напечатано жирным шрифтом.

Юлия поняла, что настало ее время вмешаться.

– Мы не нарушили ни одного пункта договора, – начала она. – Пациентка сама, по своей воле, покинула клинику. Мы не можем нести ответственность за то, что произойдет с ней дальше.

– А где написано, что она покинула клинику по своей воле? – Адвокат нарочно сделал невинное лицо. – В сопроводительной бумаге, с которой она прибыла в ЦКБ, указаны только диагноз и название операции. Больше там ничего не написано. Вот копия документа.

Юлия еле сдержалась, чтобы не показать Азарцеву пальцами «козью морду».

– Мы тоже должны проконсультироваться с нашим адвокатом, – ласково сказала она. – Может быть, устроим совместную консультацию и придем тогда к какому-нибудь удовлетворяющему обе стороны решению? Оставьте ваши координаты.

Адвокат подал ей свою визитную карточку, и господа вышли весьма довольные собой. Юлия подошла к окну и, постукивая каблуком об пол, смотрела, как их автомобиль выезжает за ворота клиники. Ворота закрылись, и Юлия, побелевшая от ярости, повернулась к Азарцеву.

– Ну, и что вы тут натворили!? – очень тихим голосом спросила она. – За каким дьяволом ты пошел на поводу у этой больной и выпустил ее со двора? Тебя, как грудного ребенка, невозможно оставить всего на одну ночь! Как мы теперь докажем, что с ней ничего не было?

– Но не мог же я удерживать ее насильно, – смутился Азарцев. Он уже и сам понял, что визит двух господ сулит клинике большие неприятности. – Кроме того, она так стонала, что я боялся, как бы она не перебудила всех больных.

– Спел бы им колыбельную! – прошипела Юля.

– Ну что ты волнуешься? Врач из ЦКБ подтвердит мои слова… Он ведь сказал, что она во вполне удовлетворительном состоянии.

– Да мало ли что он тебе сказал! – вдруг заорала Юля диким голосом, будучи больше не в силах сдерживаться. – Ты просто осел! Идиот! Неужели ты не понимаешь, что то, что тебе сказал доктор, не имеет никакой юридической силы? А вот то, что он напишет в бумажке, когда на него напрет этот адвокатишка, да если еще пообещает процент от гонорара… – Она в изнеможении плюхнулась в кресло и закрыла голову руками. – Нет, ты дураком родился, Азарцев, дураком и помрешь! – Юлия чуть не плакала, и Азарцеву даже стало ее жалко. – Подумать только! У меня не укладывается в голове. Только стали вылезать из долговой ямы, как на тебе! Умудрился выпустить из рук курочку, которая снесла золотое яичко! Ты знаешь, какой на нас сейчас наложат штраф?

– Да почему ты думаешь, что мы должны им платить? – Азарцев сел за свой стол. – Мало ли какие у кого претензии! Мы же не виноваты! Пусть тогда подают в суд!

– Долго мне еще возиться с этим больным на голову? Ты представляешь, как судиться с начальником отдела такого учреждения? Чего ты хочешь? Выиграть процесс? Ну процесс ты выиграешь, а клинику закроют. Придерутся к чему-нибудь, напустят на нас кучу комиссий, напишут про нас кучу дерьма во всех газетах – и все! Мы безработные. – Она замолчала. Посидела, подумала, потерла лоб. «Нет, надо вызывать Лысую Голову. Азарцев глуп и никогда не поумнеет. Может, Голова по своим каналам найдет какой-нибудь выход, и пусть Азарцев объясняется с ним сам».

Азарцев был совершенно с Юлией не согласен.

– Юля, ты подумай, так любой пациент, который просто захочет вернуть деньги, может нажаловаться на нас за что угодно! За то что мы в туалет его на машине возили! Ведь это же абсурд! Любой человек может сказать, что чувствует себя плохо. Но ведь когда речь идет о деньгах, это надо же еще доказать.

Юлия не обратила на его слова никакого внимания. Для нее Азарцев как оппонент никогда не существовал.

– Нет, я не понимаю, как вы, два придурка, – Юля имела в виду еще и анастезиолога, – могли допустить, что старуха пудрила вам мозги целую ночь! Неужели вы не догадались зашарашить ей хорошую порцию мочегонного, чтобы уменьшить отек?

– Так, как ты, могут разговаривать только дилетанты! – наконец взвился Азарцев. – Ты что, не понимаешь, что мы действительно ходили с этой больной по лезвию ножа? Я уж молчу, что в семьдесят лет вообще никого не надо оперировать без лишней нужды! Это все твоя погоня за деньгами! А что, если бы бабулька действительно у нас умерла?